Награда для Белоснежки

— О чем, черт побери, ты говоришь?!

— Собаки залаяли. — На ее бледных щеках появился румянец. — В тот вечер, когда ты впервые поцеловал меня. Я сидела у камина и видела, как они навострили уши, глядя в сторону окна, а потом, когда я пошла на кухню приготовить себе шоколад, они залаяли и побежали к двери черного хода. Я немного испугалась, потому что свет во дворе зажегся, но никого не было видно.

— Ты выходила во двор? — Его слова взорвали тишину, как резкий залп оружейного выстрела.

— Я крикнула: «Кто там?» — и зажгла во всем доме свет.

Он сдвинул брови.

— А до этого ты сидела в темноте?

Она кивнула.

— Я думала, — неубедительно попыталась объяснить она.

Кейн бросил на нее тяжелый взгляд, который она встретила с высоко поднятой головой.

— Если ты не идешь со мной, я остаюсь здесь!

— Что?..

Холодная улыбка не смягчила жесткую, прямую линию его рта.

— Ты слышала, что я сказал? Выбирай! Пойдешь со мной, или мне придется остаться у тебя.

Кусая губы, Эмма уставилась на его суровое лицо.

— Абсолютно нет никакой необходимости оставаться здесь, — в конце концов произнесла она. — Собаки…

— Эмма, кто бы ни оставил эту куртку, он вспомнит, где она! — И, предвидя ее следующее возражение, Кейн добавил: — Ведь у него есть ключ от дома. Он, по всей вероятности, подружился с собаками, иначе не чувствовал бы себя таким уверенным в доме. Многие люди относятся к ротвейлерам с большой осторожностью.

— Это могла быть и женщина, — предположила Эмма. Она взглянула на Лаки и с трудом произнесла: — Кейн, а это мог быть Дейви? Он очень дружен с собаками. И у Фрэн есть ключ. Может быть, он подумал, что Лаки одиноко, когда меня нет, и пришел навестить его?

Снова опустившись на колени рядом с курткой, Кейн слегка повернул ее, чтобы Эмма могла увидеть ярлык.

— Фрэн не может позволить себе дорогие кожаные куртки из модных магазинов. А Дейви не вор.

— Нет, конечно, нет, — поспешно согласилась Эмма. — Я не это имела в виду — просто он очень любит собак.

— Фрэн зорко присматривает за Дейви — я сомневаюсь, чтобы парнишка смог выбраться ночью на прогулку без ее ведома. А что касается женщины… Это не женская куртка!

Он встал и посмотрел на нее холодными и безжалостными глазами. Эмма уставилась на него, ее мозг отказывался работать. Кейн не собирался уходить!

— Если ты действительно считаешь, что это необходимо… — неохотно проговорила она.

— Я заведу машину внутрь, — сказал он, принимая ее капитуляцию без комментариев. — Гараж рассчитан на два автомобиля.

— А почему бы не оставить ее во дворе? — робко предложила Эмма. — Она будет служить отпугивающим средством.

— Я хочу поймать его! — Кейна охватил азарт, на его суровом лице отразилось чисто мужское предвкушение битвы.

И Эмма решилась:

— Я пойду с тобой к тебе домой.

Удовлетворение вспыхнуло в его глазах, как искорки солнечного света во льду.

— Это самая лучшая твоя мысль за весь вечер. Возьми с собой какую-нибудь одежду.

Но за последнюю неделю Эмма уже хорошо изучила Кейна. Она медленно проговорила:

— Ты собираешься вернуться и ждать его здесь?

— Да.

— В таком случае я тоже остаюсь!

— Мне было бы легче, если бы ты ушла.

— Кейн, я не пойду! Если ты насильно отправишь меня, я расскажу твоей матери, что здесь произошло, и заставлю ее позвонить в полицию.

После короткого напряженного молчания он сдался:

— Хорошо, ты можешь остаться, но при одном условии, — и улыбнулся без тени юмора, когда она сощурила глаза. — Если он вернется, не стой на моем пути.

Она согласно кивнула.

— Ты будешь в своей спальне?

— Да, — резко и отрывисто сказала Эмма.

— Отлично, я поставлю машину в гараж. Но сначала мы выключим уличный свет.

Сделав это, он взял электронный ключ от гаража и вышел из дома. Вернувшись в гостиную, Эмма тяжело опустилась в кресло, напряженно ожидая Кейна, а Лаки, как бы защищая ее, уселся перед ней.

Бейб зевнула и отправилась к своей корзинке.

Никто из них не лаял, и Эмма встала с кресла. Из шкафчика в коридоре она вытащила постельное белье, чтобы застелить кровать миссис Ферт.

Включать здесь лампу было бы неразумно, поэтому она делала все при слабом свете, льющемся из гостиной, но не успела она закончить, как в дверях появился Кейн, молчаливый, большой и пугающий.

— Что ты делаешь?

— А на что это, по-твоему, похоже? — спросила она раздраженно. — Я стелю тебе постель.

— Нет необходимости. В твоей комнате есть еще одна кровать?

Эмма поколебалась, потом быстро кивнула.

— Тогда я буду спать на ней.

— Не думаю…

— Я так сказал! — прервал он ее.

— Тебе часто говорили, — спросила она угрожающе, — что ты властный, грубый и жестокий человек?

После минутного молчания он рассмеялся.

— Не часто. Но ты можешь, когда захочешь.

— Хорошо, — сказала она. — Я уберу все с этой кровати и постелю тебе в моей комнате.

Пока она возилась с бельем, он обошел дом, внимательно проверив все окна и двери, сопровождаемый настороженным и заинтересованным Лаки.

Двадцатью минутами позже Эмма почувствовала себя в безопасности под пуховым одеялом. Как удачно, что миссис Ферт обставила комнату двумя односпальными кроватями вместо двуспальной!

Вошел Кейн.

— У тебя есть запасная зубная щетка?

Эмма ушла, потом вернулась, перекинув простыни через плечо. Выбрав для себя наглухо закрытую ночную сорочку, бабушкиных времен, с длинными рукавами и кружевной кокеткой, застегивающуюся снизу доверху на маленькие перламутровые пуговицы, она тем не менее решила оставить ее там, где та лежала.

— У миссис Ферт есть небольшой запас. Я вынула одну из несессера и положила в ванной.

— Спасибо. — Кейн взял полотенце, салфетку для лица и вышел из комнаты.

Повернувшись на бок, спиной к другой кровати, Эмма решительно закрыла глаза.

Она услышала шелест отбрасываемого одеяла и ощутила внезапную темноту, опустившуюся ей на веки, когда он выключил свет в комнате.

— Спокойной ночи, Эмма.

Полное отсутствие у него смущения наполнило ее печальным негодованием. Хладнокровие Кейна только говорило о его опытности. Спать с женщиной для него не ново — хотя, подумала Эмма с кислой улыбкой, это не значило спать в разных кроватях!

Лежа почти неподвижно, она дышала с видимым усилием, надеясь унять настойчивое биение сердца. Очень скоро ей удалось привести дыхание в норму, так что она услышала, как дышит он — ровно, медленно, как будто ничто его не волнует. А почему его должно что-то волновать? — подумала Эмма безнадежно.

— Если собаки залают, — сказал Кейн, его голос прозвучал спокойно в неподвижном прохладном воздухе комнаты, — дай им команду успокоиться. Затем оставайся на месте.

— Хорошо.

В конце концов она впала в забытье. Проснулась Эмма от удушающего прикосновения к ее рту и услышала шепот Кейна:

— Тише!

Она лежала неподвижно, напрягая слух, чтобы разобрать, что он говорит. Давление на ее лицо ослабло, он убрал руку.

— Только что кто-то вошел через заднюю дверь, — выдохнул Кейн.

Страх закрался в ее душу. Она села в постели и прислушалась. Легкое царапанье по полу указывало на то, что одна из собак — возможно, Лаки — ходит по комнате, но больше ничего не было слышно, кроме возобновившегося стука ее сердца.

Кейн бесшумно проскользнул через дверь спальни. Он двигается, подумала Эмма с острой пугающей болью в сердце, как ночное привидение.

А затем остервенело залаяли собаки, не сумев заглушить звуки борьбы.

Эмма вскочила с постели и побежала по коридору, но резко остановилась, когда услышала голос, проворчавший:

— Хорошо. Отпусти, отпусти!

Это был не Кейн. А затем Кейн позвал ее глухим голосом:

— Эмма!

— Я здесь! — Она включила свет в гостиной и увидела Кейна, стоящего на коленях перед распростертым на полу мужчиной. — Ты в порядке? — спросила она.