Поспешное замужество

  — О, прости, милый, — сказала Джорджи, — мамочка помнит, что обещала поплавать с тобой после ланча, но я, правда, очень занята.

  Любой трехлетний ребенок раскапризничался бы. Но Никки лишь улыбнулся. Джорджи обняла его.

  — Мы обязательно поплаваем вместе завтра.

  Через полчаса в гостиную, где она отдавала последние распоряжения, бесшумно вошел садовник.

  — Малыш! — взволнованно воскликнул он.

  — Никки? — не совсем понимая, о чем речь, спросила Джорджи.

  Костас смущенно стоял в дверях.

  — Пойдемте скорее!

  Томасис, управляющий, подошел к садовнику, и они о чем-то заговорили на греческом.

  — Малыш... — объяснил Томасис Джорджи, — Костас сказал, что он поскользнулся и ударился головой о край бассейна. Он без сознания. Я звоню в «скорую»...

  Но Джорджи уже не было в комнате, когда Томасис договорил. Она со всех ног бросилась к бассейну, Никки лежал на земле.

  — Простите меня, мне так... жаль, он побежал и...

  Джорджи не слышала оправданий Эмили. Она опустилась на колени рядом с сынишкой,

  — Он дышит, — пробормотала она, смахивая слезы. — Слава Богу! — Джорджи погладила малыша по голове.

  Нужно отнести Никки в дом. Джорджи взяла его маленькую ручку в свои ладони.

  — Простите, но я полагаю, для его же безопасности мальчика лучше не трогать. Врачи уже выехали, — сказал Томасис. Он принес одеяло и укрыл малыша.

  — Конечно, конечно, ты прав, — согласилась Джорджи. Она была почти парализована страхом. — Думаешь, он...

  — С ним все будет в порядке, не беспокойтесь.

  Джорджи не замечала ничего вокруг. Она даже не слышала, как Эмили, всхлипывая, все повторяла;

  — Что я наделала... бедный, бедный малыш...

  — Если бы Анголос был здесь! — воскликнула Джорджи. — Он всегда знает, что делать.

  — Мы пытаемся связаться с ним, — сказал кто-то.

  Минуты ожидания показались ей вечностью. Все происходило как в тумане. Вот врачи забирают Никки, она, босая, садится в «скорую» вместе с ними, и они едут в больницу.

  Джорджи не хотела оставлять Никки, протестовала, когда его собрались куда- то увозить, но она не знала греческого и не могла ничего понять.

  К счастью, доктор говорил по-английски и объяснил Джорджи, что они собираются делать с ее сыном.

  — Может, стоит подождать моего мужа?

  — Задержка только ухудшит ситуацию.

  Джорджи нервно сглотнула.

  — Хорошо. Сделайте все возможное.

  Через двадцать минут в больницу приехала Олимпия. Джорджи с отсутствующим видом стояла в коридоре, сжимая в руках пластиковый стаканчик с остывшим кофе, к которому она так и не притронулась.

  Олимпия была не одна, она никогда и нигде не появлялась в одиночестве. С ней были ее секретарь, одна из двоюродных сестер и шофер.

  Как по волшебству откуда-то появилось удобное мягкое кресло.

  Но Олимпия даже не взглянула на него.

  — Я не хочу садиться. Я хочу немедленно видеть доктора. Дорогая, — обратилась она к Джорджи, — что с нашим мальчиком?

  Джорджи покачала головой.

  — Его забрали в реанимацию. Доктор сказал, у него повысилось внутричерепное давление. Думаю, они собираются оперировать его...

  Джорджи не сказала Олимпии, что доктор не исключал возможности повреждения мозга.

  — Боже мой! Это ужасно! — воскликнула женщина.

  — А Анголос... он знает? — спросила Джорджи.

  — Нет. Мы так и не смогли связаться с ним. Но не волнуйся, он будет здесь. Томасис пытается до него дозвониться.

  Джорджи молча смотрела на свекровь. По щекам ее катились слезы.

  — Доверься докторам, — продолжала Олимпия. — Они знают, что делают. Присядь, моя дорогая.

  Джорджи опустилась в кресло.

  — Я хочу, чтобы Анголос был здесь, — произнесла она.

  — Он скоро будет, милая.

  — Это я во всем виновата... если бы я пошла плавать с Никки, ничего этого не случилось бы...

  — Не надо, — оборвала ее Олимпия. — Всякое может случиться. Нет смысла сейчас думать о том, что было бы, если бы... Ты замечательная мать.

  Неожиданная поддержка свекрови растрогала Джорджи. Из ее покрасневших глаз снова потекли слезы.

  — Анголос не простит меня, если с Никки что-нибудь случится, — всхлипнула она.

  — Мой сын никогда так не поступит.

  — Знаю, но мы поссорились, — призналась Джорджи, закусив губу. — Он очень зол на меня,

  Олимпия взяла руку невестки в свои ладони.

  — У него горячий нрав, но и сердце доброе. И он любит тебя.

  Изумленная, Джорджи уставилась на свою свекровь,

  — Я думаю, ты тоже любишь его, правда?

  Джорджи кивнула.

  — Тогда все будет в порядке, не волнуйся. А сейчас нужно найти его.

  Джорджи подумать боялась, что будет, когда он приедет в больницу.

  Женщины молча сидели в коридоре. Казалось, время остановилось.

  — Почему его все еще нет?

  — Он все равно ничего не смог бы сделать. Знаю, в такой момент нет ничего хуже ожидания, — вздохнула Олимпия.

  — А что, если Никки не станет лучше? Он еще такой маленький, — всхлипнула Джорджи.

  — Не надо волноваться о том, чего еще не произошло. Никки, может быть, еще и слишком мал, но он Константин, а значит, воин, как и его отец.

  — Да, да... конечно, вы правы, — с готовностью согласилась Джорджи.

  — И ты тоже теперь Константин, значит, ты должна быть сильной. Ради Никки, ему нужна его мамочка.

  Джорджи подняла глаза и посмотрела на Олимпию,

  — Спасибо, — прошептала она.

  Вышла медсестра.

  — Миссис Константин?

  Обе женщины вскочили со своих мест.

  — Как он?

  — Доктор все объяснит, но...

  Джорджи едва сдерживала себя, когда разговаривала с врачом. Ее провели к малышу. Он тихо спал на больничной кушетке. Но, выйдя из палаты, она прислонилась к стене и зарыдала в голос.

  — Боже мой!

  Подняв заплаканные глаза, она увидела перед собой лицо мужа. И молча припала к нему.

  — Анголос!

  Он прижал ее к себе. В его руках ей было спокойнее.

  — Мне так жаль, — прошептал Анголос. — Он...

  Джорджи наконец вспомнила: Анголос еще не знает, что Никки прооперировали и теперь опасность миновала. Она подняла голову и посмотрела на его исказившееся от боли лицо.

  — С Никки все будет в порядке, Анголос. Операция прошла успешно.

  Он замер.

  — Но я думал… мне сказали... когда я увидел тебя в таком состоянии, то подумал, что он...

  — Это от облегчения.

  — Правда? — Анголос обнял ее. — С Никки все будет в порядке? Он поправится?

  Джорджи кивнула.

  — У него сотрясение мозга и поднялось внутричерепное давление. — Она приложила руку ко лбу. – Но теперь ему лучше.

  — Осложнений не будет?

  Она отрицательно покачала головой,

  — Нет. Врач сказал, он поправится.

  Некоторое время они стояли, обнявшись, и молчали.

  — Никки вон в той палате, — показала Джорджи. — Хочешь зайти?

  Анголос кивнул.

  Когда они вошли, медсестра как раз наложила ребенку новую повязку.

  Анголос сказал ей что-то по-гречески. Она, ответив ему, вышла из палаты, оставив их наедине с малышом.

  — Она сказала, что Никки почти все время спал, — обратился Анголос к Джорджи, не сводя глаз с сына.

  Джорджи кивнула.

  — Верно. Но один раз он все-таки просыпался.

  — Он спрашивал обо мне?

  Джорджи отрицательно покачала головой.

  — Нет, — ответила она и улыбнулась. — Он попросил купить ему собаку... большую собаку, как у Пола и Мирри.

  — Он кажется таким маленьким и беззащитным.

  — Знаю...

  — Прости меня, — неожиданно попросил Анголос.

  — За что? — с удивлением спросила Джорджи.

  — Меня не было рядом, когда ты нуждалась в моей поддержке.

  — Но ты ведь ничего не знал. И твоя мать очень помогла мне.

  — Моя мать?! — изумленно воскликнул Анголос.

  Джорджи кивнула.