В сладостном уединении

Она уже поворачивалась, чтобы уйти, и тут Колин поймал ее на полуобороте, притянул к себе и прильнул к ее губам. У Пруденс перехватило дыхание. Не осознавая, что делает, она обняла Колина за плечи и стала страстно отвечать на поцелуи, каждой клеточкой отзываясь на его прикосновения. Когда они оторвались друг от друга, у нее кружилась голова.

— Я не кажусь смешным? — спросил он низким голосом.

Пруденс лишь вздохнула.

— Мне пора, — твердо сказал он.

Она кивнула и убрала руки. Пронаблюдала, как он вошел в замок, и последовала за ним, но уже не догнала ни в зале, ни на лестнице. Через пятнадцать минут, сидя у себя в комнате, услышала, как «порше» выехал из ворот.

9

В последующие четыре дня Пруденс и Хейли стали друзьями. Это случилось, когда она предложила убрать из романа четырнадцатую главу.

— Эта глава абсолютно не нужна, — заявила секретарша во время завтрака, состоящего из лепешек и овечьего сыра.

Он исподлобья посмотрел на нее:

— Не нужна, говорите?

Пруденс уверенно кивнула:

— Там ничего не происходит. Глава не вносит никакой новизны. Конечно, она отлично написана, спору нет, но середина романа и так несколько растянута, так что нет серьёзной причины ее оставлять. — Сделав паузу, она намазала лепешку джемом. Овечий сыр ей не нравился. — Извините, вероятно, я не должна раскрывать рта, я всего лишь секретарша, а вы лауреат премии. К тому же уверена, у вас есть редакторы, которые и должны заниматься такой работой.

Хейли усмехнулся:

— Но все-таки вы считаете, что четырнадцатая глава не нужна?

Пруденс кивнула и после некоторого раздумья улыбнулась.

Хейли поднялся, велел секретарше отдыхать, а сам отправился работать. Она поднялась к себе и стала думать, что теперь уж он точно ее уволит, не дав возможности открыть правду.

Была пятница. Дождь поливал с тех пор, как Колин уехал в Эдинбург. Пруденс раскрыла книгу, но обнаружила, что не может читать. Тогда усевшись у окна, стала смотреть на черные руины аббатства. От дождя даже вода в озере казалась уныло серой.

И тут она заметила Хейли Монтгомери, одиноко стоящего на скалах около развалин. Он уже весь промок. Сколько лет он вот так же стоит? О чем при этом думает? И что вообще заставило этого человека покинуть мир, подвергнуть себя добровольному заточению на затерянном острове? Пруденс вздохнула. Ах, какую замечательную статью можно написать для журнала! С нее могла бы начаться ее блестящая карьера.

За ленчем Хейли выглядел свежим и бодрым.

— Я решил переработать некоторые главы, — сообщил он. — Надеюсь, к понедельнику они будут готовы для печатания.

Не зная, что ответить, Пруденс кивнула.

— Четырнадцатую я исключу, а может, и больше.

— О-о, я не…

— Хотел бы я знать, Пруденс Эдвардс, — перебил он, — почему вы работаете на меня, вместо того чтобы самой прокладывать себе дорогу в литературном мире? У вас несомненный талант… Ведь это уже не первый толковый совет, который вы мне даете… — Хейли подцепил вилкой кусок баранины и продолжил: — Я видел ваш послужной листок, который вы составили для моего сына, нанимаясь на работу, готов биться об заклад, что половину вы выдумали.

— Не может быть! — улыбнулась Пруденс.

— Похоже-похоже! Интересно было бы узнать, кто вы на самом деле. Если бы раньше вы работали секретаршей у издателя, я бы мог понять, что вы делаете здесь, но у адвоката?! Вы ведь не похожи на простую секретаршу, это я говорю вовсе не из желания оскорбить всех секретарей. Можете что-нибудь объяснить?

Пруденс беспокойно заерзала на стуле и съела немного цветной капусты, чтобы потянуть время. Она уговаривала себя, что сейчас наступил тот самый момент, когда следует раскрыть карты.

— Работу в издательстве найти очень трудно. — Ложь каким-то образом исторгалась из нее. — И получилось так, что мой диплом оказался ненужным. А в свободное время я решила походить на курсы литературы. Поскольку для этого требовались деньги, ухватилась за первую попавшуюся работу. Этого мне вполне хватало на то, чтобы оплачивать квартиру и обеспечивать более или менее достойную жизнь.

— И при первой же возможности вы бросили эту работу? — угадал Хейли.

Пруденс улыбнулась:

— Всегда ищешь приключений на свою голову.

Хейли сощурился, и она вспомнила, как Колин намекнул ей, что отец не принимает легковесных замечаний. Но он отпил воды и уточнил:

— И вы считаете, что это приключение?

— Я никогда не бывала в Шотландии, не работала с настоящим писателем, — пояснила девушка и поморщилась от своего неуверенного голоса.

Хейли с отсутствующим видом кивнул. Ленч они закончили в тишине.

Эдмонды отправились к себе, оставив писателя и секретаря в одиночестве. Хейли работал вечером. Пруденс собиралась уже было сделать себе сандвич, как Монтгомери тоже появился на кухне и выразил желание попить чайку.

Они устроились перед камином в большом зале. Хейли молчал и казался рассеянным. Пруденс опять думала о том, как лучше ему рассказать об ее обмане, но в конце концов не решилась испортить еще неокрепшие дружеские отношения.

— Мне кажется, вы скучаете по моему сыну, — внезапно сказал Хейли.

Удивленная, Пруденс переспросила:

— Что?

— По Колину, — уточнил он, будто у него был и другой сын. — Мне показалось, между вами роман.

Пруденс почувствовала, как кровь стала приливать к лицу, беспокойно затеребила платье и еле слышно пролепетала:

— Я бы не стала называть это романом…

Хейли потягивал чай, ожидая, что она скажет дальше.

— Мы… он… — Пруденс замолчала, залпом выпила чай и только тогда выдавила из себя: — Такое случается между секретаршами и начальниками, я знаю, но со мной никогда не было…

Хейли пожевал губами и почесал бороду.

— Понятно, — произнес задумчиво. — Вы думаете, что мой сын просто пользуется положением, опираясь на свое, так сказать, руководящее место? Хотите, я с ним поговорю?

— Нет!

Он весело ухмыльнулся:

— Значит, вы все же надеетесь, что его интерес может быть искренним?

— Нет-нет! — опять запротестовала она, покачивая головой. — Мне кажется, все прояснится, когда он вернется. Пожалуйста, ничего не говорите ему! Он не задевал моих чувств или чего-то такого…

— Я не стану вмешиваться, — пообещал Хейли и поднял руку, как бы успокаивая.

Больше об этом они не говорили, Монтгомери завел речь о местах, которые Пруденс стоило бы посмотреть. Это звучало так, будто он предполагал, что она надолго останется в Шотландии.

— А вы не думаете покинуть замок? — поинтересовалась она.

— Все может быть! — уклончиво ответил писатель, поглаживая кота и внимательно поглядывая на нее. — Не очень-то часто я выбирался отсюда. Сто лет не был в Нью-Йорке, а ведь я там жил, знаете ли. Там же встретил Джоан. Надеюсь, это неудачное замужество не сделало ее несчастной?

Пруденс не сразу поняла, что этот вопрос он задал ей.

— Нет-нет, я так не думаю. Конечно, я знаю ее не очень хорошо, но некоторые из моих сокурсниц знакомы с ней ближе, они говорят, что она довольна жизнью.

— Хорошо, — сказал Хейли. — Джоан тоже так говорит, но верится больше, если слышишь об этом от посторонних.

Пруденс удивилась:

— Значит, вы с ней видитесь?

— Время от времени. Мы остались друзьями. — Он поднялся с чашкой в руках, оставив кота на подушке. — Простите, меня ждет работа. Доброй ночи! И вот еще что, Пруденс. — Хейли вздохнул, потом улыбнулся. — Если вы влюбились в моего сына, что ж, желаю вам счастья.

Пруденс могла только улыбнуться в ответ.

Вернувшийся в субботу Колин повел себя странно: словно забыл, что он работодатель, а Пруденс — нанятая им работница.

Ворвавшись в замок, он поднял ее на руки и закружил, целуя в губы.