Моя сказочная птица

— Как вам с сестрой жилось, когда вы потеряли родителей, Серена?

Вот, начинается, подумала Серена, чувствуя, как забилось сердце и вернулась ставшая привычной напряженность. Однако нет смысла избегать того, что неминуемо. Нужно пройти через это испытание. Если Ник Моретти плохо отреагирует на то, что ее профессия — парикмахер, пусть это будет сейчас.

Бедность не порок, в критической ситуации выбирать не приходится. Вздохнув, Серена отважилась. Ник дружелюбно смотрел на нее. Она вглядывалась в его глаза, ища критики или упрека, но видела в них только симпатию. Серена понимала, что этот разговор все решит в их отношениях.

— Мы с Мишель не подозревали, как глубоко погрязли в долгах наши родители. Ферма была заложена из-за многих лет засухи…

— Где была у вас ферма?

— Близ Мадджи. Отец помимо всего разводил австралийских овчарок. Дрессировал их как пастушьих собак. — Она покачала головой, вспоминая тот шок, который испытала подростком. — Когда все было подсчитано и отдано, то оказалось, что у нас нет денег на продолжение учебы. Мишель училась на юриста в университете Сиднея. Бросив учебу, она ушла служить в полицию.

— А ты?

— А мне пришлось бросить школу. Мишель забрала меня в Сидней. Все, что я смогла найти там, — это работу ученицы парикмахера.

Ник нахмурился.

Серена гордо подняла подбородок.

— Я намеревалась трудиться прилежно, чтобы меня не захотели уволить. Нам было очень трудно все это время, надо было налаживать новую жизнь и как-то сводить концы с концами.

Ник понимающе кивнул.

— И ты была лучшей из всех учениц, клянусь!

— Я преуспела в освоении своего ремесла и стала побеждать на конкурсах парикмахеров-стилистов, а еще научилась красить волосы. Я получила квалификацию и повышение в самой модной парикмахерской. Мне стали больше платить.

— И ты работала так до тех пор, пока не поехала за границу, — вмешался Ник, считая, что это теперь стало вполне доступно для нее.

— Да. Мишель вышла замуж за Дэвида, родилась Эрин. Они были счастливой семьей. — Кроме нее, Серены, которая чувствовала себя сторонним наблюдателем. — Я была свободна и могла путешествовать, — продолжала Серена, не упоминая свои чувства, которые слишком напоминали зависть.

— Твоя сестра была счастлива со своим мужем и дочерью, — понимающе сказал Ник, как бы подводя итог.

— Да. Поэтому я уехала. К счастью, мне удалось получить временную работу в Лондоне, что позволило пополнить мои сбережения. — Серена иронично улыбнулась, вспомнив, как ей помогло то, что она иностранка. — Клиентам нравилось стричься у австралийской парикмахерши. Они просились именно ко мне.

— Я уверен, что ты делала их счастливыми. Сказав это, Ник улыбнулся ободряющей улыбкой.

— Во всяком случае… я старалась. Клиенты встречали меня с радостью… В Лондоне я оставалась около двух лет, пока меня не вызвала Мишель, поскольку погиб Дэвид.

— Ты сказала, что он был убит при исполнении служебного долга, — вспомнил Ник. — Какого долга?

Серена печально вздохнула.

— Он был полицейским. Поймал вора, укравшего автомобиль. Тот выстрелил в него. Я сразу же вылетела домой, и несколько месяцев нам было… очень тяжело. Мишель нуждалась во мне.

— Еще один удар для нее, — пробормотал про себя Ник.

Еще одно горе. Но как можно объяснить свое горе кому-то другому, кто сам не пережил подобного? Огромная пропасть, оставленная в жизни после внезапного и непоправимого исчезновения тех, кого любишь, кто необходим и так близок.

— Ты сам потерял кого-то из родных. Ник?

— Нет. Даже мои дедушка и бабушка еще живы.

Ему, на чей мир никогда не обрушивалось несчастье, подумала Серена, трудно понять, что такое настоящее горе. Он кажется сильным и непобедимым, и в этом его неотразимая привлекательность для нее и вера в то, что с ним никогда ничего не случится. Серена знала только одно: рядом с ним ей так хорошо, что она даже забывает социальную разницу между ними.

Появился официант с бутылкой вина, которое заказал Ник. Пока вино разливали по бокалам, Серена смотрела в окно. Море становилось серым от наступавших сумерек. После встречи с Ником жизнь Серены тоже напоминала сумерки, и они могут превратиться в темную ночь…

Ник не спешил прерывать задумчивое молчание Серены. Тапер играл на рояле отрывок из мюзикла «Кошки». Возможно, Серена погружена в свои нерадостные воспоминания, и он, Ник, должен дать ей время вернуться к нему.

Он тоже призадумался над своим относительно мирным жизненным путем. Не было ни неожиданных препятствий, ни тяжелого груза, который лег бы на его плечи. Как ни верти, можно сказать, что у него была счастливая жизнь. Ник с трудом представлял, как бы сам перенес то, что пришлось пережить Серене и ее сестре. Оставалось только восхищаться силой воли двух сестер, их любовью и преданностью друг другу и их бескорыстной жертвенностью и личной гордостью.

Мишель перестала учиться на юриста.

Серена стала парикмахером.

Ник покачал головой. Какая непозволительная растрата человеческих способностей. С другой стороны, какой у них был выбор, если они не хотели разлучаться? Кто бы их за это осудил?

Тапер у рояля громко объявил новую песню:

«Наступил новый день».

Серену это, должно быть, вернуло к реальности, так как она оторвалась от окна и посмотрела на Ника с печальной и чуть насмешливой улыбкой:

— В то время хотя бы появились деньги. Чтобы начать новый день.

Он кивнул, поняв, что речь идет о компенсации после гибели Дэвида.

— Мишель и слышать не хотела о том, чтобы остаться в Сиднее, — продолжала свой рассказ Серена. — Я думаю, что кусок земли в Холгейте и общение с животными казались ей возвращением домой, к тому, что мы имели в детстве. Мишель нужно было вновь обрести почву под ногами.

— Похоже, в этом она преуспела, — заметил Ник, искренне сочувствуя Мишель и восторгаясь тем, что она, затеяв свое дело, сумела обеспечить себя и свою дочь. — А как ты, Серена?

Она покачала головой, и грустная улыбка едва коснулась ее губ.

— У меня дела шли неважно. Ничто не казалось мне стоящим, прочным и безопасным. Я просто хотела жить и даже бывать в обществе, а главное — не ограничивать себя во всем. Я не строила планов на будущее, потому что в любую минуту они могли рухнуть.

— Я понимаю, как ты себя чувствовала. — Он ободряюще улыбнулся ей. — Итак, ты решила поработать «в верхах». — Ник проявил свои знания в области психологии, полагая, что Серена попробовала себя в таких областях, как представительские функции или связь с общественностью.

Серена рассмеялась, но смех ее был невеселым, в нем слышалась горькая ирония. Голубые глаза стали похожи на кристаллики льда, и они остро впились в него.

— Ты этого ждал от меня, Ник? — спросила она. Думаешь, что я занялась чем-нибудь респектабельным?

Ник ощутил, как внезапно изменились отношения между ними. Прежнее понимание исчезло. Это был ее новый и нешуточный вызов.

Серена откинулась на спинку стула, увеличив расстояние между ними, и в атмосфере зловеще запахло электрическими разрядами. Сердце Ника замерло в ожидании неминуемого. Разум подсказывал, что здесь нужна осторожность, но вместе с тем ему уже, в сущности, было все равно, где и кем она работала. Ему нужна эта женщина. Он не может ее потерять.

— Прости, если я сказал что-то обидное. Пожалуйста… Просто я хотел узнать, что было дальше.

На щеках ее горел румянец, как два боевых красных флага.

— Я согласилась работать в одном из самых модных парикмахерских салонов в Сиднее. Ты слышал такое имя — Тай Андерс?

— Нет, — покачал головой Ник. — Это имя мне ничего не говорит.

Она пожала плечами от удивления.

— Тай известен в высшем свете, к нему записываются все модели и кинозвезды из-за причесок, создающих каждому особый имидж. Мой опыт работы в Лондоне поразил его. Он взял меня к себе, но только решил, что отныне у меня будет имя Рене, а не Серена, которое он посчитал недостаточно броским. Так я стала Рене Флеминг 1.