У озера

Сергей снова ушел в спальню докончить разговор с разъяренной до крика Тамарой, потом вернулся в гостиную и грустно спросил Наташу:

— Ну, вот… Теперь ты меня бросишь?

— И не подумаю, — нарочито спокойно сказала Наташа, хотя в ее душе бушевала буря, и добавила, чтобы не начинать бесполезную ночную разборку. — У меня разболелась голова. Давай завтра поговорим.

На следующий день Тамара не прилетела, ничего драматического, казалось бы, не произошло, но отпуск был вконец испорчен. Что-то важное, что связывало Наташу и Сергея, было утрачено. Они не знали, как говорить друг с другом и что делать, чтобы безболезненно вернуть приятную легкость общения первых двух дней. Сергей пытался пуститься в объяснения. Наташа слушала его, старалась понять и оправдать, но так и не смогла побороть в себе чувство обиды за былое двуличие Сергея и некоторой брезгливости к нему. Обида занозой вошла в ее плоть, крепко засела там и нарывала. Наташа хмурилась, отмалчивалась и, в конце концов, попросила Сергея отвезти ее в аэропорт.

Тамара упрямо продолжала названивать. Она, как умела, тараном боролась за свою любовь. Сергей перестал отвечать на ее звонки. «Как она могла? Кто ее просил? Она должна понимать, что у меня есть свои друзья и своя жизнь, и ей туда доступа нет. Как хорошо, что она там, а я здесь. Ну, нельзя же быть такой навязчивой», — грустно размышлял Сергей. — «Ну, вот! Теперь ни Тамары, ни Наташи… И вообще никого! Пустота…»

Сергей прервал свой отпуск и досрочно вышел на работу, ибо сидеть дома без дела было просто невыносимо. Как назло, на работе возникли проблемы с новым молодым сотрудником. Сергею казалось, что тот хочет то ли выслужиться перед начальством, то ли унизить его, Сергея. Защищаться было трудно: мешал ограниченный английский. Неудачи преследовали его. Сергей вернулся домой с работы униженный, оскорбленный и с горя напился так, что уснул прямо в гостиной на диване, не раздеваясь. Где-то посреди ночи его разбудили стук в балконную дверь и какой-то странный шорох. Сергей еле продрал глаза, открыл балконную дверь и увидел там что-то большое и живое. Крупнее кошки, но и не собака. Медведь не медведь. Глаза странного существа светились в темноте. Он скреб когтями по двери, как будто чего-то просил, и казался разумным.

— Ты кто, — спросил Сергей спросонок и спьяну — и чего тебе надо? А, знаю, ты, наверное, бедолага, тоже одинокий, без подруги. Пришел составить мне компанию. А может, ты, брат, голодный? Погоди, я тебе сейчас принесу чего-нибудь поесть.

Сергей достал из холодильника куриную отбивную, которую накануне приготовила Наташа, и протянул зверьку. Кажется, это был енот. Сергей посмотрел, как незваный гость лихо сожрал вкусную отбивную, попрощался с енотом и в умилении от неожиданной встречи, довольный своей щедростью, оставил зверька на балконе, а сам пошел досыпать.

Еноту понравилась Наташина куриная отбивная, и он повадился приходить на балкон почти каждую ночь. Какое-то время Сергей жалел зверька и охотно кормил его. Не отбивными, конечно, так как они скоро закончились, а чем попало. Сергей даже с вечера, после ужина специально оставлял кое-что на балконе для своего нового четвероногого друга. Однажды Сергей заметил, что оставленная им для енота еда была не тронута. Не явился зверек и на следующую ночь. Пропал. А может, нашел новое пристанище и другого кормильца. «Ну вот, даже енот, и тот покинул меня. Никому-то я не нужен», — с грустью подумал Сергей. Сергею хотелось, чтобы хоть кто-то, хоть одна родная душа оказалась рядом и все равно как: по-женски, по-сестрински, по-матерински, по-братски — пожалела его.

Вечерами он стал частенько прикладываться к бутылке. Сначала было пиво, потом красное вино, а потом Сергею захотелось чего-нибудь покрепче, и он уже регулярно выпивал на ночь по 100 граммов водки, расслаблялся и забывал о своем одиночестве. «Я не спиваюсь, — уверял себя Сергей. — Я ведь могу в любой день бросить. Хочу — пью, не хочу — не пью».

Прошел месяц с тех пор, как уехала Наташа и перестала звонить Тамара. Сергей больше чем с головой погрузился в работу и все уикенды просиживал в лаборатории. Свободного времени для печaльных раздумий о неудавшейся личной жизни почти не оставалось. «Пусть все идет, как идет. Ну, что я могу изменить?» — смирился Сергей.

Однажды ночью он снова проснулся от стука в балконную дверь. Стук был более сильный и какой-то настойчивый. «Ого, мой енотик, видно, здорово проголодался и сейчас весь дом разнесет», — подумал Сергей и открыл дверь на балкон. От озера тянулся густой туман. На полу балкона, покрытом зеленым ковролином, сидела полуобнаженная женщина. Домашний халат на груди — распахнут, длинные черные волосы рассыпались по плечам. Сквозь туман и темноту Сергей не мог разглядеть ее лица. Незнакомка стонала и что-то бормотала на смеси английского с испанским. Потом отчетливо попросила по-английски: «Помоги мне, пожалуйста!»

Недолго думая, Сергей поднял женщину на руки, внес в гостиную, осторожно положил на диван. Теперь он четко увидел ее лицо. Это была его соседка по балкону, та самая красивая молодая испаночка, с которой он при встрече обычно перекидывался парой вежливых фраз. Но, Боже мой, в каком она пребывала плачевном виде! Из разбитой губы сочилась кровь, глаз и щека распухли. Халат разорван.

— Кто это тебя так? Может, полицию вызвать? — сочувственно предложил Сергей.

— Это все он, Антонио. Напился и приревновал меня к своему другу. Он всегда так: напьется и пускает в ход кулаки. Не надо полицию, прошу тебя. Он там, в квартире остался дрыхнуть, а я вот решила к тебе… Ты ведь один живешь? Можно я у тебя переночую?

— Ну да, конечно, оставайся… пока, — неуверенно сказал Сергей и добавил. — А если он проснется и хватится тебя? Что тогда?

— А он не догадается, где я. Подумает, что к подруге уехала. Только мои подруги… не хотят больше вмешиваться в наши семейные дела. Нету у меня здесь никого из родни. Все мои остались во Флориде. Одна я тут. В общем, у тебя есть перекись водорода и лед?

Сергей достал перекись водорода и бинт, обработал ранку на губе женщины, приложил лед к ее распухшей щеке. Избитая, с опухшим глазом, неприбранная, расхристанная, она все равно была удивительно хороша. «Вот так история! — подумал Сергей. — Это тебе не енот».

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Розита, — сказала она, — но ты можешь называть меня Роуз.

— Нет, мне «Розита» больше нравится. А меня зовут Сергей или Серж, — назвался он. — Слушай, Розита, может, ты есть хочешь или чаю?

— Да нет, спасибо, Серж. Мне бы поспать немного. Можно я тут у тебя посплю на диване? Да ты не волнуйся, я завтра утром исчезну. Что-нибудь придумаю.

— А я и не волнуюсь. Не так уж часто ко мне по ночам приходят красивые девушки. Сейчас вот постелю тебе и сам пойду спать. Мне ведь завтра на работу, — вспомнил он.

Всю ночь Сергея мучили кошмарные видения. То мерещился енот, сидящий за столом и пожирающий вилкой и ножом куриную отбивную, то вдруг енот превращался в Антонио и целился в Сергея из пистолета. То Сергей видел себя, покрывающим поцелуями обнаженное тело Розиты. Сергей просыпался в холодном поту и снова засыпал неглубоким тревожным сном, а ровно в шесть утра прозвенел будильник, и надо было быстро встать, принять душ, погладить рубашку, выпить кофе и отправиться на работу.

Розита все еще спала, откинувшись на спину, полуприкрытая одеялом. Дыхание ее было ровным, она чуть-чуть посапывала во сне, еле слышно и нежно, как ребенок. Да и сама она — еще ребенок, девчонка. Ну сколько ей может быть лет? От силы двадцать, ну, двадцать пять, — прикинул Сергей и тут же вспомнил — с налетом грусти, — что ему уже скоро стукнет сорок. Сергей смотрел на спящую Розиту и с тоской думал о том, что надо немедленно уезжать на работу. Во всем, что касалось работы, Сергей был пунктуален, организован и педантичен до крайности. Он никогда не опаздывал в лабораторию, и теперь, глядя на Розиту, пребывал в состоянии крайней растерянности, не решаясь ее будить, и одновременно понимая, что разбудить непременно нужно. Ведь надо было выяснить дальнейшие планы девушки и определить свою роль во всей этой авантюрной истории.