Тот, кто не со мной

Когда ее лапы коснулись плеч Элизы, та завизжала изо всех сил и перекувырнулась в воздухе, со всей силы шлепнувшись боком о землю. Собачьи клыки вонзились в ее куртку, ища, за что уцепиться покрепче, потом пес потянул и оторвал рукав напрочь. Челюсти вцепились в ее капюшон, собака, рыча, стала рвать его из стороны в сторону. Затем животное бросилось на девушку снова, пытаясь вцепиться зубами ей в шею, Элиза подняла руки вверх и закричала.

Послышались торопливые шаги. Кто-то крикнул. Собака приподняла голову и прислушалась. Мимо них со свистом пролетел кирпич, не задев пса, но напугав и заставив убежать. Чьи-то руки попытались помочь Элизе подняться, но она сама с трудом встала с земли и вырвалась от него.

— Уходи! — истерически заорала она. — Это была твоя собака, сторожевая собака! Ты ее натравил на меня, ты ее специально спустил, чтобы она на меня бросилась и разорвала на части!

— Ты не в своем уме, Элиза. Ты думаешь, я способен на такое?

— Ты? Да ты способен на все, даже на убийство. Уходи, я тебя ненавижу!

Он выбросил вперед руки, схватил ее и привлек к себе. Она яростно сопротивлялась, но поняла, что физической силой он ее превосходит. Тем не менее она продолжала бороться, и он рывком прижал ее к своей груди, пытаясь успокоить. Элиза поняла, что победа осталась за ним, в отчаянии отыскала его руку, схватила ее и поднесла к зубам. Он, поняв, что она делает, страшно выругался, схватил ее за волосы другой рукой и с такой силой отдернул ее голову назад, что девушка закричала. Но таким образом ему удалось освободить руку, за которую она собиралась его укусить.

— Женщина, приди в себя! Ты в истерике, ты сама не понимаешь, что творишь!

Ослабевшая от внезапного упадка сил, она отшатнулась от него и замерла, опустив голову, с трудом переводя дыхание. В ее глазах стояли слезы от боли, которую он только что ей причинил, дернув за волосы. Она поднесла руку к лицу, и все ее тело содрогнулось от рыданий. Он грубо обнял ее и снова притянул к себе. Она поддалась, потому что у нее больше не было сил сопротивляться. Он прижал ее голову к своей груди, все ее тело в это время тряслось — она постепенно отходила от страшного шока. Через несколько минут крупная дрожь унялась, и девушка осталась стоять, прижавшись к нему.

Лестер тихо сказал у нее над головой:

— Ты сама-то понимала, что делаешь? Ты поняла, что снова хотела меня укусить? — Он приподнял ее подбородок, она почти не видела его лица в темноте, но ей показалось, что он улыбается. — Тебе не достаточно того шрама, который у меня уже есть от твоих зубов, тебе действительно кажется, что к нему надо прибавить другой, свежий?

— Прости меня, Лестер, прости меня, — только и смогла пролепетать она и снова притулилась у него на груди.

Он подержал ее так, прижимая к себе, еще несколько минут, гладя по волосам. Затем нежно оторвал ее от себя и повел в свой офис. Она шла низко нагнув голову. Он включил свет и посадил ее на стул, нашел для себя другой.

— Жалко, что здесь у меня нечего дать тебе выпить. — Он оглядел пыльную комнату, деревянные полки, заставленные толстыми папками. — Ты можешь послушать меня, Элиза? Я хочу, чтобы ты правильно все поняла. Я хочу, чтобы тебе было совершенно ясно, что собака, которая на тебя напала, не является — повторяю, не является — сторожевой. Это была бродячая собака, которая здесь ошивается уже некоторое время. Мне она казалась совершенно безобидной, и я не стал ее прогонять. Но этот страшный ветер и твое внезапное появление, видимо, почему-то сделали ее агрессивной. — Она сидела молча, опустив голову вниз. — Ты мне веришь?

Она нехотя пробормотала:

— Видимо, придется поверить.

Он посмотрел на ее одежду.

— Что стало с твоей курткой! Прости. Я тебе новую куплю.

Она подняла голову, в глазах ее был упрек.

— Я сделаю это, — резко сказал он, — не потому, что признаю за собой вину за нападение на тебя собаки. Просто у меня есть чувство ответственности, потому что все произошло на этой стройке и еще — из-за нашей былой дружбы.

Она обратила внимание на то, как он осторожно подбирает слова, подразумевая, что теперь они больше не друзья. «Что ж, — горестно сказала она себе, — это правда, разве нет?»

Последовала длинная пауза, затем он спросил, словно бы принуждая себя:

— Мне кое-что нужно знать, Элиза. Почему ты бродила здесь, по поместью?

— Я знаю, что ты думаешь! — возмутилась она. — Что я собиралась что-нибудь здесь утащить. Так вот, ты ошибаешься.

— Я так не думал, Элиза. — Он говорил с ней очень мягко. — Но зато я думаю, что ты можешь кого-то прикрывать. Это так?

Она не ответила.

— Я думаю, — продолжал он, — что нельзя исключать также того, что ты можешь состоять с ним в заговоре. — Он наклонился вперед, чтобы взять ее за руку, но она отдернула ее. — Прости, Элиза, но я должен был это сказать.

— Ты считаешь, что теперь я стала вести преступную жизнь и произвожу серию краж, имеющих целью затруднить или вовсе остановить твое строительство?

— Не ты сама, Элиза, а Фил Поллард и его приверженцы. При твоей поддержке и одобрении.

Она снова начала плакать, не в силах больше сдерживаться. Из-за того, что он так плохо о ней думал, что он так мало ее знал, что мог подозревать ее в таких вещах…

Но тем не менее она не могла как следует защититься, потому что не была уверена насчет Фила Лолларда. Наконец она встала, собираясь уходить.

— Тогда почему ты не пойдешь в полицию? Пусть меня арестуют, как ты когда-то мне грозился! Они выбьют из меня правду, наверняка. При твоем содействии!

Он сощурил глаза и посмотрел на нее тяжелым взглядом, и она догадалась, что ее упрямство все больше и больше свидетельствует против нее. Но с этим она уже ничего не могла поделать. Она попала в ловушку, которую сама же и расставила.

— Я отвезу тебя домой, — коротко бросил он, но она уже бросилась бежать и вскоре была за пределами поместья.

В последующие дни Элиза вернулась к старым, затворническим привычкам. Она закрывалась в своей комнате и искала утешения в музыке. Она надевала наушники и забывала про весь мир. Но теперь у нее это получалось хуже. Ее мысли беспрестанно возвращались к Лестеру, и музыка превращалась в бессмысленный набор звуков, в серию бессвязных отрывков.

Как-то вечером, за несколько дней до Пасхи, Роланд позвал ее к телефону.

— Мужчина, — сообщил он, передавая ей трубку.

Она надеялась, что это звонит Лестер, чтобы попросить ее еще раз поработать у него, но это оказался Говард.

— Завтра вечером, — сказал он, — думаю, вы будете свободны? Если будет хорошая погода, мы можем поехать покататься на машине.

Снова он говорил так, словно она только и ждала, что он ее пригласит. Но она уняла свое раздражение, как мать, имеющая дело с капризным ребенком, и с неохотой согласилась. Он заедет за ней, сказал он, договариваясь о встрече с расторопной деловитостью, ровно в семь. Она почти ожидала услышать от него, что он письменно подтвердит их встречу, и ей пришлось быстро повесить трубку, чтобы не засмеяться.

Элиза лениво поставила очередную пластинку и автоматически надела наушники. Стараясь отогнать мысли о Лестере, она внимательно вслушивалась, и ее чувствительное ухо уловило неполадку в аппаратуре. Ей показалось, что начал появляться какой-то посторонний шум, ей это не понравилось, и она сняла наушники. Даже проигрыватель предал ее.

На следующий день она сказала об этом Филу Полларду.

— Ты говоришь, громкие шумы? Наверное, где-нибудь соединение отошло. Сегодня вечером занеси его в магазин, я посмотрю.

— Только не сегодня вечером, мистер Поллард.

— Почему? — резко спросил он. — У тебя свидание?

— Да. — Она почувствовала себя неловко.

— С кем же? С Лестером Кингсом?

— Боже мой, конечно нет, — рассмеялась она. — С другим человеком.

— А это… — Он запнулся, не зная, как сказать. — Серьезно?

— Я… я не думаю.