Озеро любви

— Ну, дамы, вперед, — поторопил их Марк. — И, Анна, ради Бога, не прихорашивайтесь так долго, как перед поездкой сюда. Через десять минут я поднимусь к вам и спущу к столу силой.

Анна вспыхнула, но не возразила. Он абсолютно прав. Мать надо слегка встряхнуть, не давать ей разнюниваться. И дать ей возможность поговорить об Оливере. Ни с ней, ни с Мелани мама не могла бы говорить о любимом свободно, зная их более чем прохладное отношение к Оливеру. А поговорив с Марком, мама, может быть, перестанет его идеализировать.

Анна повела все еще ошеломленную Розмари наверх, усадила ее на кровать, а сама стала перебирать вещи. Вытащила простые синие джинсы и белый тонкий пуловер. Не бог весть что, но гладить не надо.

— Вот, мама, надень.

— Он необыкновенный, правда? — мечтательно проговорила Розмари. — Прямо как Оливер.

Она, не глядя, взяла выбранные дочерью вещи и стала рассеянно их натягивать.

Анна вытаращила глаза. Какая же мама неисправимая мечтательница! Но она промолчала: как ни жаль, сама она оказалась очень похожа на мать.

— Он похож на Оливера, как две капли воды, — добавила Розмари, усаживаясь за туалетный столик. — И, знаешь, он такой волевой. Такие сильные духом мужчины совершенно неотразимы, правда?

Неотразимы, это точно. Лучше не вспоминать про то, как он приказал ей раздеться, а она не посмела возразить. Не посмела, потому что не хотела. Она и сейчас не возразила бы, только этого никогда не будет. Марк объяснил это предельно ясно.

— Я успею накрасить губы и надушиться? — поинтересовалась Розмари.

— Только быстро.

— И еще я должна причесаться. У меня волосы, как мочалка. Я быстро.

Она зачесала волосы наверх, собрала их в пучок и заколола шпильками. Действительно быстро. Какое счастье, мама опять начала обращать внимание на то, как она выглядит.

— Ну пойдем, Анна. Мне не терпится поговорить с Марком. И посмотреть на него. Ты меня понимаешь?

Еще бы. Ей тоже хочется полюбоваться на Марка, но только не потому, что он похож на своего отца.

Ужин прошел непринужденно. У Розмари было прекрасное настроение. Марк был воплощением нежной почтительности. А тетя Мелани радовалась, что все так удачно сложилось.

Лишь для Анны вечер тянулся, словно пытка. Ей было тяжело смотреть на Марка, а слушать мамины воспоминания о том, как папаша Оливер хвастался успехами сына в учебе и спорте, было и вовсе невыносимо. За пару часов, проведенных за столом, Анна узнала, что Марк был капитаном баскетбольной команды, президентом дискуссионного клуба, редактором школьной газеты. Во время учебы в университете он получил несколько премий, выиграл престижную стипендию, а также предложение завершить образование за границей.

В двадцать два года, закончив университет, он отправился в Лондон, где ему предложили работу в известной фирме, у которой имелись отделения в Париже, Риме и Нью-Йорке. В общем, за границей он провел целых восемь лет. Вернулся на родину два года назад, представил на конкурс свой проект санатория для престарелых и выиграл. Получил в награду кругленькую сумму, а также предложение от компании, спонсировавшей конкурс. В этой-то компании он сейчас и работает.

Кроме сведений о карьере, Анна узнала множество незначительных, но важных для заботливого отца подробностей жизни Марка. В детском летнем лагере он сломал ногу, что положило конец его мечтам о юношеской сборной страны по баскетболу. В те годы это была для Марка настоящая трагедия.

Но теперь Марк лишь посмеялся над воспоминаниями и сказал, что все, что ни делается, к лучшему.

К тому времени, как Мелани подала кофе, Анна осознала, что ее надежды на развенчание культа Оливера потерпели крах. Напротив, нетленный образ заиграл новыми красками. Теперь он неожиданно раскрылся в роли преданного папаши, чуть нелепого в своем обожании единственного сына. Немного смешной, но милый и трогательный образ. Хуже всего было то, что Розмари сама так гордилась Марком, словно он был ее родной сын! Никогда Анна не слышала, чтобы мама так превозносила свою собственную дочь!

— Знаешь, Марк, — щебетала Розмари, — папа был так счастлив, когда ты наконец вернулся из-за границы. Он ужасно боялся, что ты женишься на иностранке и останешься там навсегда. Как же он обрадовался, когда ты обручился с местной девушкой!

Анна вздрогнула и расплескала на юбку кофе. Что?! Не ослышалась ли она? Марк обручен?

Она старалась поймать его взгляд, но он отводил глаза.

— Если я не ошибаюсь, — продолжала Розмари, не замечая окаменевшего лица дочери, — свадьба совсем скоро, правда?

Тут она обратила внимание на то, что Марк неожиданно помрачнел.

— О, вы, наверное, отложили свадьбу из-за несчастья, — предположила Розмари.

— Нет, — возразил Марк. — Мы не стали откладывать свадьбу. Она состоится, как запланировали, через две недели. Я думал о том, чтобы отложить, но кому от этого будет лучше? Родители Мишель уже столько сил, денег и времени потратили на подготовку, что откладывать бракосочетание было бы по отношению к ним несправедливо. Да и по отношению к моей невесте тоже.

У Анны побелели костяшки пальцев, с такой силой стиснула она свою чашку. А по отношению к ней справедливо то, что он сделал?!

— Твой отец не был бы рад отсрочке, — заверила Марка Розмари. — Он так ждал свадьбы! И ему очень нравилась Мишель. Я слышала, она удивительная красавица.

— Она очень красивая, — согласился Марк. — Но главное, она хорошая и добрая.

И он смело взглянул в глаза Анне. В его взгляде не было и намека на чувство вины. Анна была поражена.

Марк обручен. И свадьба уже через две недели. Но, несмотря на это, сегодня Марк был в ее постели. Они занимались любовью.

Да нет, поморщилась Анна. Они занимались не любовью. Он просто переспал с ней. Он так и сказал.

Она с грохотом опустила чашку на стол. Ее душила ярость. Марк вздрогнул и на секунду прикрыл глаза. А когда он вновь встретился с ней взглядом, глаза его были непроницаемы.

— Хорошо, что вы напомнили мне о свадьбе, — равнодушным тоном произнес он. — У меня в эти выходные полно дел. Простите меня, милые дамы, но мне действительно пора ехать. Анна, вы едете?

— Да. Я готова, — процедила она.

— Ты ведь еще приедешь, правда, Марк? — с надеждой спросила Розмари.

— К сожалению, нет, Розмари. Не смогу. С документами я пришлю юриста. Мне было очень приятно познакомиться с вами, но думаю, нам ни к чему больше ворошить прошлое.

Розмари явно не ожидала такого ответа. Но пришлось смириться.

— Что ж, я тебя понимаю, Марк. Наверное, когда ты узнал о моем существовании, то пережил настоящий шок. Но ты держался молодцом. Ты очень добрый. Прости меня за то, что я сделала. Но твоя мама никогда ничего не подозревала, так же, как и ты, поэтому я не считаю, что мы с Оливером причиняли кому-то боль. Мы просто хотели немного счастья для себя. И я очень любила твоего отца.

Когда Марк поднялся, обошел вокруг стола и наклонился, чтобы поцеловать Розмари в щеку, Анна с трудом сдержалась, чтобы не подскочить и не расцарапать ему лицо.

Удержала ее только тревога о мамином благополучии. Если бы она учинила скандал, ей пришлось бы объяснять, что произошло между нею и Марком несколько часов назад. Вряд ли мама восприняла бы это спокойно.

Он не такой уж мерзавец, устало подумала она. Да и Оливер вовсе не был законченным негодяем. Он был по-своему привязан к маме. Просто ни он, ни его сын не умеют хранить верность женщинам, которых перед богом и людьми обещали любить и почитать до гробовой доски.

Анна знала, что пройдут долгие, долгие дни и ночи, пока она сможет думать о Марке без боли. Может быть, дольше, чем ее мать будет убиваться по Оливеру. Потому что Оливер мертв, а Марк жив. И каждую секунду Анна будет сознавать, что Марк где-то рядом и счастлив со своей Мишель, делит с ней хлеб и ложе она рожает ему детей. А Анна всегда будет одна, наедине со своей потерей и сердечной болью.

11

— Ради всего святого, не молчи! — взмолился Марк.