Подняться до небес

— Вот в этом я как-то не уверена.

— И очень зря. Ты знала отца только в качестве Стального Дерека, хозяина громадной промышленной империи, победителя. А я выходила замуж за честолюбивого, но очень эмоционального юношу. Знаешь ли ты, что когда один из его тогдашних боссов на совете директоров неуважительно отозвался о «секретарше из Кентукки», твой отец выкинул его из кабинета и спустил с лестницы?

— Папа?!

— Папа, папа. Знаешь, он был очень грозен, твой папа, в молодости. И вот, когда мне бывало особенно тошно, я вспоминала тот случай. И улыбалась сама себе, напоминая: он сделал это, защищая меня.

— Мама… Мне, может быть, придется уехать…

— Насколько я знаю, вы договорились с отцом, что ты можешь оставить свой пост в любой момент.

— В том-то и дело. Мама, я не знаю, чем закончится эта поездка…

— Еще один урок от меня, Джилл. Никогда не перестраховывайся. Задумала повернуть судьбу — сожги старые письма, выброси ключ от квартиры и иди вперед. Смешно — учу тебя тому, чего никогда в жизни не испытала сама… Будь счастлива.

— Ох, не уверена…

Три дня спустя, в пятницу, самолет компании «Эйр Америка» уносил Джиллиан Ван Занд из серого и мрачного Нью-Йорка к солнцу и бирюзе Багамских островов.

Глава 9

Суббота…

Рой проснулся на рассвете и долго лежал, тупо разглядывая солнечные полосы, пронизавшие бунгало насквозь. Гоблин, спавший на полу, из-за этих золотистых полосок походил на тигра.

Уже второй месяц Рой Салливан вел совершенно растительную жизнь. Просыпался, умывался, садился на песок и сидел до позднего вечера. Иногда уплывал порыбачить — когда заканчивалась еда.

Первое время Марго приходила и ругалась, потом махнула рукой. Расстроенный Билли зазывал пойти в поход за супер-групером. Приезжал Сайлас Кохран из «Райского Наслаждения», хотел просить вернуться к работе, но посмотрел на Роя — и уехал от греха подальше.

Рой похудел, редко брился, волосы у него отросли так, что уже можно было стягивать их в небольшой хвост, а на загорелом дочерна лице измученно горели тоскливые серые глаза. Разговаривал он только с Гоблином.

Запой у него закончился быстро, в основном потому, что за запасами спиртного надо было ехать, а он не хотел двигаться с места. Когда закончились и пивные запасы, Рой перешел на зеленый чай. В принципе, сейчас его образ жизни можно было бы назвать экстремально здоровым, но при взгляде на эту грустную физиономию ни у кого язык бы не повернулся.

Гоблин чувствовал настроение хозяина, но развеселить его не пытался. Гоблин, признаться, и сам тосковал по прекрасной тетке.

А Рой не просто тосковал. Он умирал без нее.

Точнее, не жил.

Когда прошел пьяный угар первых дней разлуки с Джиллиан, Рой Салливан попытался было мыслить логически. В самом деле, ничего страшного не случилось. У него уже есть опыт расставания не по его инициативе, его, можно сказать, бросали — эта, как же ее… Шейла! — и он выжил. Даже имя ее сейчас с трудом вспомнил.

Он же не создан для прочных отношений! Он — яростный противник брака. Да и какая у них могла бы быть жизнь с дочкой миллионера?

Ясно, никакой.

А по ночам приходила боль. Сладкая, томительная боль в сердце. По ночам Рою снилась Джилл.

Мокрая русалка в серебряном платье. Нахальная утопленница, завернутая в подстилку Гоблина. Нечесаная хипповка в растянутой майке с неприличной надписью на груди. Богиня со светящейся кожей, чья нагота ослепляла и заставляла сердце биться все сильнее, и сильнее, и сильнее…

Нормальным людям сны снятся обрывочные, перемешанные, густо сдобренные нереальностью и всякими фокусами, но несчастный Рой Салливан два месяца каждую ночь видел одно и то же: они с Джилли Ван Занд занимаются любовью.

Он и без того помнил две их ночи во всех подробностях, но днем можно было заставить себя не думать об этом, а вот ночью… Тонкие руки обвивались вокруг его шеи, пальцы впивались в плечи, с искусанных и смеющихся губ слетал счастливый крик. Темные кольца волос скользили по его плечам и груди, щекотали напряженный, каменный живот, падали королевской мантией… И светились любовью и нежностью удивительные янтарные глаза. Только у нее такие глаза, у его Джилли!

У его Джилли, которую он сам, будучи в трезвом уме и твердой памяти, прогнал, наговорив ей жестоких и обидных слов.

В то чертово утро, глядя в глаза папаше Ван Занду, Рой Салливан был почти уверен, что поступает правильно.

Сказки имеют тенденцию заканчиваться на самом интересном месте. Никто не будет читать про то, как Синдереллу тошнило на первых месяцах беременности, или про то, как Красная Шапочка и ее бабушка отмывались с шампунем после извлечения из брюха волка.

Он старше, он должен был понимать, что избалованная принцесса, у которой только на карманные расходы каждый день уходит столько, сколько у него на горючее в месяц, не сможет долго прожить, например, в этом паршивом шалаше под гордым названием бунгало. Да, их ночи будут горячи еще достаточно долго, но нельзя же провести в постели всю жизнь? Какие занятия и какие развлечения может найти себе здесь такая девушка, как Джилли? Танцы по субботам на Абако? Канасту на четверых с Марго и Биллом? А чего стоит сезон штормов?

Даже радио нельзя послушать, вода стоит стеной и в трубе целыми сутками тоскливо завывает ветер.

И она все равно уедет рано или поздно, только теперь — жестоко разочарованной и опустошенной.

Он тогда, стоя перед ее всесильным отцом, ярко представил себе, что будет, если Джилл останется с ним. Умрет любовь, уйдет желание, вчерашний возлюбленный будет вызывать только глухое раздражение, а его работа — жгучую ненависть, зануда-сестра — неприязнь, простак-шурин — презрение. Нестерпимо захочется вернуться в свой роскошный особняк, где машина с шофером, театры и светская жизнь, где счет в банке и приличные знакомые… Так закончится сказочная история любви, и воспоминания о ней останутся противные, прогорклые, из числа тех, что лучше и не вспоминать.

Другой Рой, добросердечный романтик и правдолюб, который тогда, в момент разлуки то ли промолчал, то ли шептал так тихо, что его и слышно не было, теперь неустанно зудел: а чем лучше было то расставание, когда ты ей в лицо бросал безжалостные и насквозь лживые слова? После ночи ТАКОЙ любви, после шепота и стонов, после общего огня, дыхания одного на двоих… Помнишь, гад, что ты тогда сказал ей? — «У нас был неплохой секс, детка. Ты очень хороша в постели. Теперь беги домой». Все равно что пощечину дал…

Вот в подобных размышлениях и прошли два месяца. В субботу ранним утром Рой Салливан лежал на небрежно застеленной постели и медленно угасал.

И тогда в голову ему вдруг пришла смутная, но какая-то очень хорошая мысль. Он еще не мог облечь ее в слова, но уже знал, что надо делать. Делать… Вот именно. Хватит НЕ ЖИТЬ, надо ДЕЛАТЬ.

Рой резво поднялся с постели, пинками разбудил Гоблина, выгнал изумленного пса на улицу и принялся за работу. Мусор, пустые бутылки, грязное белье, кошмарные простыни — все полетело в пластиковый мешок. Отойдя подальше от бунгало, Рой выкопал в земле неглубокую яму, сложил туда мешок, облил остатками бензина из пластиковой канистры, поджег. Пламя взметнулось вверх с ровным гулом, похожим на рев мотора самолета.

Потом он чисто вымыл бунгало, затащил внутрь свой любимый шезлонг, остатки консервов сложил в маленький портативный холодильник, работающий от солнечных батарей, установленных на крыше. Сбегал в рощу за хворостом, сложил большую вязанку около каменного очага. Канистру с чистой водой поставил в буфет.

Подстилку Гоблина перетряхнул, потом не удержался и поднес к лицу. Даже сквозь убийственный запах псины донесся, показалось, тонкий аромат духов:.. Чушь, конечно.

Рой аккуратно разложил подстилку на том месте, где обычно спал Гоблин, когда ему приходила охота поспать под крышей. В миску насыпал остатки сухого корма. Окинул взглядом свою холостяцкую берлогу, улыбнулся грустно, но удовлетворенно.