Горячие сердца

И оставив за спиной яркий, солнечный августовский день, девушка очутилась в самых темных тайниках холостяцкого ада.

Гибсон выключил телевизор и откинулся на спинку кресла, чтобы получше рассмотреть блондинку, стоявшую на пороге.

Он зажмурился, открыл глаза, снова зажмурился и наконец встряхнул головой. Невероятно. В ореоле ослепительного солнечного света он видел ангела.

Без крыльев и нимба, разумеется.

Но Гибсону неожиданно стало ясно, что ангел вполне может быть одет в старенькие выцветшие джинсы, облегающие фигуру, и простую футболку.

Перед ним была красавица. Высокая, стройная и гибкая, с такими соблазнительными формами, что любой мужчина забыл бы обо всем на свете. Длинные светлые волосы, ниспадающие затейливыми локонами, васильковые глаза, густые, угольно-черные ресницы. Лицо слегка тронуто загаром. На пухлых губах — блестящая розовая помада.

Ее губы завораживали, манили, вызывали желание… Но это уже не имело значения, ибо стоило ей заговорить, как чары мгновенно рассеялись.

— Меня прислал шеф, — бодро сообщила она. — Он хочет, чтобы я поухаживала за вами, пока вы не поправитесь. Я думала, это будет нетрудно, но то, что я вижу вокруг…

Поморщившись, девушка подобрала с пола несколько полупустых коробок из китайской закусочной, находившейся в соседнем городке. Гибсон вспомнил, что они лежат там уже несколько дней. Может быть, даже неделю. Но не больше двух.

— Фу. Неудивительно, что он прислал меня, — произнесла она, разглядывая кучу мятого белья на диване. — Шеф думает, что мне это не по плечу, но будьте уверены, если Мими Пикфорд возьмется за дело, у нее непременно все получится. Пусть даже и не с первого раза.

— Рад это слышать, — резко отозвался он.

— Не успеете и оглянуться, как мы поставим вас на ноги, и вы сможете вернуться на работу.

— Ничего подобного.

Она прищурившись посмотрела на Гибсона, и тот осознал, что являет собой не самое привлекательное зрелище.

Черная щетина была ему совсем не к лицу, а над растрепанной шевелюрой явно следовало потрудиться расческой и ножницами.

На нем не было рубашки, так как из-за боли в руке он просто не мог ее надеть. Он заметил, что ее взгляд задержался на его груди на долю секунды дольше, чем позволяли приличия.

Гибсон оглядел себя.

Он по-прежнему в хорошей форме, вот только забыл застегнуть пуговицу на джинсах. Вид у него совсем не геройский. Скорее, он напоминает бродягу.

Но хуже всего то, что ему на это наплевать.

Осторожно перешагнув через ворох газет, Мими подошла к окну.

— Начнем с уборки, — сказала она, делая вид, что не замечает явного отсутствия воодушевления с его стороны. — С генеральной уборки.

Жалюзи поднялись, и комнату внезапно залил ослепительный свет. Гибсон заслонил лицо ладонями.

— Немедленно опустите штору!

Он был настолько заворожен ею, так очарован ее женственной красотой, что чуть не забыл: ему не нужен свет, не нужны никакие удобства, и совершенно не хочется радоваться жизни. Он решительно никого не хочет видеть.

Никаких друзей, сослуживцев, репортеров, подчиненных губернатора и разных посланцев своего шефа.

В особенности жизнерадостных блондинок.

— Сию минуту опустите штору и убирайтесь отсюда, — скомандовал он, зажмурившись от яркого света.

Если бы только встать! Тогда он взял бы ее в охапку и вышвырнул за дверь. И, пожалуй, даже удовлетворенно потер бы руки. Но сил у него не было, прежней привлекательности тоже, оставалось использовать командный голос.

— Валите отсюда!

К этому он прибавил еще пару слов, которые не принято употреблять при дамах, но девушка пожала плечами с таким безразличием, словно перед ней был капризный четырехлетний ребенок.

— Почему вам так нравится сидеть в темноте? — поинтересовалась она, складывая накопившуюся за неделю гору почты в аккуратную стопку.

— Нравится, потому что… Да какое вам дело, почему?

— Солнце пойдет вам на пользу.

— Мне плевать, пойдет оно на пользу или окажется хуже яда. И положите газеты на место.

Не обращая на него внимания, она повернулась спиной и, усевшись на корточки, принялась сортировать бумаги. Журналы, каталоги, счета, письма, рекламные листовки, которым давно пора в мусорное ведро. Словом, все то, что почтальон каждый вечер кидает в ящик.

Он решил ругаться, поносить и оскорблять ее до тех пор, пока она не поймет, что с нее довольно, не обидится и не оставит его в покое. Это должно подействовать. Судя по всему, брань ей не часто приходится слышать.

Но когда, отвернувшись, она склонилась над горой неубранной почты, страшное проклятие словно застыло, так и не вырвавшись из его уст. Он лишь открыл рот в беспомощной попытке чертыхнуться.

У нее была такая круглая, симпатичная…

Ты проигрываешь, Гибсон, мрачно подумал он.

— Зачем, вы сказали, вы пришли?

— Я не журналистка, если вас это беспокоит, — бросила она через плечо. — И ничего не собираюсь вам продавать.

— Вы не из страховой компании?

— Нет.

— И не собираетесь просить меня выступать в поддержку чего-либо, вроде страхования жизни?

— Нет.

Его глаза сузились.

— Вы работаете у губернатора штата?

— С чего бы губернатору вас беспокоить?

— Они хотели наградить меня медалью.

— Это же здорово! — ее лицо озарила улыбка, затем она вновь принялась за дело.

Любой мужчина умер бы счастливым, если бы увидел перед смертью эту улыбку. Гибсон резко отвел глаза.

— Мне она не нужна, — проворчал он.

— Какой же вы обидчивый!

Девушка подняла пачку журналов и каталогов. Гибсон почувствовал, что от нее пахнет ванилью и тальком. Чистый аромат. Но возбуждает намного сильнее, чем духи девиц из придорожных баров. Тем более, что ему никогда и не нравились тяжелые, приторные запахи.

— Решайте, что из этого оставить, а что выбросить, — энергично предложила она.

Оглядев стопку, он помотал головой.

— Вам лучше уйти.

— Отлично. — (На мгновение ему показалось, что она и вправду собралась уходить.) — Если не хотите сами, рассортируем вместе. Нужен или нет?

Она подняла старый номер «Эсквайра».

— Нужен или нет? — повторила она.

— Нет, — устало вздохнул он. — Так зачем вы пришли?

Она бросила «Эсквайр» на пол и подняла каталог.

— Я хочу стать пожарным, — ответила она. — Выбросить это?

— Да. Так зачем шеф вас прислал? Если с кем и говорить о пожарных, то не со мной.

Каталог отправился вслед за журналом.

— Я завалила практический экзамен, — объяснила она. — Ну вот шеф и предложил мне сделку: я вытаскиваю вас обратно на работу, а он дает мне еще одну попытку.

— Я уволился.

— Его это, похоже, не волнует. Нужен или нет?

Это был каталог садового инвентаря. Вряд ли ему доведется повозиться осенью в саду, ведь он не может даже подняться с кресла. Гибсону вдруг стало не по себе.

— Не нужен. Мне кажется, вы не очень-то похожи на пожарного.

— А как, по-вашему, должна выглядеть женщина-пожарный?

Он внимательно оглядел ее с ног до головы, непроизвольно задерживая взгляд на всех округлостях, и на его лице появилась лукавая улыбка.

— Погодите, погодите. Так вы говорите, вас прислал шеф?

— Да. Нужен спортивный журнал?

— Не нужен. И как, вы сказали, вас зовут?

— Мими. Мими Пикфорд.

— Красивое имя. Ладно, Мими. Можете отложить всю эту макулатуру.

— Но почему? Мы ведь только начали.

— Я тоже так думаю. Я наконец-то понял, зачем вас прислал шеф. До меня не сразу дошло.

— Очень хорошо, потому что я пытаюсь втолковать вам это с тех пор, как пришла.

— Что ж, я понял, и передайте шефу мою признательность.

— Вы мне поможете? — вопрос прозвучал так невинно, что Гибсон невольно усомнился в правильности своего вывода.

Однако все сомнения разом отпали, стоило ему снова взглянуть на ее фигуру.

Она была создана для мужчины.

Возможно, это как раз то, что нужно. Именно то, что нужно.