Вино из одуванчиков

Геттисон занялся карточкой. Интересно, как он определит — делала она так раньше или нет? Злость и раздражение переполняли ее. Через некоторое время Кэрол решила, что посыльный, по-видимому, проверяет все существующие карточки. Дорис вдруг заплакала. Брайан, балуясь, щипал бедного кролика. Терпение Кэрол было на исходе. Она вернула кролика девочке, а Брайану сунула в руки другую игрушку — Мистера киви, но малыш заревел и оттолкнул его. Кэрол бросила игрушку обратно в сумку.

— Кэрри! Я хочу есть!

— Великие души переносят страдания молча! — автоматически проговорила она фразу Шиллера. И увидела, как изумленно взглянул на нее мужчина.

— Неужели так долго проверить чек? — спросила Кэрол.

Шанс провести несколько минут с подругой был упущен. Теперь она могла только завезти книги и тут же уехать.

— Если все в порядке, это обычно занимает три минуты, — ответил он.

Сомнение угнетало Кэрол. А что если хозяйка не внесла в копию образец ее подписи? Она пыталась успокоить себя тем, что миссис Элиот — деловая женщина и не совершает таких ошибок. Минуты тянулись бесконечно. Брайан плакал не переставая. Он привык есть вовремя, и теперь его не успокоить. На крайний случай у нее с собой был бисквит, но Кэрол знала, что на ланч приготовлены овощи, и медлила, не желая портить аппетит ребенку. Прошла целая вечность. Кэрол взглянула на часы и испугалась. Истекал срок ее парковки. Штрафной талон — это было бы последней каплей.

Можно, конечно, не отдавать талон хозяевам, а заплатить самой, но ее бюджет не предусматривал такой траты.

— Полагаю, мы ждали достаточно долго. Теперь мне еще платить по счетчику. Я оставляю туфли. Отложите их. Мистер или миссис Элиот приедут и заберут их… если они вообще захотят теперь что-либо здесь покупать.

Прежде, чем дети поняли, что случилось, она стащила с них туфли и с грохотом швырнула их на стол. Негодующий плач Дорис достиг полного крещендо, но Кэрол с пылающим лицом покатила коляску к двери. Пронзительный крик, достигший на улице мощности сирены, излился в шумные рыдания и протесты внутри машины. Кэрол, виноватая в том, что не объяснила детям ситуацию, пыталась успокоить ревущую Дорис и скулящего от голода и усталости Брайана. Решив не завозить книги, Кэрол сосредоточилась на дороге, благословляя Бога, что Элиоты живут близко от города. Дома ланч согрел сердце Брайана, но Дорис оттолкнула свою тарелку и расплакалась. Пытаясь ее успокоить, Кэрол взяла девочку на руки и крепко прижала к себе.

А начинался день так хорошо! Восход был похож на театральную декорацию — темно-синее небо, на его фоне оранжевые и розовые мазки тумана, подсвеченные восходящим солнцем. Интенсивность цветов привела Кэрол в восторг. Она наблюдала эту картину, ожидая, пока мать выйдет из ванной комнаты. Зимнее утро было не слишком холодным, и можно было добираться до дома Элиотов на велосипеде. Даже ветер был попутный, и она примчалась немножко раньше. Как обычно, двойняшки восторженно встретили ее и тут же приклеились к ней. День проходил гладко, по заведенному порядку. Кэрол вместе с детьми с нетерпением ожидала поездки в город. Респектабельный Адонис, мистер Геттисон, превратил утро в кошмар. Ему не следовало бы руководить семейным магазином, Теперь она вряд ли когда-нибудь еще захочет туда зайти.

Неужели он всерьез решил, что она стащила карточку миссис Элиот и потом, чтобы улизнуть, сочинила про счетчик…

Но как странно! Даже с Анной, самой близкой подругой, Кэрол редко обменивалась мыслями. А тут мужчина, только что встреченный, да еще и не симпатичный ей, читает ее мысли. Одно утешает — ему не очень-то нравится прочитанное!

Несмотря на утешения, Дорис продолжала всхлипывать. Кэрол посадила девочку на место, но та опять оттолкнула тарелку. Зато Брайан до блеска очистил и свою, и сестренкину. Кэрол умыла мальчугана и уложила его в кроватку. Не успела она выйти из комнаты, как ребенок уже спал. Кэрол вернулась в столовую и подошла к бледной, измученной Дорис.

— Иди ко мне, малышка. — Кэрол посадила ее на колени и крепко обняла. Две большие слезы скатились по щечке ребенка. — Милая моя, ты получишь красные туфельки! Обещаю!

Нет, ее гордость не стоит таких душераздирающих переживаний.

— Я позвоню твоей мамочке или папочке, они заберут их из магазина. А если нет, я сама захвачу их по дороге домой. Если даже мне снова придется столкнуться лицом к лицу с этим мистером Геттисоном.

— Я не хочу туфли! Хочу Мистера кролика! — слезы полились ручьем.

На несколько секунд Кэрол остолбенела. «Хочу Мистера кролика!» — эхом отдалось в голове. Она перевернула свою сумку, разбрасывая одежду, игрушки, мелочи. Мистера кролика не было. Смутно припомнилось, что в последний раз она видела игрушку в комнате Геттисона. Оказывается, Дорис протестовала не из-за новых туфель, а из-за разлуки с любимым кроликом.

— Дорис, я не поняла! Прости меня, моя любовь! Я сейчас же позвоню в магазин, только сначала давай ляжем спать.

Кэрол надеялась, что игрушка еще там. Через минуту, когда всхлипывания затихли, она отыскала номер в телефонной книге.

— Мистера Геттисона, пожалуйста.

— Мистера Геттисона сейчас нет. Соединить вас с его секретаршей? Или вы перезвоните?

Кэрол помедлила. Ее просьбу могли и не выполнить.

— Нет, подождите. Пожалуйста, соедините меня с администратором первого этажа.

Пронзительные звуки музыки, слышные в трубке, раздражали Кэрол. Объяснять потерю игрушки пришлось дважды, и девушка вздохнула облегченно, когда администратор, наконец поняв ее, обещал поискать. Ждать пришлось долго.

— Извините, но я не нашел никакой игрушки. Может быть, кто-то из детей взял ее? Я запишу ваш номер телефона. Вдруг ее вернут…

Расстроенная Кэрол продиктовала номер и положила трубку. В детской снова захныкала Дорис. Кэрол пошла на кухню, поставила кофейник и сделала себе несколько бутербродов. Она проглотила только один, когда, из детской послышались рыдания. Это невозможно было вынести. Кэрол пошла и взяла Дорис на руки, крепко прижала к себе и стала напевать нежную колыбельную песню.

Ничего не помогало. Девочка судорожно вздрагивала от каждого всхлипа. Слезы текли так, что плечо Кэрол стало мокрым. Все попытки успокоить встречали сопротивление. Тогда Кэрол начала придумывать приключения кролика в обувном магазине. Каждый раз, как она произносила «Мистер кролик», всхлипы приостанавливались, потом стали понемногу затихать. Успех был налицо.

Кэрол достала альбом и цветные мелки. Быстро набросала на заднем плане магазин, двойняшек в коляске, Мистера киви и прилавок. Дорис завозилась у нее на коленях, устраиваясь поудобнее. Ей захотелось узнать, что произошло с игрушкой. Кэрол стала изображать подробности, продолжая при этом непрерывно болтать. Вот Мистер кролик в коробке, вот украдкой выглядывает из-за большой пальмы рядом с лифтом.

Влажными пальчиками Дорис стерла следы слез с лица.

— Нарисуй Мистера кролика еще, Кэрри!

— А ты мне помоги.

Дорис кивнула. Кэрол нарисовала кролика разноцветным, как подсказывала девочка: голубые с белыми полосками штанишки, розовый жакет, белое тельце. Одно ушко загнуто и свисает, раскрашенные глаза и рот. Дорис даже засмеялась, когда Кэрол нарисовала на лапке пятнышко от тыквенного супа.

Девочка была очень довольна, убедившись, что Мистер кролик в безопасности.

— Нарисуй дядю, Кэрри! Он знает моего кролика.

Несколькими резкими линиями Кэрол набросала портрет мужчины, но Дорис он не понравился. Тогда она нарисовала то же лицо в карикатурном виде — голубые глаза, темные нахмуренные брови, подчеркнув еще не оформившиеся морщины.

Дорис издала коротенький смешок.

— У тебя смешной дядя. Нарисуй еще.

Кэрол помедлила, сама удивляясь, как это у нее получилось. Она представила себе круглую стенную фреску и начала рисовать на ней смешных животных, обувая их в туфли и ботинки. Когда дело дошло до желтого мелка, чтобы закончить туалет веселого львенка, ее маленькая наблюдательница на коленях потянулась и обмякла, уронив ручки, совсем как ее игрушечный кролик. Боясь спугнуть сон, Кэрол баюкала малышку. Ее веки еще были приоткрыты, и это беспокоило Кэрол. Дорис прошептала, уже окончательно засыпая: