Мечты сбываются

— Вы обе живете сами по себе? У вас разве нет другого жилья?

— У меня нет. У Клэр... пожалуй, все-таки есть. Мама умерла, когда я была совсем маленькой, а когда мне исполнилось четырнадцать, отец женился на миссис Херон, матери Клэр, ей тогда было восемнадцать. Потом отец скоропостижно скончался, спустя пару лет моя мачеха вышла за американца, и они уехали в Бостон. Наверное, если бы Клэр не была наполовину хозяйкой ателье, она уехала бы с ними.

— А пока то, как вы устроили свою жизнь, нравится вам обеим? И у вас самой нет никаких собственных артистических амбиций?

— Ну, нет. Больше никаких, я хотела сказать.

— А когда-то были?

Слишком поздно. Мери захотелось, чтобы этот случайный интерес и ее желание, чтобы он продолжал говорить, не открывали бы эту забытую страницу в книге ее жизни. Она грустно призналась:

— Это был всего лишь эпизод, не больше. Когда я закончила школу, Клэр уже была знакома с театральными деятелями, и я... кажется, меня обуяла тогда идея, что я могла бы стать неплохой актрисой. По завещанию мне достались деньги на обучение, и я отучилась пробный семестр в театральном.

— И что же?

— В самом конце ректор пригласил меня на собеседование. Он никак не комментировал то, как у меня получалось, — не ругал, не хвалил. Просто этак печально посмотрел на меня и говорит: «Мисс Смит, скажите, ну почему вы не выйдете замуж?»

— И почему же? — поинтересовался ее собеседник.

Мери прямо посмотрела на него, чувствуя отчасти признательность, отчасти сожаление от того, что мистер Дервент повел себя так бестолково. Эта история о ее прошлой неудаче уже обтрепалась от пересказов, и все же Дервент был первым, кто пропустил соль, если он и вправду полагал, что риторический вопрос ректора требовал буквального ответа.

На всякий случай Мери расставила все по местам, мягко возразив:

— Вы не понимаете, мистер Дервент. Он даже не хотел знать, отчего я не вышла замуж. Разве вы не видите — таким способом он просто дал мне понять, что я безнадежна в качестве актрисы, что я совершенно бездарна и едва ли когда-нибудь выйду на сцену.

— И вы приняли этот приговор?

— О да. Пришлось. Он привел меня в чувство. Остаток денег я потратила на курсы подготовки секретарш, и вот я перед вами.

— И никаких сожалений о погасших навек огнях рампы?

— Ни малейших. Это, наверное, просто было какое-то наваждение. И потом, мне никогда не хватало уверенности в себе, да к тому же плохие актрисы не стоят ни гроша, не так ли?

— Я бы сказал, их ценят меньше, чем действительно умеющих работать секретарей, — согласился мистер Дервент. Но свой скрытый комплимент он тут же испортил прозой: — Должен признаться, когда моя секретарша мисс Траскотт заболела гепатитом, я не ожидал, что ваше агентство подбросит мне настолько хорошую замену. Кстати, принято ли у вас по окончании работы брать у клиента письменный отзыв?

— Люди не всегда дают мне такую бумагу. Но я была бы рада, если только это не слишком вас затруднит.

— Вовсе нет. Вы найдете ее вместе с чеком в завтрашней почте. А пока позвольте поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали, и... до свидания.

Он протянул ей руку, так что она должна была нырять в бездну — и побыстрее, пока не слишком поздно! Мери пробормотала: « Спасибо» — и затем, вместо того чтобы эхом откликнуться на его слова прощания, добавила: «Мистер Дервент?..» — с той легкой хрипотцой, которая всегда появлялась в ее голосе, стоило только занервничать или расстроиться.

— Да, мисс Смит? — вежливо отозвался он.

— Я просто хотела... То есть я... — Боже мой, какое жалкое зрелище! Обхватив свои локти, она в панике выпалила: — Могу ли я попросить вас об одном маленьком одолжении?

— Одолжении? Конечно. Продолжайте. Все, что в моих силах...

— С-спасибо. В таком случае, если только у вас не занят вечер, не могли бы вы зайти ко мне, скажем, примерно в половине восьмого, как будто... словно вы приглашаете меня встретиться? Всего только зайти, и ничего больше.

Дело сделано!Но Мери сразу же увидела пропасть, разверзшуюся перед ней. Вместо того чтобы ответить «нет» или «да», мистер Дервент вполне может осведомиться «почему?»... И что же, интересно, она ему ответит?

Несколько секунд он внимательно смотрел на нее. Не то чтобы Мери предстала в невыгодном свете, ведь, делая заметки или печатая, она снимала очки, которые носила, но все равно ее высокий рост, ее прямые темные волосы, рот, слишком широкий, чтобы казаться красивым, и острое лицо вызывали у нее чувство неловкости. Все это Мери слишком хорошо представляла себе, поскольку порой поглядывала в зеркало. И теперь с замешательством думала, что ее внешность может рассказать о ней этому человеку и что ему нужно было увидеть в ней, прежде чем ответить.

Внезапно он открыл рот и небрежным тоном произнес:

— Договорились. У меня не запланировано никаких встреч, и в половине восьмого меня вполне устраивает. Впрочем, погодите-ка... У меня точно записан номер вашего телефона, но знаю ли я ваш адрес?

— Нет, я вам его не давала. — Тактичность мистера Дервента придала Мери уверенности, и она продиктовала ему свой адрес, добавив: — Это совсем недалеко. На другом конце Манчестер-стрит, если смотреть от площади. Это не такой аристократический район, как здесь, но идти туда не более четверти часа.

— Спасибо, но я едва ли приду пешком. — Мистер Дервент сунул в карман карточку, на которой нацарапал адрес, и снова оглядел ее лицо. — Между прочим, если уж я, как предполагается, заеду за вами, чтобы забрать на весь вечер, не должен ли я знать ваше мя? — спросил он, помолчав.

Мери вспыхнула. Она не разрабатывала деталей своей аферы и только поразилась, как он сумел догадаться, что в среде Клэр фамилиями пользуются только для шутки и что Клэр заподозрила бы неладное, если бы он, явившись, спросил мисс Смит. Поэтому она с готовностью ответила:

— Меня зовут Мери.

— Мери, — повторил он, а потом сказал: — Просто на всякий случай. Меня зовут — Клайв.

Дверь закрылась за ним прежде, чем она смогла выдавить запоздалые слова благодарности. Вместо этого она вернулась к пишущей машинке, чувствуя себя так, словно он только что бросил свой плащ в лужу у ее ног...

Мери догадывалась, что следует ждать новых расспросов от Клэр, но теперь она их уже не опасалась. Кроме того, Клэр вернется с работы не раньше, чем почти вплотную подойдет время ее собственной встречи с Питером Брайсом и остальными, а опыт Мери подсказывал ей, что Клэр, в спешке собираясь на вечеринку, ничем не способна по-настоящему заинтересоваться, кроме разве что собственного облика.

Когда сестра вернулась с работы около семи, туфли полетели в гостиную, сумочка приземлилась в кресле, а маршрут, проложенный Клэр в свою комнату, был отмечен, вещь за вещью, деталями ее выходного туалета.

— Господи, ну и денек! Как только эти актеры держат себя в руках — или они этим вообще не забивают себе голову? — выдохнула она. И затем бросила Мери довольно раздраженно: — Дорогуша, не стой над душой. Я тебя прошу. Если после вчерашнего там осталось что-нибудь выпить, налей мне. Если не осталось, не вздумай сказать: «Лучше съешь чего-нибудь». Потому что у меня нет на это времени, я не голодна и попозже поем вместе со всеми в Театральном клубе.

Мери выпрямилась, прервав сбор деталей наряда, сброшенных сестрой на бегу.

— Ты и правда выглядишь уставшей. Тебе действительно стоит перекусить, — сказала она.

Клэр скорчила рожицу.

— Храни тебя Бог, Мери. Только ты можешь сказать «выглядишь уставшей», тогда как любой на твоем месте сказал бы: «Ты похожа на развалину, Клэр». И... ух, благослови тебя Господь, это что такое, шерри? Неужто? Давай сюда — и пойдем поболтаем, пока я буду одеваться.

«Помнит ли Клэр, что она и сама собирается уйти?» — гадала Мери. Отнеся сестре шерри, она спросила:

— Так Мона нашла кого-нибудь посидеть с ребенком?

— Вот уж не знаю. Но, наверное, нашла, раз не звонила сказать, что не сможет прийти. Ох... — Клэр подняла голову от запутавшихся на лодыжках завязок, — я совсем забыла про твой «великий день». Во сколько он зайдет за тобой? И почему ты еще не переоделась?