Юная жена

Легкая улыбка тронула его губы. Но эта улыбка была вызвана не мыслью о женщине. Крошечная, некрасивая, если судить по лицу, скрытому под хорошим слоем грязи. Да, его неожиданная гостья вряд ли выиграла бы конкурс красоты. И все-таки было что-то несомненно притягательное в этой копне разлетающихся рыжих волос и в легкой неправильности черт. Если нос и портила небольшая горбинка, то полные упругие и, казалось, чего-то ищущие губы вызывали мощный соблазн.

– Как ты думаешь, Джем, что ей от нас нужно? – задумчиво проговорил Чейс, когда собака принялась ласкаться под его рукой.

И как только он погладил собаку, острая догадка пронзила его. Как же это он не сообразил: незнакомка, должно быть, очередной репортер, гоняющийся за историями из личной жизни «Чейса Бодина, непокорного героя»... Не единожды мошенники из бульварных газетенок пробовали вывести его из себя. Но ни один из них не рисковал так. Чейс развеселился, вспомнив, что пришлось пережить девчонке – и встречу с гремучей змеей, и солнечный удар – ради какой-то статейки о нем.

Чейс рассматривал ее джинсы и длинную кофту, когда незнакомка потянулась и едва слышно что-то прошептала.

– В чем дело? – спросил он, наклоняясь вперед.

– Воды...

Высокий, мускулистый, он поднялся из своего низкого кресла и отправился на кухню. Его дом был маленьким, плохо обставленным и, действительно, скорее напоминал хижину. Да Чейс и не собирался покупать большой. Ему просто нужно было надежное место, где он мог бы укрыться на время. В доме-хижине только самое необходимое: спальня, ванная, гостиная и кухня. «Дом, который не привел бы в восторг ни одну женщину», – подумал он. Налив стакан чистой родниковой воды, Чейс вернулся в комнату и сел рядом с Энни, Когда она попыталась подняться, он понял, что ей нужна помощь. Касаясь рукой шелковистых волос на ее затылке, Чейс приподнял ее голову так, чтобы удобнее было пить. Ему почему-то показалось невероятно возбуждающим то, что эта беззащитная, легко ранимая женщина пьет из его стакана.

«О Боже, – подумал он, – мне придется принять холодный душ, если это будет продолжаться. Дальше у меня могут взыграть самые неожиданные фантазии даже по поводу ее испачканного лица».

– Спасибо, – сказала девушка, слегка кивнув головой.

Чейс задохнулся под пристальным взглядом голубых глаз. Капля воды скатилась с ее приоткрытых губ и оставила тонкий след на грязном подбородке. Чейс мучился и проклинал себя, не зная, с чего начать разговор. Кто она, эта сбивающая его с толку женщина? Откуда она взялась? Неожиданно для себя он спросил:

– Хочешь, я умою тебя?

– Да, пожалуйста.

«Да, пожалуйста», – повторил про себя Чейс. Она как-то по-особенному мягко произнесла это. Он снял красный платок, повязанный вокруг шеи, обмакнул конец в стакане и начал осторожно стирать грязь с ее лица. Сразу же после его нежного прикосновения она закрыла глаза. И даже эта ее невинная реакция пронзила его тело жгучим желанием. «Прошу тебя, господи, – молил он, когда рука с платком приближалась к малиновым пухлым губам, – не позволяй ей открыть рот, пока я делаю это. Невероятно, что у такой несимпатичной женщины столь чувственный рот».

Его запястье коснулось выгоревшей лиловой кофты. Чейс обратил внимание на незатейливый, старомодный узор. Все пуговицы на кофте были стыдливо застегнуты.

– Тебе нетрудно дышать? – спросил он. – Хочешь, я расстегну пуговицы?

– Да, – произнесла она тихо, не открывая глаз. – Я бы хотела...

Чейс поставил стакан на стол и принялся за пуговицы. Он справился уже с тремя и задумался, нужно ли продолжать, когда ее глаза открылись: казалось, она вбирала в себя его образ.

– Ты всегда ходишь дома в шляпе и плаще?

Сие любопытство, застывшее на бледном лице, застало его врасплох. Он смутился, принялся было стаскивать с себя плащ и вдруг резко остановился. Мысль, что он по-дурацки ведет себя, гордо кольнула сознание. Получалось, что женщина заставляла его оправдываться.

– Это зависит... – начал он, снова натягивая плащ.

– Зависит от чего?

– От погоды, – грубым тоном он попытался прервать неприятный диалог. «Некоторые женщины не умеют остановиться», – подумал Чейс, когда она широко открыла свои голубые глаза, предваряя новый вопрос. Она казалась несчастной, как брошенный ребенок. Жалость и нежность, которые он внезапно ощутил, сбивали его с толку. С тех пор как работа заставила полагаться только на инстинкты и быстроту реакции, он старался прятать свои чувства. Привычка к безжалостному соперничеству не позволяла ему смягчиться даже рядом с больной Энни. Он и сейчас пытался контролировать ситуацию.

– Погода в доме, кажется, отличная, – прошептала она.

– У меня разыгралось воображение или ты действительно хочешь раздеть меня, крошка?

Энни покраснела, глаза ее наполнились слезами, но именно это очаровало Чейса. Он почувствовал, как новая волна желания мягко опускается в низ живота.

«Действуй осторожно, мягче... И – вперед!» – говорил он себе. Но сам не мог отвлечься от ее пристального взгляда, слишком долгого, чтобы не обращать на него внимания. Его сердце бешено забилось, а горло пересохло, как та речушка, на берегу которой они встретились. Контролировать ситуацию?! Нет, он был, кажется, уже не в состоянии. «Хватит!» – вновь приказал он себе. Снова застегнул только что расстегнутую пуговицу и вдруг сдернул шляпу и швырнул в сторону. Она пронеслась через комнату и упала прямо на стол. И плащ, как птица, пролетел в том же направлении.

– Отлично, – рявкнул он, когда их глаза вновь встретились. – Итак, я хочу знать, что здесь происходит. Кто ты такая?

– Энни Вэлс, – решительно сказала она.

Имя не показалось Чейсу знакомым, но ее манера смотреть с непоколебимой твердостью вынудила его спросить следующее:

– Предполагается, что я знаю тебя, Энни Вэлс?

– Да, абсолютно точно. Мы поженились пять лет назад.

– Поженились? Что за чушь, детка?! Очевидно, у тебя поехала крыша. Пять лет назад! Я даже не был в этой стране пять лет назад. Я был...

– В Центральной Америке, – закончила она. А потом добавила слегка дрожащим голосом, – ты находился по заданию Пентагона в Коста Браве, а я была одной из тех, кого ты спас.

Чейсу показалось, что он ослеп. Память отбросила его в то время и место, которые он безуспешно пытался забыть. Миссия в Коста Браве оказалась для него кошмаром. Их группа – Джонни Старовк, Джеф Диас и он – была сослана в маленькую центрально-американскую республику, чтобы спасти ученых, захваченных повстанцами.

Они перевернули тогда всю страну в поисках соотечественников. Единственная из них выжившая девушка, которую удалось обнаружить, пряталась в развалинах монастыря. К сожалению, он не смог вывезти несчастную из того ада живой. Она погибла в автомобильной катастрофе у самой границы.

– Ты ошиблась, – сказал он жестко, стараясь стереть из памяти вихрь страшных воспоминаний. Недоверие, ярость и одновременно какое-то чувство вины поднялись в нем. Кто, черт побери, эта женщина?

– Да, это был ты – Чарльз Бодин. Человек, спасший меня, имел твое лицо, твои глаза. Он называл себя Чейс. У него также был хлыст. О, пожалуйста, ты должен вспомнить! Я пряталась в монастыре Сан-Луиса, когда ты нашел меня. Я пробыла там больше месяца, с тех пор как партизаны убили моих родителей.

Голос ее прервался. Помолчав, она с трудом продолжила:

– Я помню каждую мелочь. Ты был ранен в схватке с повстанцем. Он целился в меня, но ты хлыстом выбил ружье из его рук. Тогда он метнул нож, помнишь? Он ранил тебя…

Шрам от той раны заныл на ноге Чейса. Седце билось так, словно собиралось вырваться наружу. Он распахнул дверь и судорожно глотнул горячего, пахнущего соснами летнего воздуха. Отчаянная попытка найти выход из этой безумной ситуации приводила лишь к новым вопросам. Кто, кроме жалких репортеров, мог интересоваться операцией в Коста Браве? И кто еще знал все подробности? Она, наверное, выудила информацию из газетных статеек.