Младшая сестра

Ага, значит, ты считаешь меня хорошенькой! Мысль приятная. Конечно, предпочтительно, чтобы эти слова были произнесены не тоном доброго старого дядюшки. Ну да ладно, хоть бы так послушать. Я еще заставлю тебя увидеть во мне нечто большее, чем сестру своего лучшего друга.

Трэлла снова зевнула, поймав предупреждающий взгляд собеседника. Она с трудом подавила желание показать ему язык – не лучший, конечно, способ убедить в том, что она достаточно взрослый человек. Ну три года не виделись, есть же у него глаза, чтобы заметить в ней перемену!

Он, видите ли, переживает – снег идет. Нет чтобы завопить от радости: «Снег идет! Мы одни! И путь эту замечательную хижину занесет по самую макушку».

Губы девушки растянулись в довольной улыбке. Если за это время она не сможет обратить на себя внимание Алана как на женщину, тогда она просто недостойна его. А он отвернулся от окна с мрачным лицом. Трэлла еле удержалась, чтобы не рассмеяться от радости.

2

– Ты еще не сказала мне, что делала, ползая по горам, – напомнил Алан, помешивая суп.

– Я не ползала.

– Да? А мне показалось, что именно этим ты и занималась, когда я наткнулся на тебя.

Ах, как хотелось запустить в своего спасителя подушкой, но не ребенок же она, в конце концов. К тому же от кастрюли с супом исходил аппетитный запах, в хижине было тепло, а рядом – обожаемый мужчина. Прямо скажем, здесь гораздо лучше, чем в занесенном снегом лесу. И не стоит обращать внимания на всякие подтрунивания.

– Интересно, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, какой ты противный, циничный тип? – спросила она без особых эмоций.

– Как я припоминаю, один или два раза. Есть хочешь?

– Умираю от голода.

Алан ухмыльнулся, услышав, каким тоном были произнесены эти слова. Ни дать ни взять та девочка, которая когда-то неотступно следовала за ним. Воспоминание о веснушчатой непоседе было приятным, но вот Алан обернулся и будто смыло картину былого. Девушка сидела на кровати – край серого одеяла соскользнул с одного плеча, обнажив соблазнительно нежную, кремовую кожу. Нет, не этот образ хранил он в своей памяти.

Алан прочистил горло. Для изголодавшегося по прекрасному полу мужика ну просто провокация какая-то!

– Я дам тебе что-нибудь накинуть на плечи. – Он подошел к самодельной вешалке и снял с гвоздя свою плотную фланелевую рубашку.

– Спасибо.

К ужасу Алана, девушка спустила одеяло до колен, чтобы надеть рубашку. На ней была очень простая нижняя сорочка – гораздо скромнее, чем ему приходилось видеть на женщинах. Но это мелькнуло как бы вскользь, ничуть не повлияв на ход его мыслей. А мысли были заняты тем, что пальцы девушки не слушались ее. Она никак не могла справиться с пуговицами. Неужели все-таки обморожение?

– Дай, я помогу.

Расстроенная Трэлла что-то ворчала себе под нос, а он присел перед ней на корточки и отвел ее руки в стороны. Чем скорее он упакует бедолагу в свою рубашку, тем спокойнее ему будет жить.

– Я чувствую себя трехлетним ребенком, – пожаловалась девушка.

Алан искренне сожалел, что это не так. Возясь с пуговицами, он невольно касался пальцами женской груди. Это настолько выводило его из равновесия, что петли на рубашке вдруг стали казаться ему слишком маленькими. Не забудь: она – младшая сестра Сола. И, значит, – запретный плод! Справившись наконец с застежкой, он закатал вверх длинные рукава рубашки, чтобы высвободить руки. Затем поднялся и поторопился отойти прочь от кровати.

– Я дам тебе сейчас горячего супа, а ты мне расскажешь, что все-таки ты делала здесь одна. Сол знает об этом? – Если ему известно, что непутевая сестрица находится здесь в разгар снежной бури, он с ума сойдет.

– Нет. Никто не знает. – На лице девушки появилось жалобное выражение. – Мне просто хотелось побыть одной какое-то время и привести мысли в порядок.

– Ты отправилась одна в горы, никого не предупредив? – На переносице Алана появились две глубокие складки. – Ты хоть понимаешь всю глупость своего поступка?

– Да.

Алан уже приготовился высказать этой дуре все, что он о ней думает, но это простое признание немного охладило его пыл.

– Ты могла погибнуть.

– Знаю. Когда я поняла, что это не просто снегопад, то решила переждать метель в хижине.

– Ты прошла мимо нее.

– Мне повезло, что ты нашел меня, – заметила Трэлла, постаравшись придать своему голосу легкость, которую не ощущала.

Варево, названное супом, было вкусным. Девушка прикрыла глаза и мелкими глотками пила горячую жидкость. Заметив, что Алан наблюдает за ней, Трэлла смущенно засмеялась.

– Вот уж никогда не думала, что куриный бульон может оказаться таким вкусным.

– Твой голод делает его таким.

Трэлла высунула кончик языка и облизала губы. Если б она могла представить, какую бурю в душе мужчины вызвала эта невинная мимика, то постаралась бы повторить ее.

Алан отвернулся, негодуя на самого себя: слишком долго задержался в этой хижине в одиночестве, если женщина, поглощающая суп, начинает казаться ему сексуальной.

– Где твое снаряжение? – резко спросил он.

– Под полуметровым слоем снега, наверное. Я подумала, что если доберусь до хижины, то наверняка найду здесь необходимые запасы, и решила не тащить тяжелый рюкзак.

– Когда прекратится снег, мы попробуем найти твои вещички. Думаю, что ждать осталось недолго, – сказал он. Но при этом в словах Алана звучало больше надежды, чем уверенности.

А будь ее воля, она бы позволила идти снегу до бесконечности. Чего еще надо? Тепло, безопасно и, главное, Алан рядом.

Девушка наклонилась, чтобы поставить кружку на пол, и вдруг почувствовала резкую боль в мышцах левой ноги. У нее перехватило дыхание. Она стала массировать больное место.

– Часто беспокоит?

– Временами. – Трэлла подняла глаза и увидела виноватый взгляд Алана. Она быстро убрала руку с ноги, будто боль уже прошла.

– Сильно болит?

– Только когда взбираюсь на крутую гору во время снежного бурана, – небрежно произнесла она.

А ведь врала. Старая травма ныла, когда, например, менялась погода. И ей необязательно карабкаться на гору, чтобы убедиться, что левая нога слабее правой. А этот великан-дурачок до сих пор считает себя виноватым в той ее беде. Сама, кстати, тогда в сердцах ляпнула ему, что если бы не он…

– Ты же знаешь, что не виноват в том, что случилось, – мягко заметила она.

– Я должен был позаботиться о тебе.

– Ты и позаботился. Если бы не отвез меня домой, я бы могла умереть.

– Останови я тебя, твоя лошадь не упала бы, – настаивал на своем Алан.

– Если бы остановил? – девушка удивленно взметнула брови. – Я все равно поехала бы! Посуди сам, как ты мог помешать моей лошади упасть.

Тот несчастный случай окончился гибелью ее любимой гнедой кобылки и травмой ноги. Алан тогда туго перевязал ее сломанную голень, посадил на свою лошадь и отвез на ранчо. И именно он принял на себя ее боль и ее гнев, когда в досаде Трэлла обрушила на него Бог знает какие обвинения.

Когда первый шок прошел, стало нестерпимо стыдно за свое поведение. Но как загладить свою вину? Она, дурочка, ничего лучшего не придумала, как постараться избегать его. Через некоторое время жена Сола, Ибер, тактично объяснила ей, что, чураясь Алана, она лишь усугубляет в нем чувство вины. Поощряемая невесткой, девочка наконец нашла в себе мужество извиниться перед ним.

– Это не твоя вина, Алан!

– Возможно.

Он пожал мощными плечами, и больше к этой теме они не возвращались. Алан Кольт принадлежал к той категории людей, которые относятся к своим обязанностям предельно серьезно. С его точки зрения, он предпринял не все необходимые меры, чтобы предотвратить несчастье. И никакая логика не в силах перебороть то, что сам он ощущал в своей душе.

Подавив очередной зевок, девушка посмотрела на Алана, который подошел к окну и снова выглянул на улицу. Из-за его широкой спины она видела, что большие пушистые хлопья продолжают кружить в воздухе, словно и не собираясь прекращать свой веселый хоровод.