Там, где любовь

— Нет, просто постарайся понять ее. Она из тех, кто привык сам решать свои проблемы.

Кстати, а почему ты на ней не женишься?

Дон окаменел. Хотел ответить — и не смог. Анжела всегда славилась умением ошарашить собеседника неожиданным вопросом.

— Ты же любишь ее, братик, это очевидно. Не пытайся отрицать это.

— Она не хочет замуж. Она сама говорила.

— Ой, держите меня. Настоящий самец. Он поверил!

— Это правда. Она хочет получить диплом и хорошую работу. Муж ей сейчас совершенно некстати. Так она сказала.

— Вы с ней идеальная пара. Два упрямых идиота. Все вокруг все видят и понимают, а они упорно сопротивляются реальности.

— Анжи, а не хочешь ли ты получить по…

— Спокойно! Я вообще не за этим звоню. Надеюсь, ты не забыл про день рождения собственного отца?

— Нет, разумеется, но…

— Помолчи. Почему бы тебе не привезти с собой Морин?

— Спрошу, но у нее опять может не найтись времени…

— Похитишь ее еще раз, подумаешь, большое дело. Пришлем за тобой Гаса с машиной, он поможет тебе засунуть Мори в багажник.

— Сколько у тебя идей, сестричка, прямо страшно!

— А ты не бойся. Я своих не трогаю. Ладно, до субботы.

Он повесил трубку и задумчиво посвистел. Уговорить Морин? Похитить? Жениться…

Морин уже привыкла к тому, что Дон встречает ее по вечерам на кухне, однако последние несколько дней он возвращался позже нее. Дом отнимал все силы.

Сегодня она решилась вновь заговорить с ним о том, о чем он мягко, но решительно отказывался говорить раньше.

— У тебя впервые в жизни будет дом?

— Нет.

— Значит, уже был однажды?

— Был. Белый, красивый, с колоннами.

— С колоннами я люблю. Колониальный стиль.

— Точно. Я тоже люблю. В нем есть что-то устойчивое. На века. А прожил недолго.

— Это тогда… когда ты был женат?

— Да.

Сердце Морин глухо бухнуло где-то в горле.

Сегодня или никогда.

— Ты никогда не рассказывал о своем браке. О своей жене.

— Ты этого хочешь?

— Иногда. А ты не хочешь?

— Это было очень давно. В другой жизни. И об этом не так просто рассказать.

— Я понимаю.

Она не стала расспрашивать дальше. Слишком страшно видеть эту черную тоску в глазах Дона, эти жесткие складки вокруг рта. Когда он будет готов, сам скажет. Или не скажет никогда.

В пятницу Морин нашла квартиру. Маленькую, чистенькую, выходящую окнами в тихий зеленый дворик. Недорогую. Подарок судьбы. Не веря своему счастью, она торопливо подписала бумаги, уплатила задаток и помчалась домой, едва ли не распевая по дороге песни.

Дон встретил ее улыбкой и бокалом белого вина.

— У тебя такое лицо, словно ты выиграла миллион.

— Лучше. Я нашла квартиру. А что ты делал без меня?

— Как обычно. Проводка, плинтуса, карнизы, рамы. До победы осталось полшага. Кстати, что у нас на уик-энд?

— Ох, Дон, я даже не знаю, заниматься мне надо, но не хочется…

— Отлично. Поедешь со мной. У моего отца день рождения.

— Нет, я не могу…

— Мори, ты прекрати делать из меня разбойника! Если не согласишься сама, придется снова тебя похищать, связывать, перекидывать через седло…

— Ты этого не сделаешь!

— Сделаю. Если не согласишься.

— Дон, я никогда в жизни…

— Не была на чужих семейных праздниках…

— Я там никого…

— Не знаешь, и тебя никто не знает, вот и познакомитесь…

— Я не знаю, о чем разговаривать…

— Ты вовсе не такая дурочка, какой любишь прикидываться.

— Но я…

— Слушай, ты что, не знаешь, о чем разговаривать со мной? С Анжелой? С Филом? С Сюзанной? Вот тебе уже четвертая часть нашей семьи. Моя мама не кусается. Отец… это вообще отдельная история. Ну?!

— Я…

— Едешь.

— Еду.

И вот в субботу утром Морин Аттертон в серебристо-лиловом шелковом платье без рукавов уселась в серебристый «кадиллак», заслужив восторженное фырканье Гаса Флаерти, седоусого крепыша в шикарной шоферской униформе.

Рядом с Морин Аттертон уселся смуглый, светловолосый и синеглазый красавец в умопомрачительном костюме. Дон О'Брайен.

Морин пила шампанское и боялась. Несмотря на все заверения Дона, она с трепетом ждала встречи с огромной семьей О'Брайен. Какой у них дом? Наверное, шикарный. Богатство и роскошь, какие ей и не снились. И эти проклятые двенадцать вилок и ножей около тарелок! Как в этом разобраться, да еще поддерживая светскую беседу?

Решено. Она будет мило улыбаться и кивать. Сойдет за милую дурочку, а в воскресенье уже домой. О Боже! А где она будет спать? Наверное, в гостевой комнате. И высокомерная горничная с легким презрением посмотрит на ее скромную дорожную сумку.

А женщины семьи О'Брайен? Если не считать Анжелы, все они наверняка высокомерны и горды. Привыкшие к роскоши, они посмотрят на нее, как на серую мышь. Так что и с милой дурочкой ничего не выйдет.

Морин допила шампанское и с тяжелым вздохом опустила голову на плечо Дона. Он нежно коснулся губами ее виска.

— Расслабься, малыш. Ты как будто на казнь едешь. Это мой родной дом. Моя семья. Ничего страшного.

А потом его рука легла ей на грудь. Морин ахнула.

— Дон, водитель…

— Здесь звуко- и светонепроницаемая перегородка. Гас ничего не слышит и не видит. К. тому же он всегда занят только дорогой. У него за сорок лет ни одной аварии…

Легкий шелк соскользнул с плеч. Губы Дона у нее на груди, плечах, напрягшихся от желания сосках. Руки, жадные, бесстыдные, смелые, по всему телу бродят, бродят, будят темную страсть, превращают Морин Аттертон в неистовую вакханку…

— Дон, нас увидят…

— Никто нас не увидит. Нам еще долго ехать. Какая у тебя кожа нежная.

И пламя поглотило Морин, превратило кровь в кипящую лаву. Платье упало на пол салона. Роскошный пиджак перекочевал туда же.

Они забыли обо всем, утонули друг в друге, отдаваясь и забирая, даря и предлагая.

Старый дом очаровал Морин с первого взгляда. Утопающий в цветах и диком винограде, он излучал тепло и любовь.

Родители Дона, Анжела и еще несколько гостей высыпали на крыльцо, улыбаясь и размахивая руками. Морин обнимали, тормошили, осыпали комплиментами, наперебой расхваливали платье, туфли, ее собственную красоту, показывали дом, расспрашивали о Джеки, дарили цветы, шутили, приглашали на танец, вели через весь дом…

Они были шумные и дружные, О'Брайены, они любили друг друга и весь мир, любили эту землю и людей, живущих на этой земле, а земля платила им тем же — это Морин оценила, приняв из рук отца Дона высокий бокал янтарного вина с собственного виноградника.

— Это прошлогоднее. За обедом будем пить урожай этого года. Вы красавица, девочка, вам это уже говорили? Наверняка оболтус говорил, но разве нынешние знают толк в комплиментах! Пойдемте. Дон будет злиться, но первый танец мой. В конце концов, у меня сегодня день рождения.

У себя в комнате ошеломленная Морин села на краешек огромной кровати и решила немного передохнуть. Впрочем, уже через пару минут в комнату вошел Дон.

— Ну, ты больше не боишься? Они хорошие, правда.

— Они тебя очень любят.

— Мы так всегда жили. Я же говорил…

— Я все равно чужая, Дон.

— Не начинай, ведьма. Когда ты смотришь на меня такими отчаянными зелеными глазищами, мне хочется немедленно утащить тебя в постель.

— Не надорвись. Мы же час назад…

— Но не в постели же! В лимузине не считается.

— Дон!

— Я внимательно слушаю…

— Руки убери! Ну, ирландец…

— Ладно. Подождем до ночи. Отдохни и появись во всем своем блеске.

Вечер был в разгаре. Гостей съехалось видимо-невидимо. Бриллианты дам освещали сад не хуже фонарей, духи соревновались с магнолиями. Разговоры на французском, на испанском, на английском. Тихий смех и громкие тосты. Воспоминания об отдыхе на Ривьере. Прошлогодний парижский бал дебютанток. Рост акций на бирже. Коррупция в правительстве. Необыкновенные цукаты из манго очень удались миссис Флаерти. Анжи приходит в себя, бедная девочка. Как хорошо, что Фил наконец-то провезет Сюзи по Европе. Она давно мечтала. Поставки зерна падают, это естественно.