Жаркое пламя любви

Луиджи появился через двадцать минут. Этого времени оказалось достаточно, чтобы Джесс обрела видимость покоя, а настойчивое желание близости слегка притупилось.

– Мм, пахнет вкусно! – весело объявил Луиджи. Он, как бы прогуливаясь, неторопливо вошел в кухню с видом случайного посетителя. На нем был спортивный костюм такого же черного цвета, как его волосы, влажно поблескивающие после купания.

– Это всего лишь мясо с овощами, причем оно еще не готово, – буркнула Джесс.

Желание вспыхнуло в ней с новой силой. О, какой кошмар! Мало того что ее угораздило влюбиться в этого мужчину, так теперь еще приходится бороться с сексуальным аппетитом, который, он, кажется, в ней пробудил! Кто бы мог подумать, что она способна на такое?

– Давай я посмотрю твою руку.

– С ней все в порядке, повязка практически высохла. – Луиджи взял чайник и стал наполнять его водой. – Кофе?

– Луиджи, эту повязку обязательно нужно сменить.

Он поставил чайник на плиту, пожимая плечами, как бы покоряясь неизбежному, потом сел за стол и, приводя Джесс в смущение пристальным взглядом, положил на стол руку во все еще влажной повязке. Пока Джесс доставала аптечку, он ловил взглядом буквально каждое ее движение.

– Еще одна вещь, которую я о тебе не знал.… Оказывается, ты умеешь готовить.

Ну вот, опять начинается, устало подумала Джесс. Снова он будет разбирать по косточкам мои достоинства и недостатки.

– Надеюсь, ты тоже умеешь, – ответила она поспешно, – потому что, если мы и завтра будем здесь торчать, придет твоя очередь готовить ужин! – Джесс села рядом с ним и открыла аптечку.

– Ты ничего не забыла?

– Не беспокойся, больно не будет. Я перевяжу твою драгоценную руку очень аккуратно. – Когда она взялась за его повязку, он снова отдернул руку.

– Ты меня неправильно поняла, Джесс, – тихо проговорил он, при этом в его глазах плясала усмешка. – Твоя аллергия! Ты ведь не надела перчатки!

– Я… не собираюсь использовать антисептик. – Она напряглась, чувствуя, что краснеет. Опять она забыла о своей аллергии.

– Но ты не можешь знать наверняка, что использовал врач, накладывая эту повязку, а лекарство может попасть тебе на руки. – Порывшись в аптечке, Луиджи протянул ей пару хирургических перчаток.

Джесс натянула перчатки и занялась перевязкой. Она не испытывала ни малейшей благодарности за то, что он указал на ее промах. Она сильно подозревала, что Луиджи получил от этого своего рода удовольствие.

– Что касается моего дежурства по кухне, то я умею готовить только порридж.

– Порридж? – недоверчиво воскликнула Джесс.

– Разве я не рассказывал, что у меня была няня-шотландка?

– Шотландская няня как-то не вяжется с теми мрачноватыми историями о твоем детстве, которые ты рассказывал сегодня утром, – сухо ответила она.

– Мрачноватыми? У меня было совершенно замечательное детство, пусть даже и не похожее на детство любого другого ребенка. Хотя, думаю, мне пора перейти к юности, надеюсь, у тебя есть настроение послушать? Местами это просто душераздирающая повесть…. Ой!

– Луиджи, не мог бы ты держать свою руку спокойно? – Джесс ужаснулась, увидев синевато-багровую рану с бросающимися в глаза тремя швами.

– Почему ты хмуришься? – спросил Луиджи с тревогой.

– Я всегда хмурюсь, когда сосредоточена. Перестань вести себя как ребенок.

– Ничего не могу с собой поделать, – тихо произнес Луиджи. – Я иногда бываю неженкой и, кроме того, всегда становлюсь раздражительным, когда чем-то недоволен. А ты? Как ведешь себя ты в подобных ситуациях? Кроме того, что ты становишься забывчивой, что с тобой еще происходит?

– Я не забывчивая! – возмутилась она.

– Ты забыла про перчатки, не так ли?

– Луиджи! Ты можешь просто помолчать, пока я не закончила? – Джесс с испугом обнаружила, что ее руки снова дрожат. Без сомнения, он разглядел это гораздо раньше нее самой.

– Джесс, почему ты все-таки поехала сюда со мной? Прежде всего, почему ты вообще стала работать в моем фильме?

– Луиджи, дашь ты мне закончить или нет? – огрызнулась Джесс. Полнейшая неожиданность его вопросов при их простоте и бесхитростности совершенно выбила ее из колеи. Она поехала сюда потому, что к тому времени, наверное, уже влюбилась в него. А что касается причин, которые привели ее в Ирландию, то у нее не было ни малейшего желания рассказывать о них тоже.

Когда она закончила перевязку, Луиджи встал и, не сказав ни слова благодарности, вернулся к приготовлению кофе.

– Понял! Давай говорить о погоде, – враждебно проворчал он, когда Джесс убирала аптечку. – Бог знает, сколько мы здесь проторчим, но, в отличие от тебя, у меня нет обыкновения неделями рассиживаться без дела.

– Во-первых, нелепо думать, что погода испортилась на несколько недель, – бросила Джесс, у которой сердце екнуло от одной этой мысли. – А во-вторых, не знаю, с чего ты взял, что я бездельница.

– Но ты же здесь, не так ли?

– Только потому, что у меня появилось несколько свободных недель между двумя важными заданиями, – солгала Джесс. Она судорожно пыталась вспомнить, что говорила ему про свою работу и говорила ли вообще.

– О, так ты работаешь?

– Если хочешь знать, у меня очень интересная профессия, – продолжала она сумасбродно лгать, с ужасом думая, чем же может кончиться эта ложь. Дело дошло до такой стадии, что при любом его вопросе она либо старалась уйти от прямого ответа, либо вынуждена была лгать.

– Поскольку эта… э-э…… интересная работа явно связана с секретной службой, – сердито проворчал Луиджи, – не буду ставить тебя в затруднительное положение, расспрашивая о подробностях.

Терпение Джесси окончательно лопнуло.

– Почему бы тебе не оставить меня в покое! – прикрикнула она на него. – Пойди лучше прогуляйся. Ты мне надоел!

– Вместо того чтобы заниматься препирательствами, пойдем-ка лучше ляжем в постель. Я уже соскучился по твоему обворожительному телу.

– Постель?! Это единственное, о чем ты можешь думать?

Луиджи с грохотом поставил кофеварку на стол и двинулся к ней.

– Джесс, признавайся, а о чем ты сама думала большую часть дня? – Он впился в нее горящим взглядом.

– Луиджи, пожалуйста…, не надо, – попросила Джесс, хотя настойчивый внутренний голос требовал ответа; что же она с собой делает, почему подвергает себя напрасной муке, когда все, что от нее требуется, – лишь протянуть к нему руки?

– Проклятье! Почему ты не можешь дать прямого ответа на мой вопрос? – взорвался Луиджи. Он привлек ее к себе и добавил уже мягче: – Не надо бороться с собой. В этом нет необходимости. Я хочу всего лишь обнять тебя. – Он спрятал лицо в ее волосах. – Джессика, я так тебя хочу, что схожу с ума. Я знаю, что у меня ужасный характер, но что совершенно выводит меня из себя – это неопределенность. Что бы ты ни думала, в глубине души я – очень снисходительный человек, мало такого, чего я не сумел бы простить, если со мной обращаются честно.

Джесс с большим трудом воспринимала слова, которые звучали рядом, она была слишком поглощена усмирением неодолимого желания, которое сжигало ее изнутри. Но в конце концов смысл его заявления все же проник в ее сознание, и тогда у нее вырвался вопль недоверия и протеста.

– Эти статьи! – Она безуспешно попыталась вырваться из его объятий. – Ты все еще считаешь, что я приложила к ним руку?

– Нет! – Луиджи застонал и, подняв ее, еще сильнее стиснул в объятиях. – Теперь я думаю, что ты не имеешь к ним никакого отношения. По крайней мере, я хочу в это верить.

– Ты сумасшедший, – прошептала Джесс.

– Да, я совсем свихнулся, – со смешком согласился Луиджи. Он взял ее за руку и подвел к столу. – Давай выпьем кофе? Или, ты думаешь, он может перебить аппетит перед этим благоухающим ужином?

Джесс кивнула.

– Я не против кофе.

Как бы быстро ни менялось его настроение, сейчас оно у него явно на подъеме, подумала она. Но, кажется, у него в запасе неимоверное количество обличий, которые он может принимать.