Не могу забыть

Брет учтиво подождал, пока устроятся женщины, а потом сел рядом с Моной.

- Я оставила Паоло у Брендонов, - сказала Ивлин. - Мужчины пьют пиво и обсуждают спорт. - А потом неловко добавила: - Он принимает ситуацию слишком близко к сердцу, поэтому я решила, что без него нам будет проще.

У Моны сжалось сердце.

- Извини… Мне нравится Паоло, и я не могу слышать, что вы оба сердитесь на меня…

- Если речь идет о вчерашних событиях, то извиняться тебе не за что, - решительно пре-рвала ее Ивлин. - Брет уже объяснил, что выбора у тебя не было. И Паоло сердится не на тебя, а на меня. - Увидев, что Мона захлопала глазами, Ивлин сказала: - Наверное, будет проще, если я начну с самого начала.

Едва Рик увидел тебя, как потерял голову. Я никогда не думала, что он способен так влюбиться.

В тот вечер, когда “ЛФГ” устраивала прием, я заметила, что Рик очарован тобой. Он посмотрел на меня, - тут Ивлин слегка улыбнулась, - и я как всякая любящая сестра нарочно увела Брета, чтобы дать Рику время побыть с тобой наедине… Могу напомнить, что тогда это было и в моих интересах. Но вскоре я поняла, что для Брета не существует никого, кроме тебя. А потом Паоло стал уговаривать меня остаться на ночь… Ну, в общем, мы положили друг на друга глаз. Остальное можно не объяснять…

Ладно, вернемся к теме. Сначала я думала, что ты искренне любишь Брета и что Рик даром тратит время. А потом ты рассталась с Бретом, и я решила, что ошиблась.

Конечно, Рик не лишен обаяния и там, где касается женщин, своего не упустит. Но я все еще не была убеждена, что ты любишь его. Логика подсказывала, что тебя привлекают его деньги… - Увидев лицо Моны, она быстро добавила: - Извини, но я пытаюсь быть абсолютно честной. В конце концов я сказала себе, что это меня не ка-сается. Рик не дурак и, если он все еще хочет жениться на тебе, пусть решает сам.

Однако приближался день свадьбы, и я заметила, что ты становишься все более несчастной. Тогда я поговорила с Риком. Но он был отчаянно влюблен и думал только о том, чтобы поскорее жениться на тебе, пока ты не передумала. “Когда мы поженимся, все будет в порядке, - повторял он. - Мона из тех женщин, которые верны своему слову. Как только она станет моей женой, она успокоится. Я дам ей все, что она хочет”.

Но я видела, что он боится. Он купил ту машину только для того, чтобы заинтересовать тебя…

- Не знаю, зачем ты мне это говоришь, - с отчаянием сказала Мона. - Все это уже не имеет никакого значения.

- То, о чем я рассказала, может, и не имеет значения. Но остальное имеет. Я давно испытываю чувство вины…

- Вины? - воскликнула Мона. - С какой стати?

- Потерпи, скоро узнаешь, - едва заметно улыбнулась Ивлин. - Ты помнишь день аварии и то, как Рик заставил тебя сесть за руль?

- Он не заставлял меня, - возразила Мона.

- Ладно, уговорил. Я видела, что ты этого не хотела. Ты выглядела усталой и расстроенной.

Машина была маленькая и хорошенькая, за которую большинство женщин отдало бы все на свете. Рик решил, что такой свадебный подарок придется тебе по душе, и нарочно отпустил Стива.

Ты как-то упомянула, что хотя у тебя никогда не было своей машины, но водить тебе нравилось. Наверное, Рик решил, что если ты сядешь за руль и оценишь его подарок…

Ивлин не закончила фразы и вздохнула. Потом она решительно вздернула подбородок и продолжила:

- Когда после аварии ты спрашивала меня, что случилось, то сказала, что помнишь, как

ехала по скоростному шоссе. Неужели ты не помнишь остального? - Нет.

- Так вот, когда я рассказывала тебе о случившемся, то ради Рика о многом умолчала. - Она испустила тяжелый вздох.

Мона нахмурилась и быстро спросила:

- Ты уверена, что хочешь говорить об этом? В твоем состоянии нельзя расстраиваться.

- Я должна облегчить свою совесть, - упрямо сказала Ивлин и похлопала себя по все еще плоскому животу. - Маленькому Сантини это пойдет только на пользу.

- Ну, если ты так считаешь, то…

- Конечно, считаю. - Быстро посмотрев на бесстрастное лицо молчавшего Брета, она про-должила: - Когда мы свернули с шоссе, Рик заговорил о медовом месяце. Он предложил добавить к нему две недели и после Гавайев слетать в Японию.

Но в ответ ты вдруг выпалила: “Рик, это ни к чему! Я не могу выйти за тебя. Прости, но все это было ужасной ошибкой. Я много раз пыталась сказать тебе об этом, но ты говорил, что это все предсвадебная лихорадка. А лихорадка тут ни при чем…”

Мона слушала с напряженным вниманием, стиснув лежавшие на коленях руки с такой силой, что побелели костяшки.

- Тогда он понял, что ты говоришь серьезно, и страшно разозлился. Мне стало неловко. Я пожалела, что поехала с вами. Тут он вспомнил, что вы не одни, и крикнул: “Останови машину! На ходу разговаривать невозможно!”

Ты съехала с дороги и остановилась под деревьями. Потом вы вышли, и он потащил тебя прочь.

Хотя до вас было довольно далеко, я слышала, что вы спорили. Ты плакала, а Рик был готов рвать и метать. Я видела, как ты сняла кольцо и протянула ему. Он не хотел его брать. Тогда ты бросила кольцо к его ногам и ушла. Рик побледнел как смерть, поднял кольцо и положил его в карман своего пиджака…

- Так я все-таки вернула ему кольцо!.. - прошептала Мона.

Не тратя времени на ответ, Ивлин торопливо продолжила:

- Ты подошла к машине, но в это время подбежал взбешенный Рик, оттолкнул тебя и сам сел за руль…

Мона побледнела как мел и беспомощно всхлипнула.

- Едва ты успела сесть на пассажирское сиденье и закрыть дверь, как он сорвался с места. Он был не в своем уме. Ему вообще нельзя было садиться за руль. Никто из вас не застегнул ремня безопасности. Я не успела и слова сказать, как мы очутились у поворота на пустошь Нэрн. Он ехал слишком быстро и пропустил его. Мы со страшной силой врезались в дерево, перевернулись и по насыпи сползли в поле.

Машина разбилась вдребезги. От передней части почти ничего не осталось; задняя пострадала меньше. Было удивительно много шума: скрежет металла, звон стекла, свист пара…

Я ощутила запах бензина и испугалась, что начнется пожар. Хотя я была в шоке, но все же ухитрилась расстегнуть ремень. Однако двери заклинило, и я не смогла выбраться. Сначала я ударилась в панику, но потом взяла себя в руки. Слава Богу, мимо проезжала машина и водитель помог мне выбраться. Он же, добравшись до своей виллы, вызвал “скорую”. Потом я попыталась помочь вам с Риком. Ты лежала выгнувшись, и на лице у тебя была кровь. Сначала мне показалось, что ты умерла, но потом я с трудом нащупала пульс.

Рик был в сознании, но его зажало, и он не мог двигаться. Я спросила, что я могу для него сделать. Он хрипло сказал: “Пошарь у меня в кармане… Кольцо… Надень его Моне на палец. Она не может бросить меня. Я не позволю”.

Сначала я подумала, что он не в себе, но тут он заплакал и начал просить: “Пожалуйста, Сие, пожалуйста… Сделай это для меня”.

Ивлин резко прервалась. Ее глаза наполнились слезами, грозившими хлынуть через край.

- Сие… Сестренка… Он не называл меня так много лет.

Мона, глаза которой подозрительно блестели, потянулась к руке Ивлин и крепко сжала ее. Справившись со слезами, Ивлин сказала:

- Пожалуйста, не жалей меня. Я этого не заслуживаю… - А затем, видимо решив во что бы то ни стало закончить рассказ, продолжила: - Я сумела найти кольцо и надеть его тебе на палец. К тому времени у Рика начались сильные боли. Его лицо покрыла испарина, и он стал стонать. Я держала его за руку. Потом он прошептал: “И еще одно… Когда приедет полиция, не говори им, что за рулем был я”.

За шесть месяцев до того его едва не осудили за опасную езду. Вот почему он всюду ездил в лимузине с шофером. Я пробормотала: “Полиция все равно узнает. Когда Мона придет в себя, она скажет правду”.

Рик начал меня уговаривать: “Если ты попросишь ее об этом, она ничего не скажет. Пообещай, что попросишь ее. А полиция не станет разбираться. Ведь никто другой не пострадал”.