Деловое соглашение

Большой Дедди насупился и стал изучать ее лицо с выражением, которое заставило ее всю сжаться от страха.

— Ты выглядишь немного нервозно, милочка.

Непрошеные слезы брызнули из глаз Эммелин.

— Я должна вам признаться… — начала она и замолчала.

Большой Дедди внимательно посмотрел на свою сигару, ожидая, пока Эммелин возьмет себя в руки.

— Я знаю, как это бывает. Очень трудно, не так ли? Ты говори и не обращай внимания на меня. — Он издал смешок. — Вырастив девятерых детей, я слышал всяческие признания. И как видишь, все еще жив.

— Мой ребенок не от Джонни, — в ужасе услышала Эммелин свой голос как бы со стороны.

Большой Дедди задумчиво выпустил несколько колец дыма.

— Да, пожалуй, такого я еще не слышал. — Он помахал рукой, разгоняя дым. — Знаешь, я тоже должен тебе кое в чем признаться.

Эммелин уставилась на него, не понимая, как его признание может повлиять на ее судьбу.

— Вы?

— Ага. — Его улыбка была настолько добра, что Эммелин сразу поняла, почему он знает все о своих детях. — Мой секрет, милочка, заключается в том, что я ничуть не удивлен твоим признанием.

— В самом деле? — Эммелин была ошарашена.

— Да. Видишь ли, я знаю своего сына, который не может поступить безответственно. Он никогда не был увлечен Фелисити, но согласился жениться на ней по большей части именно потому, что чувствовал себя ответственным за всех нас и наше благополучие. А когда он познакомился с тобой, у него сразу появились веские причины взять на себя ответственность за тебя и ребенка. Теперь я понимаю, что он никогда не любил Фелисити так, как любит тебя.

Эммелин спрятала лицо в ладонях и разразилась слезами.

Хрустящий носовой платок размером с добрую скатерть опустился ей на колени.

— Ну-ну, дорогая, не надо так плакать. Хотя… если это несет облегчение, плачь на здоровье. Моя дорогая женушка проплакала все девять сроков, когда носила наших деток. Так что я до сих пор по привычке таскаю с собой громадные платки.

— Джонни не любит меня, — выдавила сквозь слезы Эммелин.

— Очень знакомые слова. Каждый раз, когда я разговариваю с женщиной в положении, слышу их. А теперь забудь об этой ерунде. Мой мальчик любит тебя, вне всякого сомнения. Поверь мне, я ведь настоящий эксперт по поведению мужчин, которые любят своих жен.

Не готовая спорить с добродушным патриархом семьи Брубейкер, Эммелин вяло улыбнулась и снова опустила глаза.

— Джонни не хочет, чтобы вы все знали. Он хочет, чтобы вы считали, что ребенок его.

— Насколько я понимаю, это так и есть.

— Вы не понимаете.

— Почему же?

Эммелин печально вздохнула. Боже, она недостойна иметь такого свекра.

— Так почему ты так думаешь? Мы, Мисс Кларисса и я, сразу, в тот день, когда с тобой встретились, предположили, что у тебя большие неприятности: ты была очень подавлена. Но я хочу, чтобы ты подумала вот над чем, когда пойдешь к себе. Для нас малыш, которого ты носишь, — такой же внук или внучка, как и остальные. Это уже Брубейкер так или иначе. Насколько я понимаю, ребенок будет твоим и Джонни, остальное нас не касается. Вы вместе, он любит тебя и ребенка — и только это важно.

Эммелин замерла, глядя ему в лицо и отмечая подозрительный блеск в глазах.

— Вы все знали, — прошептала она.

Приняв самый невинный вид, Большой Дедди подмигнул ей.

— Знал что?

— Что мы поженились только из-за малыша. Именно поэтому вы заставляли Джонни так ухаживать за мной? — Улыбка мелькнула на ее губах. — Вы велели ему сидеть рядом со мной, держать меня за руку, растирать ноги и все время приговаривали: «Беременные женщины любят это».

Большой Дедди пожал плечами и пыхнул сигарой.

— Иногда истинная любовь нуждается в том, чтобы ее немного приободрили.

— И поэтому вы явились к нам в отель на следующее утро после свадьбы? Чтобы проверить нас?

— Я не хотел, чтобы ты сбежала. Когда увидел тебя, сразу понял: ты — именно то, что надо, и станешь замечательной женой для моего мальчика.

— Ну, я не самая лучшая.

— Позволь Джонни самому судить об этом.

С этими загадочными словами Большой Дедди потушил сигару и подошел к Эммелин. Он по-отечески поцеловал ее в висок, взъерошил волосы и, что-то бурча себе под нос, покинул библиотеку.

Расчувствовавшись, Эммелин сидела в кресле и плакала. От печали или от радости — непонятно. Она не знала, что ждет ее впереди — счастье или горе.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Медленно текли летние дни. Эммелин, поглощенная работой в лаборатории и попытками держать Джонни на расстоянии, была поражена, обнаружив, что уже середина сентября. Прошла половина ее беременности. Она начала привыкать к роли замужней женщины и будущей матери. Все девушки в «Систа-мед» недоумевали, как ей удалось отхватить такого мужчину. Когда Джонни по своему обыкновению заходил за ней на ленч, по всем комнатам неслись шепотки и вздохи.

— Твой красавчик пришел, — прошептала Нора, когда Джонни появился в дверях. — Да, золотко, ты везунчик. Теперь я понимаю, почему он положил на тебя глаз. Тебе повезло, что я не обратила на него внимания до встречи с Чаком. Иначе я была бы на твоем месте. — Она приподняла брови. — Не будь он твоим мужем, я бы с ним пофлиртовала. Люблю ковбоев!

Нора не знала, что Джонни не имеет ничего общего с Ронни Шумахером. И Эммелин не собиралась просвещать ее.

Она почувствовала, как краска заливает ее щеки, и стукнула подругу по руке.

— Ты же замужняя женщина!

— Да, но я же не мертвая, — парировала та, здороваясь с Джонни. — Привет!

— Привет, — ответил он и склонился поцеловать Эммелин. — Здравствуй, детка.

Все женщины в отделе дружно вздохнули, мужчины зафыркали и закатили глаза в ответ на такое поведение.

— Привет. — Талия Эммелин уже расплылась, и ей казалось, что она выглядит так же привлекательно, как и корова, и вполовину менее грациозна.

— Мы можем идти?

Его дыхание коснулось ее затылка. Низкий голос звучал только для нее. Руки нежно скользнули по шее и плечам, удаляя скопившееся напряжение.

— А, да, конечно.

Хотя Эммелин понимала, что этот жест предназначен для окружающих, она не могла не отметить заботливость Джонни.

Он помог ей подняться. Затем, бросив вежливый кивок окружающим, принялся посвящать Эммелин в свои планы относительно ленча:

— Я подумал, что мы могли бы сегодня пообедать на воздухе, а то у меня совсем немного времени. Еду я уже привез в корзинке для пикника.

— Это было бы чудесно, — прошептала Эммелин.

Выходя, она чувствовала, как завистливые взгляды буравят их спины. Они устроились за столиком около пруда. Огромные ивы, ветви которых нависали над самой водой, укрыли их от любопытствующих, создавая иллюзию интимности.

— Ты сегодня просто очаровательна, — сказал Джонни, ласково улыбаясь.

Эммелин принялась вытаскивать еду из корзинки.

— Нас никто не слышит, и тебе не нужно нести чепуху.

— Но это правда.

Эммелин сморщила нос, пристально вглядываясь в лицо Джонни. Он не выглядел смущенным.

— Я раздулась как арбуз. Только посмотри на меня.

— Я так не считаю. Ты очень красивая.

— Прекратишь ты, наконец?

— А почему мужчина не может сказать своей жене, что она красива?

— Потому что это не так.

Она сердито поставила на стол тарелки.

— Неправда. Ты очень привлекательная женщина. Ты прекрасна. Прическа и одежда, подаренные Пэтси, сделали это явным, но в последнее время ты просто светишься спокойствием и счастьем. Это всегда очень привлекает. Я бы сказал, что это очень сексуально.

Ее сердце замерло и забилось сильнее.

— Думаю, люди так говорят беременным, чтобы те не жалели себя.

— А ты себя жалеешь?

Эммелин пришлось признать, что, напротив, под его горячим взглядом она ощущает себя просто красавицей.

— Честно говоря, нет. Я чувствую себя счастливой, очень счастливой.

— Я тоже.