Потаенные узы любви

– Безответственная? – Ее голос задрожал от гнева.

– Ты же знаешь, что была не в состоянии заботиться о ребенке, Лия.

– Временно не в состоянии! И ты воспользовался этим, чтобы забрать у меня Доминика!

– Мы взяли на себя ответственность за благополучие члена нашей семьи, которому угрожала опасность. Нашей главной целью было обеспечить ему нормальную, спокойную жизнь. В конце концов, он ведь Брунеллески.

– Он – Кэмерон!

– Тот факт, что его отец не женился на тебе, не имеет значения, – заявил Зандро. – Имя Рико значится в свидетельстве о рождении, и мои родители признали его сына своим внуком.

– Это не делает его твоим или их, – возразила Лия. Если семейство Брунеллески займется воспитанием ребенка, превратит ли оно веселого маленького мальчика в бесчувственное расчетливое животное, такое, как его дядя или дед? – Любой суд подтвердит это!

– Суд примет во внимание жизненно важные интересы ребенка. Мать с наркотической зависимостью, которая бросила своего сына, не заслуживает доверия.

Конечно, Лия ожидала этого, но тем не менее ее затрясло, и она сжала пальцы в кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь.

– Я не бросила его, и у меня нет наркотической зависимости.

– Ты не страдаешь наркоманией? – Зандро бросил на нее острый взгляд. – Действительно, вид у тебя сейчас получше. Но как долго ты сможешь продержаться без наркотиков?

Она стиснула зубы.

– Я никогда не была наркоманкой. У меня было… спутанное сознание.

– Это мягко сказано, – сухо процедил Зандро. – Ты не знала, какой был день, а уж что касается ухода за новорожденным младенцем… Если бы я не вмешался, Ники оказался бы в детском приюте.

– У меня был шок! Я горевала о твоем брате, моем… моем…

– О твоем любовнике, – подсказал Зандро.

– Об отце моего ребенка! Ребенка, которого ты забрал!

После того как это произошло, все потеряло для нее значение. Она принимала таблетки, чтобы облегчить боль, забыться и уснуть. Это продолжалось до тех пор, пока время и эмоции не слились в одно смутное пятно и она не стала жить в другом измерении, в благословенном затуманенном мире, в котором не было ни чувств, ни воспоминаний, и оставалась лишь одна потребность в таблетках…

– Я пытался помочь тебе, – проговорил Зандро.

В ней снова вспыхнул гнев, но она поняла, что ей нужно сохранять спокойствие и четкость мыслей.

– Я не помню, чтобы ты хотя бы один раз предложил мне помощь.

– Не думаю, что ты вообще что-нибудь помнишь, поскольку была в полной отключке.

У нее возникло неприятное чувство. Неужели произошло нечто такое, о чем она не знает?

Их разговор прервали звуки у парадной двери. Вскоре в холле послышались голоса.

Лия инстинктивно повернула голову и увидела, как прошла няня с ребенком на руках.

В дверях появился старик. Заметив Лию, он замер на месте, тяжело опираясь на трость. Бросив на нее ледяной взгляд, он повернулся к Зандро.

– Что делает здесь эта женщина? – осведомился он с сильным итальянским акцентом.

Его слова произвели на нее эффект пощечины. Лия, расправив плечи, в упор посмотрела на него.

– У меня есть имя, мистер Брунеллески, – с вызовом сказала она. – И право на моего сына.

– У тебя нет никаких прав! – Он стукнул тростью о пол и, войдя в комнату, угрожающе взмахнул ею в направлении Лии. Ему пришлось снова опереться на палку, и он сжал рукоятку с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. – Как ты посмела снова явиться сюда?

– Папа, – спокойным, властным тоном обратился к нему Зандро, – не расстраивайся. Я сам разберусь с этим.

Старик перевел на сына сердитый взгляд. Если он и стал с возрастом мягче, сейчас этого явно не было заметно. Наконец Доменико кивнул. Презрительно посмотрев на Лию, он пробормотал по-итальянски что-то вроде «сука». Повернувшись, Брунеллески-старший вышел, и стук его трости постепенно затих вдали.

– Сядь, пожалуйста, Лия.

После недолгого колебания она снова опустилась на диван.

– Как он назвал меня?

Зандро отмахнулся от ее вопроса.

– Это неважно. Как твое запястье?

Онемело.

– Все в порядке, – сказала Лия. Но она подержит компресс еще немного. Ему будет труднее выгнать ее в таком виде. – Твой отец ненавидит меня.

– Он любит Ники.

Как будто одно вытекает из другого!

– Ты считаешь, что это любовь? – спросила она. – Или чувство собственности? – Доминик, по желанию Рико названный так в честь деда, – единственный внук старшего Брунеллески. – Ты еще не женат, не так ли? Если у тебя появятся дети, что случится с Домиником?

Зандро нахмурился.

– Он по-прежнему будет сыном Рико Брунеллески. Ничто не может изменить этого.

– Он ведь и мой сын. Этого тоже ничто не может изменить.

В ледяной враждебности его взгляда на мгновение промелькнуло признание ее правоты. Но затем он холодно поджал губы.

– Ты отказалась от своих прав.

– Ты запугал меня и заставил подписать те бумаги, когда я не могла противостоять тебе!

– Запугал? – В его глазах тоже вспыхнул гнев. – Подкупил – да, но не запугал! Мне не нужно было прибегать к запугиванию. Ты была счастлива получить деньги и немедленно скрыться.

От этого обвинения у нее перехватило дыхание.

– Деньги здесь ни при чем! В то время мне казалось, что это самое лучшее для него. Но для ребенка есть более важные вещи, чем деньги.

– Согласен, – сказал Зандро. – Семья, например.

– Я – его семья!

Он скептически скривил губы.

– Прости, но мне трудно поверить в твою внезапно пробудившуюся материнскую заботу.

– Ты не знаешь, как мне было трудно, сколько горя и глубокой печали… – Лия умолкла и, быстро отвернувшись, сильно прикусила нижнюю губу. Было бы слишком унизительно разрыдаться на глазах у этого бесчувственного мужчины.

Одна слеза все-таки скатилась у нее по лицу, и, машинально подняв обернутую полотенцем руку, девушка вытерла ее, сердясь на собственную слабость.

Ощущение влажного холода привело Лию в себя. Она перевела вызывающий взгляд на Зандро. Он слегка повел плечами, переступил с ноги на ногу.

– Пожалуй, у тебя есть некоторые доводы в свою пользу. Я поставлю условия, при которых, если это не повредит Ники, мы сможем обсудить возможность предоставить тебе право навещать ребенка.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Право навещать ребенка? Он снизойдет до того, чтобы предоставить матери право навещать ее собственного ребенка? Какое великодушие!

– Этого недостаточно. – Лия заставила себя ограничиться этой репликой, напомнив себе, что, потеряв самообладание, она ничего не добьется. – Неужели ты действительно думаешь, будто я соглашусь с этим?

– А ты? Неужели ты думаешь, что я безропотно передам Ники тебе, чужому человеку?

Ее сердце затрепетало от страха и гнева, вызванного этими жестокими словами.

– Его матери, – возразила Лия. Если она будет часто повторять эти слова, они будут казаться более реальными и ей, и ему.

Внезапно Зандро потерял свою железную выдержку и взорвался:

– Тебя не было с ним с тех пор, как ему исполнилось два месяца!

– Это не моя вина! – Неужели Зандро смог забыть о том, как вырвал у нее отказ и заставил подписаться под ним! – Ты не подпускал меня к нему!

– Учитывая состояние, в котором ты находилась, я делал это ради мальчика.

Действительно ли он верит в то, что говорит? Скрывалось ли что-то еще за семейной гордостью и чувством собственности, когда он настоял, что сын Рико имеет право воспитываться как Брунеллески и что Лия должна отказаться от своих прав на ребенка?

Нет, напомнила она себе. Зандро и его родители могли помочь ей, не отнимая у нее Доминика. Если бы он действительно имел в виду интересы малыша, то нашел бы способ поддержать его мать, вместо того чтобы лишить ее всех контактов с сыном.

– Я сделала ошибку, – сказала Лия, – когда оставила его тебе.

Зандро презрительно посмотрел на нее.