Обрученная с врагом

Джинни застыла. Силла, одетая в свое фиолетовое пальто, прокладывала к ней путь через толпу гостей. Но она прошла мимо сестры, словно та была невидимкой.

— О, Андре! — Силла явно была на грани истерики. — Я должна была приехать! Все просто ужасно! Я не знаю, что делать. — С рыданиями она бросилась Андре на грудь и вцепилась в его рубашку.

На мгновение в зале воцарилась гнетущая тишина. Затем вошел Жюль со стулом в руках. Он осторожно отцепил плачущую девушку от Андре, усадил ее на стул и заставил выпить бренди, которое успела принести его тетя.

Джинни вдруг превратилась в беспомощного наблюдателя: она понимала, что этот праздник люди забудут нескоро. И прежде всего она сама. Шагнув вперед, Джинни громко сказала на правильном французском:

— Мадам Рамо, будьте так любезны, приготовьте комнату для мой сестры. Она проделала долгий путь, и сейчас ей нужен отдых.

Мадам чопорно кивнула и ушла готовить комнату. Джинни подошла к сестре и положила руку ей на плечо.

— Мама с тобой? Она где-то тебя ждет?

— Мама? — вскочила на ноги Сияла, едва не расплескав бренди. — Ты, должно быть, шутишь! Она выгнала меня из дому и не разговаривает со мной с тех пор, как Джон расторг нашу помолвку! Иначе зачем бы я сюда приехала?

Девушки явно приковывали к себе любопытные взгляды гостей, и барон Бертран был явно недоволен.

— Мы поговорим об этом позже. Почему бы тебе не подняться наверх и не принять ванну в моей комнате?

— В твоей комнате? — Силла, казалось, впервые обратила внимание на сестру и уставилась на рубины, мерцавшие на ее шее. — Что тут вообще происходит? Что вы празднуете?

— Среди прочего нашу с Андре помолвку. — Джинни постаралась, чтобы ее голос прозвучал максимально ровно.

— Помолвка, — повторила Силла, задыхаясь от смеха, и посмотрела на Андре, стоявшего с каменным лицом. — Это шутка?

— Напротив, мадемуазель, — заговорил Жюль. — Женитьба нашего будущего барона — дело серьезное, но это и огромное счастье для всего Тероза.

— Но я подумала… — прошептала Силла и вскочила на ноги. — Андре…

Он сделал шаг навстречу Силле, но Жюль снова вмешался:

— Вы явно не в себе, мадемуазель. Позвольте вам помочь.

И прежде чем что-то еще было сказано или сделано, он поднял Силлу на руки и понес ее через зал в сторону лестницы, оставив позади себя изумленное молчание.

— Ты знала, что она приедет? — сурово спросил Андре. — Может, она тебя предупредила о своем приезде?

Они с Андре были в ее комнате, куда ушли еще полчаса назад, и барон тактично пожелал им доброй ночи. Несмотря на то что гости не спешили разъезжаться, атмосфера праздника изменилась после приезда Сшиты, родившего новую тему для сплетен.

— Нет, — возмущенно возразила Джинни. — Конечно нет! Я сказала маме, что мы собираемся пожениться, но я думала, что она проигнорировала это сообщение, как и все остальные. И она явно ничего не сказала Силле.

— Какая ирония, — холодно произнес Андре, — что именно в день объявления о нашей помолвке приезжает твоя сестра, чтобы сказать, что ее отношения с месье Уэльберном подошли к концу.

— Я не понимаю, к чему ты это говоришь?

— Потому что Джонатан теперь снова свободен. Ты, должно быть, в восторге!

«А ты? — подумала Джинни, уязвленная неприкрытой издевкой в его голосе. — Все видели, как ты устремился к ней. Если бы Жюль не вмешался, именно ты отнес бы ее наверх на руках. А ведь всего несколько минут назад ты просил меня провести с тобой ночь».

— Ты слишком серьезно воспринимаешь обычную размолвку влюбленных, — сказала она вслух. — Это все предсвадебный стресс, такое случается иногда.

— Только не в этом случае. — Он помолчал. — Ты поговоришь с ней?

— Утром. Она выпила чашку бульона и травяной отвар мадам Рамо. Пусть поспит.

— Клотильда — очень мудрая женщина, — кивнул он. — Нам всем нужно поспать. Завтра все будет по-другому.

Все уже изменилось. В том числе и рубины, напоминавшие сейчас капли крови на светлой коже Джинни. Она нащупала застежку на шее.

— Я должна их вернуть. Наверное, они хранятся где-то в сейфе…

— Позволь мне.

Джинни постаралась не вздрогнуть, когда он коснулся пальцами ее шеи, пытаясь справиться с тугой застежкой.

— Помочь тебе с платьем?

— Да, — поспешно ответила она, прекрасно понимая, как может закончиться эта ночь.

Черная тафта с легким шелестом скользнула к ее ногам, когда Андре помог ей раздеться. Его руки скользили по ее обнаженной спине, исследуя ее податливое тело.

По крайней мере, она не успела сказать ему «да». Возможно, утром все будет видеться в ином свете. Она могла только надеяться на это.

— Что ж, спокойной ночи, — Джинни выдавила из себя подобие улыбки.

— Спокойной ночи, Виржини. — Он уже почти вышел из комнаты. — Спи сладко.

Утром Джинни постучала в дверь комнаты, в которой ночевала ее сестра.

— А, это ты, — вяло произнесла Силла.

Она сидела на кровати, откинувшись на подушки. Она выглядела очаровательно в синей шелковой ночной рубашке, отделанной кружевом. Рядом с ней стоял поднос с почти нетронутой едой. Джинни отодвинула поднос и села рядом с сестрой.

— Ты не голодна?

— Я не хочу тосты с джемом, — пожала плечами Силла. — Это все, что здесь подают на завтрак?

— Если хочешь, тебе принесут круассаны или блинчики с шоколадом, надо просто сказать, пока прислуга не ушла в булочную. Что произошло у вас с Джоном, Силла? — тихо спросила она.

Силла резко вскинула голову, но вместо ожидаемой вспышки гнева она, казалось, еле сдерживает слезы.

— Ничего нового, — хрипло проговорила она. — Полагаю, путешествие на Сейшелы все усугубило. Я только в самолете обнаружила, что мама оставила телефоны дома, и мы не могли с ним связаться. «Не надо надоедать ему глупыми вопросами» — так она сказала. Когда мы добрались до отеля, я попыталась связаться с Джоном, но трубку взяла его мать, и я отсоединилась. Она меня никогда не любила, а тот факт, что я осталась без гроша в кармане, только подлил масла в огонь. Я должна была оставить его тебе, — мрачно произнесла Силла. — Но Джон — завидный жених, и мать постоянно напоминала мне об этом. И по правде говоря, мне хотелось стать леди и жить в этом роскошном доме. Но вот только мне не хотелось этих бесконечных разговоров о лошадях и сельском хозяйстве, разговоров леди Уэльберн о садоводстве. И ведь это на всю оставшуюся жизнь!

— Ты это не серьезно! — запротестовала Джинни.

— Очень даже серьезно. — Силла теребила в руках край одеяла. — На Сейшелах у меня было время подумать, и я поняла, что, если бы Джон действительно был любовью всей моей жизни, я бы просто не смогла вот так от него уехать. Так что я собиралась предложить ему еще раз подумать, но он меня опередил. — Она нервно покусывала нижнюю губу. — Видишь ли, я однажды нанесла визит Андре в гостинице, и одна из горничных видела, как я выходила из его номера. К тому времени, как я вернулась, слухи успели доползти до владений Уэльбернов. Джон тут же появился у нас дома и потребовал объяснений. — Она пожала плечами. — Я сказала: «Ты не захочешь это узнать» — и вернула ему кольцо. Так что я все рассказала матери. А потом начался сущий ад. — Силла невольно вздрогнула. — Она кричала на меня, говорила, что я совсем спятила, что я унизила ее перед всей округой и она никогда мне этого не простит. Что я могу сдохнуть от голода в сточной канаве, потому что она не позволит мне сесть на шею себе или Говарду.

— Кто такой Говард? — Джинни совсем запуталась.

— Мужчина, с которым она познакомилась за игрой в бридж. Тихий, довольно симпатичный, живет в Хэмпстеде. Похоже, он скоро станет нашим новым отчимом. По крайней мере, моим, — уточнила Силла. — По-моему, о тебе она даже не упомянула.

— Но она только что овдовела, — опешила Джинни. — Он знает об этом?

— Не глупи! Она положила на него глаз, и уже к концу недели он готов был целовать ее ноги. Наша мать — ловкий манипулятор. И конечно, на этот раз брак будет без подвоха, потому что у Говарда уже есть сын и наследник.