С чужим ребенком

— В таком случае я не повезу вас к Джейсону. — Его лицо приняло такое высокомерное выражение, что Джинни захотелось его ударить.

Она отвела взгляд от Филипа и постаралась обдумать положение. В Нью-Йорке ей не удалось, несмотря на все усилия, узнать домашний адрес Джейсона Папаса. Бесс писала в главное управление его компании в Афинах. Она, конечно, могла обратиться туда же, но очень сомнительно, чтобы там ей сказали, где он живет.

Итак, если она откажется, ее шансы найти Джейсона Папаса равны нулю. А она не имеет права подвести Бесс. В конце концов, она не юная наивная дурочка. Ей тридцать два года, она умная и образованная женщина. Каким бы искушенным в делах такого рода ни был Филип Лизандер, она как-нибудь справится с ним.

— Хорошо. Но я отказываюсь откровенно врать кому бы то ни было о том, кто отец Дэймона.

Филип посмотрел на нее довольно недружелюбно.

— Избавьте меня от заверений в вашей порядочности.

Джинни презрительно отвернулась.

И тут Филип схватил ее и резко привлек к себе. Едва оправившись от изумления, она хотела было спросить, что это он себе позволяет, но… Его руки крепко держали ее, а терпкий аромат его одеколона уносил ее мысли далеко, туда, где…

— Прекрати, — прошептала Джинни, не будучи уверенной в том, кому — ему или своему собственному телу — она это говорит.

Она взглянула на него, и он мгновенно поцеловал ее. Губы у него были теплые и нежные. Он скользнул языком по ее нижней губе, и Джинни испугалась. Что же она делает? Она попыталась оттолкнуть его, вырваться из его объятий, но он не уступил. Напротив, притянул ее еще ближе.

Джинни зажмурилась. Казалось, перед глазами вспыхивают огоньки. Огоньки?.. Вспышки! Она пришла в себя. Кто-то их фотографирует.

Она открыла глаза и увидела тощего человека с большим фотоаппаратом — он торопливо удалялся от них.

— Кто это такой и с какой стати вы меня целуете?

— Какой-нибудь папарацци, они вечно околачиваются возле аэропорта и снимают все подряд в надежде на какой-нибудь скандал.

Так он целовал ее нарочно. Эта фотография должна придать веса выдумке о том, что она якобы его любовница? Господи, во что она ввязалась!

Осознав вдруг, что он все еще обнимает ее, Джинни отступила было назад, но Филип снова привлек ее к себе и крепко прижал. Джинни чувствовала его сильное тело и пугалась желания, поднимавшегося в ней. Она вырвалась.

— Я очень устала после долгого полета, — пробормотала она первое, что пришло ей в голову.

— В следующий раз выбирайте себе жертву поближе к дому. — Филип наклонился за корзинкой Дэймона.

Только теперь он впервые взглянул на ребенка. И ощутил легкое беспокойство. Мальчик был смуглый, с иссиня-черными волосами. Как Креон. Впрочем, как и он сам. И как миллионы людей в Греции. Это еще ничего не доказывало.

— Пошли. — И он направился к дверям.

— А мой багаж? — Джинни догнала его. — И не трясите корзину, я не хочу, чтобы Дэймон проснулся.

— Ваш багаж уже в машине, его отнес носильщик.

Значит, она была права. Он специально заставил ее ждать.

Она исподтишка наблюдала за Филипом, пристраивая корзинку Дэймона на заднем сиденье черного «мерседеса». А тот сидел на водительском месте, сосредоточенно глядя куда-то вперед.

«Интересно, он женат?» — подумала Джинни. Она заметила легкую складку между его темными бровями. Ее охватило внезапное желание поцеловать и разгладить ее, и Джинни в смятении отвернулась к Дэймону и занялась им. Она не могла понять, что так привлекает ее в этом человеке. Ни один мужчина не вызывал у нее подобных чувств. Даже Тед, за которого несколько лет назад она собиралась выйти замуж.

Может, дело в необычных обстоятельствах их знакомства. И если добавить сюда ее усталость, то в принципе не так уж удивительно, что она немного расслабилась. Значит, уже утром все будет нормально, и она сможет увидеть Филипа таким, какой он есть, — довольно привлекательным, хорошо сложенным и крайне самоуверенным. Но пока нужно быть осторожной и не выдать своих эмоций. Джинни не сомневалась, что такой пройдоха не замедлит извлечь из этого выгоду.

Она нежно поцеловала малыша и села на переднее сиденье.

— А где живет наш дедушка? — спросила она, когда машина ехала по освещенным улицам Афин.

— Понятия не имею, — отрезал Филип. — Джейсон Папас живет в Глифаде, но сегодня мы туда не поедем.

Джинни похолодела, представив себе, что сейчас он завезет ее куда-нибудь и бросит. Нет, успокоила она себя. Как раз Креон мог бы так поступить, а вот Филип вряд ли.

— Куда же мы едем? — Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно более безразлично.

— Ко мне, — ответил Филип, обогнав туристский автобус и свернув влево перед самым носом быстро мчащегося такси.

Джинни с беспокойством оглянулась на Дэймона, но он крепко спал.

— Вот как, — сухо произнесла она. — Вероятно, вы собираетесь показать мне гравюры?

Филип озадаченно посмотрел на нее:

— У меня есть четыре гравюры Леонардо да Винчи, но они в Лондоне.

Джинни удивилась. Леонардо стоит недешево, и если их у него четыре штуки…

— А вы, стало быть, кроме искусства шантажа, увлекаетесь и другими искусствами? — ехидно поинтересовался он.

— Извините, я забыла, что вы иностранец и можете не знать этого выражения.

— Я не иностранец, а грек, а мы в Греции. Так что иностранка здесь вы.

— Прекрасно, — пробормотала она, подумав про себя: «Вот зануда! Этого мне только недоставало».

— И что же это значит — «пригласить кого-то посмотреть гравюры»? — спросил он.

Джинни смотрела на него, наблюдая, как меняется его лицо в свете неоновых огней ресторана.

— Это значит, — ответила она после не которого колебания, — что мужчина приглашает женщину к себе в квартиру в надежде заняться с ней любовью.

Он искоса посмотрел на нее:

— Заняться любовью? А вы стали бы заниматься любовью со мной, Джинни Элтон? Вы позволили бы мне целовать вас, как целуют любовники? Позволили бы сорвать с вас этот ханжеский костюм? Гладить вашу грудь, а потом сжать ее крепко и…

— Прекратите! — Джинни старалась не слушать его. Филип вел себя так, будто и в самом деле намерен с ней поразвлечься. Но она не допустит ничего подобного!

Он на мгновение оторвал глаза от дороги и взглянул в ее порозовевшее лицо. А ведь он не произнес ничего настолько скабрезного, чтобы заставить эту шантажистку покраснеть. Так чего же она…

— А то я скажу вашей жене, — пригрозила Джинни.

Он усмехнулся:

— У меня нет жены! Вы, конечно, можете попытаться пожаловаться моей матери, но едва ли у вас получится. Я этого не допущу. Я стараюсь защищать ее от наиболее грязной стороны жизни.

Но Джинни не заметила оскорбления, очень обрадовавшись тому, что он холостяк. Она отвернулась и стала смотреть в окно на дома, проносившиеся мимо.

Вскоре машина остановилась возле высокого сверхсовременного здания. Вид у него был дорогой и совершенно негостеприимный, прямо театральная декорация. Джинни не хотелось бы тут жить. Но, со вздохом подумала она, ее никто не спрашивает.

Она потянулась за корзинкой Дэймона. Вынимая ее из машины, она задела переднее сиденье. Толчок разбудил малыша, и он недовольно уставился на нее, став вдруг очень похожим на Филипа.

— Ну, дружочек, не сердись, — она поцеловала его.

Но Дэймон просьбе не внял. Он открыл свой маленький ротик и издал вопль, звучностью не посрамивший бы звезду итальянской оперы.

— Похоже, с легкими у мальчугана все в порядке, — одобрительно сказал швейцар, открывая перед ними дверь.

Джинни не отозвалась.

— Не плачь, мой маленький, сейчас мы поднимемся и ты получишь молочка.

Филип протянул швейцару ключи:

— Пусть кто-нибудь принесет багаж.

И направился к лифту. Джинни пошла за ним, стараясь не замечать любопытных взглядов, которые бросали на нее люди в вестибюле. Когда двери лифта наконец открылись, она с облегчением вздохнула. Но, как оказалось, поторопилась. Вслед за ними в лифт влетела молодая женщина в узком черном платье с разрезом и на двенадцатисантиметровых шпильках.