Ключ любви

Она сидела в гостиной, но не стала подходить к двери, потому что оставила ее незапертой.

Она подумала, что граф, если это он, привяжет поводья лошади к коновязи и войдет в дом.

Минерва не ошиблась. Через минуту в холле раздались шаги, и граф вошел в комнату.

Он был во фраке, и девушка подумала, что еще никогда не видела его таким счастливым.

На мгновение он остановился у двери, глядя на Минерву. Наконец она решилась спросить:

— Все в порядке?..

Граф протянул к ней руки, и ноги Минервы сами понесли ее к нему.

Его руки обняли ее, а губы склонились к ее губам.

Граф целовал девушку требовательно, настойчиво, почти яростно, пока она не почувствовала, что в сердце ее сошли все звезды с небес, а тело пронизывает лунный свет.

Только когда он поднял голову, Минерва осмелилась посмотреть на него и неуверенно спросила:

— Ты… ты теперь в безопасности… да?

— Да, я спасен, моя храбрая любимая, а теперь скажи, что ты любишь меня.

— Я… я люблю тебя… конечно же, я люблю! — ответила Минерва. — Я не понимала этого… пока не подумала… что тот человек может… убить тебя… а я могу опоздать.

— Но ты появилась вовремя, — ответил граф, — и теперь я могу тебе сказать, что я люблю тебя и никогда, никогда не отпущу!

Минерва не поняла его слов, но граф снова начал целовать ее и целовал до тех пор, пока вся комната не поплыла вокруг них.

Минерве показалось, что они уже не на земле, а в небесах.

Наконец, словно не в силах больше держаться на ногах, граф усадил девушку на диван и сел рядом.

Несколько секунд он просто смотрел на нее, а потом притянул к себе со словами:

— Почему ты сводишь меня с ума? Как смог я найти тебя, когда был абсолютно уверен, что таких нет в целом свете и что я мечтаю о несбыточном?

— Ты… правда любишь меня? — спросила Минерва.

— До сих пор я не любил и не знал любви, дорогая моя, — ответил граф, — но Господь свидетель, как же мне хотелось найти ее!

Минерва немного озадаченно посмотрела на графа, и он добавил:

— Когда я впервые вошел в комнату и увидел тебя с ребенком на руках, я понял, что нашел то, что искал, то, что уже не надеялся найти.

Он прижался губами к ее мягкой коже и продолжал:

— Это долгая история, и однажды я расскажу тебе ее, но дело в том, что, хотя я и богат, у меня никогда не было дома.

— Разве… так может быть? — спросила Минерва.

— Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким, — ответил граф. — Отец женился во второй раз, но мачеха невзлюбила меня, особенно когда поняла, что у нее самой детей не будет.

Словно до сих пор чувствуя боль, граф вздохнул и продолжал:

— Я скитался по родственникам, потому что родители вечно путешествовали, а когда они возвращались в Англию, я бывал с ними очень редко.

— Должно быть, ты был… очень несчастен, — тихо проговорила Минерва.

— Я был очень одинок, — ответил граф. — Мне нужен был человек, для которого я значил бы многое, который заботился бы обо мне и любил меня.

Минерва почти увидела его — маленького мальчика, ровесника Дэвида, очень несчастного и одинокого.

— Я люблю тебя! — горячо сказала она. — Но как я буду… заботиться о тебе… и охранять тебя?

— Это очень просто! — произнес граф. — Мы поженимся, причем так быстро, как только сможем!

Минерва посмотрела на него.

— Ты и-вправду… хочешь жениться… на мне?

— Я никогда и ничего так не хотел, — ответил граф. — И я женюсь! Ты не сможешь сбежать от меня, Минерва! Потерять тебя для меня равносильно тому, чтобы потерять руку или ногу!

— А если я… разочарую тебя?

— Быть такого не может!

— Почему?

— Потому что я видел, как ты любишь свою семью, Тони, Дэвида, Люси. Я хочу стать частью этой семьи, чтобы ты любила и меня.

Он говорил очень просто, и Минерва пылко произнесла:

— Я люблю тебя… люблю! Ты для меня — весь мир. Когда я бежала к тебе, то думала, что если ты умрешь… то я тоже умру!

— Моя драгоценная! Дорогая моя! — воскликнул граф. — Ты не умрешь, и мы будем счастливы вместе, так счастливы, что нам позавидует весь мир.

Минерва еще сильнее прижалась к нему.

— А если… если посол снова попытается… попытается… — испуганным голосом произнесла она.

— Он не попытается. Я устрою, чтобы его без скандала выслали из Англии и дали понять, что в этой стране он персона нон грата.

— А тот человек… в которого ты стрелял?

— Официально его обвинят в проникновении в дом с целью кражи. Он хотел убить меня, чтобы украсть что-нибудь ценное.

— Так он… не сможет… повредить тебе?

— Мои слуги уже позаботились об этом. И потом, он слишком слаб от потери крови и еще долго не сможет пользоваться правой рукой.

— Значит… ты спасен! — сказала Минерва, словно желая убедить саму себя.

— Спасен, и не только от убийств, но и от одиночества. Мне так нужна твоя любовь!

Он умолк, а потом тихо добавил:

— Я всегда был одинок, словно в тюрьме, откуда нет спасения, — можно сказать, в темнице, и только ты можешь освободить меня.

— Освободить… любовью? — прошептала Минерва.

— Да, ключ к этой темнице — любовь.

— Я люблю тебя… люблю, — тихо сказала Минерва. — Но если вдруг… когда ты узнаешь меня получше… я покажусь тебе очень скучной… я ведь ничего не знаю о том мире, который вы с Тони так любите. Всю свою жизнь я жила в провинции.

— Но ты путешествовала в своем воображении, и для меня ты всегда будешь богиней мудрости.

Он нежно поцеловал ее и добавил:

— Я очень хочу увезти тебя туда, где ты еще не была, и подарить тебе то, чего ты никогда не имела. Но самое главное, моя будущая женушка, что вместе с тобой мы создадим дом для наших детей и для Тони, Дэвида и Люси, чтобы они никогда не чувствовали себя одинокими и ненужными.

— Ты думаешь… этого будет… достаточно? — спросила Минерва.

Понимая, что это для нее очень важно, граф объяснил:

— Когда мы будем женаты, я объясню тебе, что значит любить, обожать и боготворить тебя так, как я намерен до конца жизни. Ты — то единственное, что я искал, хотя и не верил, что найду.

— Но… ведь красивые леди… такие, как твои гостьи… они любили тебя! — сказала Минерва.

Граф улыбнулся:

— То, что они дарили мне, дорогая моя, совсем не похоже на нашу любовь. Это нечто такое, чем можно наслаждаться очень недолго, но на самом деле такая любовь быстро кончается и не становится частью сердца.

Он прижал девушку к себе и добавил:

— А тебе, дорогая моя, я отдаю не только сердце, но и душу, и хочу получить то же самое от тебя.

— Они уже твои! — ответила Минерва. — Только твои… целиком и полностью… и ты такой добрый, что… в нашем доме будет… очень, очень много счастья.

— Для меня это будет рай! — сказал граф.

Он снова начал целовать ее — лоб, глаза, прямой носик, шелковистую шею.

Минерва задрожала, и, дотрагиваясь до ее губ, граф понял, что разжег в ней пламя, отвечавшее тому огню, что горел в нем.

Минерва не знала, как старательно он скрывал свои чувства последние несколько дней. Он так боялся испугать ее.

Он не забыл осуждения в ее глазах и голосе, когда она впервые заговорила с ним, и знал, что должен будет обращаться с ней так, как не обращался еще ни с одной женщиной.

Только этой ночью, когда она прибежала спасти его и дрожала в его объятиях, граф понял, что преграда между ними исчезла.

Она принадлежала ему, а он — ей, навеки.

— Я люблю тебя! — страстно произнес он. — Господи, как я тебя люблю!

Он снова поцеловал ее.

Минерва почувствовала, что он бросил к ее ногам солнце, луну, звезды, цветы — всю красоту на свете.

Они стали любовью и сами знали это.

Любовью, которая берет свое начало в вечности и уходит в вечность.

Любовью, которую нельзя утратить.