Снежное солнце

7

— Это было забавно, — сказала Габриель, усаживаясь в самое большое кресло.

— Что именно? — спросила Саманта, разливая чай.

— Наблюдать ваш любовный треугольник, — объяснила Габриель.

— Какой еще треугольник? Ты имеешь в виду Каролину и братьев Роджерс? Или Каролину, братьев Роджерс и Джереми? Но тогда это уже квадрат. А если добавить Питера, то вообще пятиугольник.

Саманта поставила перед Габриель кружку из тонкого фарфора и придвинула к ней вазочку с шоколадными конфетами.

— А себя ты не хочешь включить в эти геометрические фигуры? — спросила Габриель, поднося чашку к губам. — У тебя всегда такой чай ароматный, — добавила она.

— Чай у меня настоящий цейлонский, из молодых побегов, а себя я ни в какие фигуры не включаю.

— Это тебе только кажется, — сказала Габриель и взяла конфету. — На самом деле, хочешь ты этого или нет, но ты стала одной из сторон этого треугольника.

— Ты, как всегда, говоришь загадками.

— Конечно, Джереми — это что-то. Я бы и сама на него запала, но вас там и так слишком много. И страсти кипят нешуточные. — Габриель задумчиво смотрела в чашку.

— Кого много? — спросила Саманта.

— Но у нее, по-моему, нет никаких шансов...

— О господи! — воскликнула Саманта и замолчала.

Она взяла чашку и с удовольствием сделала глоток. Габриель всегда такая. Любит выглядеть странной и загадочной. Ну и пусть. Если к ней не приставать с вопросами, она рано или поздно сама все объяснит.

— А он, — продолжала Габриель, — похоже, сам не знает, на каком он свете.

Саманта молчала.

— И ты тоже сама не знаешь, — подытожила Габриель и посмотрела на нее. — Ну, что скажешь?

— О чем?

— О Джереми.

— Он... мой друг.

— И все? — Габриель посмотрела на Саманту своими пытливыми черными глазами.

— Ну да, все, — быстро произнесла Саманта, стараясь не вспоминать тот поцелуй под крышей амбара. Она все время старалась не думать об этом, но, как назло, у нее ничего не получалось.

— Что-то здесь не так, — сказала Габриель — Со стороны, конечно, забавно наблюдать, как Джереми не сводит с тебя глаз, Каролина все время ходит за ним, а ты почему-то смотришь на Каролину и идешь танцевать с Питером...

— Что ты сказала? — удивилась Саманта. — Джереми не сводит глаз с меня?

— Именно это я и сказала. Невооруженным глазом видно, что он влюблен в тебя по уши.

— Ну, это все твои фантазии, — рассмеялась Саманта. — Надо же такое придумать! Джереми влюблен в меня! Я же тебе уже объяснила, что мы с ним просто друзья. Очень хорошие друзья. Да он мне почти как брат.

Саманта постаралась выбросить из головы все навязчивые образы. Она сама искренне верила в то, что сейчас говорила.

— Ну, раз он тебе просто друг, ты не будешь против, если я попытаюсь привлечь его внимание? — спросила Габриель, пристально глядя на подругу.

— Да, пожалуйста, — ответила та. — Только не проси меня тебе помогать.

— Да уж как-нибудь сама справлюсь. У Каролины все равно никаких шансов нет.

— О как мне все это надоело! — неожиданно для самой себя воскликнула Саманта.

— Что именно?

— Джереми и все его девушки.

— Слушай, а все эти букеты... — Габриель махнула рукой в сторону подоконников, на которых были расставлены красные розы, красные тюльпаны и, как это ни странно, ветки цветущей акации в узкой вазе. — Особенно акация. Меня это удивляет.

— Меня тоже. И тоже, как ни странно, акация.

— Так ты до сих пор не выяснила, от кого это?

— Нет. — Саманта покачала головой. — Я даже съездила в фирму “Флоресана”, откуда мне приносят цветы, но они отказались назвать имя клиента.

— Ничего себе.

— Я ворвалась в кабинет директора и устроила скандал.

— Ты — скандал? Честно говоря, с трудом представляю.

— Ну, может, не совсем скандал... Но я потребовала назвать мне того, кто устроил все это безобразие. Директор сначала подумал, что мне не понравились цветы, и начал извиняться. Так что мне даже стало неловко. А потом, когда понял, чего я добиваюсь, заявил, что никакого закона он не нарушает, и ничего мне не сказал.

— Я думаю, ты все узнаешь — рано или поздно.

— Но это очень странно.

— Ничего странного. Просто кто-то очень хочет завоевать твое расположение. Это же так романтично! Я бы на твоем месте была довольна.

— Не то чтобы я недовольна, — сказала Саманта. — Цветы очень красивые. И всегда разные. Но у меня какое-то странное чувство. Кто-то думает обо мне, так старается привлечь мое внимание, а я понятия не имею, кто это.

— Странно все-таки, где они раздобыли зимой цветущую акацию?

— Директор “Флоресаны” говорит, что редкие растения им доставляют самолетом из Чикаго. Там какие-то питомники.

— Представляю, сколько в таком случае стоит один цветок...

Джереми заехал за Самантой в магазин, чтобы довезти ее до дома, хотя пешком можно было дойти за десять минут, что она обычно и делала.

— А это что еще за дудка? — спросила Саманта, усаживаясь в машину Джереми и убирая с сиденья нечто похожее на горн, которым в Средние века глашатаи созывали толпу, чтобы прочитать очередной указ короля.

— Да это же... эта штука... забыл, как называется. Ну, чтобы оленей отпугивать.

Саманта изумленно глянула на Джереми, потом взяла в руки дудку, повертела ее и даже попыталась дунуть. От звука, который вырвался из широкой части трубы, у них обоих на мгновение заложило уши и все скрутилось в животе.

— Так, понятно, — сказала Саманта, пряча усмешку. — И кто же осчастливил тебя этим чрезвычайно полезным подарком?

— Питер, — ответил Джереми, заводя мотор. — Я его сегодня встретил возле универмага. Он как раз шел с этой штукой. Он и объяснил мне, что сейчас у оленей брачный период и они становятся просто бешеными. Могут выскочить на дорогу и пойти тараном на машину.

— Да, такое бывает, — кивнула Саманта. — В брачный период.

— И он сказал, что их ничем не проймешь, кроме звука этой... дудки. Он сказал мне название, но я сразу забыл. Не подскажешь?

— Даже и не знаю, что тебе сказать, — медленно проговорила Саманта и отвернулась от Джереми. Похоже, ее чрезвычайно интересовал пейзаж за окном.

— Ну ты-то должна знать это название!

— Теоретически должна. — Она все еще не глядела на него. — Раз существует такая полезная вещь, как отпугиватель брачующихся оленей, то она должна как-то называться...

Джереми взглянул на Саманту с подозрением. Она не выдержала и закрыла лицо руками.

— Да что с тобой такое? Ты плохо себя чувствуешь?

Он притормозил у обочины и попытался убрать руки Саманты от ее лица. Она, не в силах больше сдерживаться, расхохоталась.

— Так, понятно, — произнес Джереми угрюмо. — Меня развели как какого-то приезжего лоха. — Он взглянул на Саманту, давящуюся от хохота, взял в руки дудку, дунул в нее и неожиданно тоже расхохотался. — Нет, ну надо же! Дудка для отпугивания оленей! А я поверил. И Питер... Он был таким серьезным. Ни тени улыбки. Артист.

— Да, это он может, — кивнула Саманта, отсмеявшись. — Надеюсь, ты не сильно обиделся.

— Да я вообще не обиделся. Это была очень красивая разводка. Уважаю.

— Это был древний гроссвильский обычай немного посмеяться над диким приезжим, который не знает элементарных вещей.

— Каких вещей?

— У оленей брачный период осенью, в ноябре.

— Вот незадача! — Джереми хлопнул себя по лбу. — Как это я запамятовал.

Он высадил Саманту у дома и укатил по каким-то делам, которых у него появилось великое множество. Она поднялась на второй этаж, заглянула в комнату Каролины и увидела, что та разложила все свои вещи на кровати и засовывает их в большую дорожную сумку, стоящую на ковре.

— Каролина! — воскликнула Саманта, пораженная. — Ты уезжаешь?

— Да, — кивнула та. — У меня самолет через два часа, а еще регистрация...

— Почему же ты ничего не сказала? Что-то случилось? — Саманта застыла посреди комнаты.