Долгожданное счастье

Эдвард повторил ее имя, приблизившись к ее губам. Его язык проник вовнутрь, и она с готовностью отдалась жару и сладости поцелуя. Он глухо застонал, прижимая Оливию к себе, пока она не ослабла от наслаждения.

– Скажи, что хочешь меня, – прошептал Эдвард, и Оливия дала ответ, такой ответ, какого еще никогда не давала, – не словами, а порывистыми движениями своего тела. Она обняла его, просунула руки ему под свитер, чтобы почувствовать его кожу, твердые мышцы живота, грубоватые темные волосы, росшие завитками на груди. Потом она поднялась на цыпочки и обхватила руками его шею, и тут Эдвард подхватил ее на руки.

Он шел большими шагами вдоль пустынного пляжа, покинув их маленький скалистый мирок. Оливия прижалась к нему, зарывшись лицом в его плечо, ее сердце пульсировало подобно волнам, бьющимся о берег. Эдвард плечом распахнул дверь, и залитые солнцем комнаты промелькнули у нее перед глазами, когда он нес ее в спальню.

Он сел на край кровати и поставил ее перед собой, крепко сжав ее колени своими. Медленно, не отрывая взгляда от ее глаз, он снял с нее жакет. Когда он потянулся к блузе, девушка протестующе покачала головой.

– Я тоже хочу увидеть тебя всего, – прошептала она. Теперь Оливия превратилась в первозданную Еву, соблазнительную, красивую, сладостную, – в ту, какой она бывала в своих неистовых мечтах.

У Эдварда потемнели глаза, он стянул через голову свитер и бросил в сторону. У него была широкая мускулистая грудь и мощные плечи. Темные волосы курчавились на загорелой коже, суживаясь в треугольник у пояса его джинсов. Оливия провела языком по пересохшим губам.

– Скажи, что хочешь меня, – сказал Эдвард, и она вдруг поняла, что всегда хотела его. Не только с того момента, когда они познакомились, а всю-всю жизнь.

«Я люблю тебя, – с изумлением думала она, – я люблю тебя, Эдвард». Когда это случилось? Когда злость превратилась в желание, а желание – в любовь?

– Оливия. – Он привлек ее ближе. – Мне надо, чтобы ты произнесла это вслух. Скажи, что хочешь меня. Только меня.

Она медленно улыбнулась, намереваясь вложить в свой ответ столько радости и страсти, чтобы этот вопрос у него уже не возникал никогда. В конце концов он должен знать, что до него у нее никого не было.

– Эдвард, – тихо сказала она, с улыбкой сбрасывая кофту и бюстгальтер, не отрываясь глядя ему в глаза. – Я безумно хочу тебя, – прошептала она и наклонилась к нему. Волосы упали ей на плечи и грудь, а руки раскрылись для объятия!

Но он не прижал ее к себе. Он встал, его губы задергались, темные зрачки сузились до размера булавочной головки; он отшатнулся от нее и медленно прошел к окну. Остолбенев, Оливия смотрела на его мускулистые плечи; сжатыми кулаками изо всех сил он бил по подоконнику.

– Эдвард. – Она нерешительно двинулась к нему. Подойдя почти вплотную, она подняла руку и тут же опустила ее. – Эдвард, – тихо спросила она, – что случилось?

– Ничего.

Она знала, что это неправда. «Никаких вопросов, – уговаривала она себя, – ни слова больше». Но вопрос уже не мог не быть задан.

– Эдвард, – выпалила она, – ты думаешь о… о?..

– О моем отчиме? – Он резко обернулся, и выражение его лица заставило ее робко отступить. – Нет, – сказал он с холодным сарказмом, – конечно, нет. Почему я должен думать о старом добром Чарлзе, Оливия? Почему я должен думать о нем в такую минуту?

Вдруг она ощутила в душе безнадежную пустоту.

– Но я же говорила тебе…

Он порывисто прошел мимо.

– Одевайся, – бросил он, хватая свой свитер. – Я буду ждать в машине.

Она посмотрела ему вслед, дрожащими руками подняла разбросанную одежду и стала натягивать ее.

– Боже, помоги мне, – шептала она, – помоги мне, пожалуйста.

Оливия повернулась к окну и поглядела на берег и волнующееся море глазами, полными слез. Место, которое Эдвард назвал самым лучшим в мире, сейчас казалось ей отвратительным.

«Мое любимое место», – сказал он…

…И тут ей послышался голос – голос Риа, возникший вдруг в глубине ее памяти и повторявший слова, нацарапанные детской рукой на открытке, слова, в которые был вложен весь восторг четырнадцатилетнего существа.

«Это самое красивое место на земле, Ливви, – писала Риа, – тебе непременно нужно увидеть Багамы. Это самое-самое мое любимое место в мире!»

И тут Оливия отчетливо поняла, что именно там она найдет подругу, которая так жестоко сломала ее жизнь.

9

– Спасибо за звонок в «Американские Авиалинии». Все наши кассовые операторы сейчас заняты, но если вы будете столь любезны подождать…

Оливия вздохнула, услышав приторно любезный, записанный на магнитофон голос.

– Да, да, – пробормотала она, прижав трубку плечом к уху. Конечно, она подождет. Что еще ей остается, если она должна лететь на Багамы? Хотя как раз сейчас она стала задумываться, как все это осуществится. Девушка провела у телефона все утро, обзванивая одну авиакомпанию за другой, но до сих пор не получила билета, хотя даже попробовала заказать место в первом классе.

– Сейчас у нас самый пик сезона, мадам, – сказал ей последний оператор с ноткой снисходительности, пробившейся сквозь профессиональную любезность. – Боюсь, что мы продали все билеты до конца этого месяца, но я могу зарезервировать для вас место на первой неделе следующего. Погода на островах будет такая же хорошая, но цены гораздо ниже.

Оливия чуть не рассмеялась. Неужто ее беспокоили погода или цены? Она не собиралась насладиться отпуском, это была вынужденная поездка. Путешествие должно положить конец неизвестности, а возможно, и отношениям с Риа, которые когда-то так много значили для них.

Поездка не доставит ей удовольствия, но, по крайней мере, положит конец тем ночным кошмарам, которые мучили ее все последние недели. Все встанет на свои места, и она сможет вернуться к прошлой жизни, без Эдварда Арчера, перевернувшего вверх дном ее устоявшийся было мир.

Дни и ночи, в которые она пыталась спрятаться от репортеров, страх ответить на телефонный звонок, тревога за то, как долго она сможет удержать в своих руках «Мечту Оливии», прежде чем кредиторы разорят ее, – все обрушилось на нее сразу, убив уверенность в себе, сделав беззащитной перед Арчером.

Воспоминания терзали ее душу словно острые осколки стекла, невидимые в песке пляжа, но всегда готовые нанести болезненную рану. В голове Оливии раскаленным гвоздем пылала унизительная мысль о том, что она была готова отдаться Эдварду, отвергнувшему ее. Хорошо еще, что она не предстала перед ним полной дурочкой, в беспамятстве лепечущей слова любви. Девушка горько усмехнулась. Можно только представить, с какой иронией думал о ней Эдвард.

– Благодарю вас за ожидание. Наши кассовые операторы все еще заняты. Если вы будете так любезны подождать еще…

Все это уже не имело никакого значения. Да, она играла в игру Эдварда, делала стойку по его команде. Да, она должна будет отыскать Риа, но сделает это для себя и сама. Она не настолько наивна, чтобы полагать, что, найдя Риа, сразу решит все свои проблемы.

«Чаттербокс», даже опубликовав правду, не посвятит ей и десятую часть места, отведенного для раздувания этой грязной истории.

Она должна разыскать Риа и бросить ей обвинение в вероломстве. Риа ввергла свою подругу в пучину лжи, даже не спросив, умеет ли она плавать. Она украла покой и подорвала репутацию Оливии, а может статься, станет и причиной того, что девушка потеряет свой магазин, который был ей так дорог.

И еще один человек использовал ее в своих целях, Эдвард Арчер, он…

Нет, черт возьми, нет! Ей не следует даже думать о нем. Все ее мысли должна занимать Риа: как найти то идиллическое местечко, изображенное на лежащей у нее на коленях почтовой открытке с загнутым уголком? Со вчерашнего дня, когда неожиданно вспомнила про первые рождественские каникулы, которые они провели порознь, и про эту глянцевую открытку, которую Риа прислала ей, она была уверена в том, что Риа находится именно там.