Меня хранит твоя любовь

— Заходите внутрь. Поглядим, не найдется ли для вас местечко.

Роз неохотно вылезла из машины, с трудом расставаясь с ее теплым салоном. Солнце давно уже село, отчего рассмотреть что-нибудь, кроме стоящего прямо перед ними здания, было проблематично.

— Где мы?

— Таверна «У маяка».

— Я умею читать, — заявила она, старясь говорить уверенно, несмотря на то, что при всем желании не смогла бы сложить вместе буквы на горящей неоновой вывеске. — Но зачем мы здесь остановились?

— Конец пути, — сказал Мейсон. — Вы можете сделать необходимые распоряжения относительно своей машины и заказать по телефону место в гостинице.

На данном этапе Роз не могла себе позволить и картонной коробки в качестве жилья, но шанса объясниться ей не дали. Страйкер открыл входную дверь, и Роз, услыхав дружный хор колокольчиков, последовала за ним.

Внутреннее убранство таверны «У маяка» не сильно поменялось со времен дедушки Мейсона, Дэниеля Страйкера, который ее и построил. После того, как, пройдя через руки отца, таверна отошла к Мейсону, он кое-что обновил. Столы и стулья были куплены совсем недавно, как и проигрыватель-автомат, телевизор с большим экраном и бильярдный стол. Но широкая стойка бара, тянущаяся вдоль всей задней стены, сохранилась в неприкосновенности. Благородное красное дерево, внизу — медная окантовка.

Мейсон никогда не планировал становиться владельцем бара. Ему хотелось чего-нибудь более захватывающего. Он и получил всего сполна.

Даже слишком много.

Он машинально потер плечо и ощутил боль в старой ране. Пуля причиняет телу огромный вред, а уж о психике и говорить нечего, сообщил ему работавший с ним специалист. Как будто требуется получать степень доктора психологии, чтобы это понять. Впрочем, не стоит вспоминать о плохом. Мейсон вернулся, чтобы забыть, а не обмусоливать по сто раз на дню то, что давно прошло.

Народу в таверне оказалось маловато, но ведь и времени еще немного. Не в пример отцу и деду, Мейсон не волновался о выручке. Таверной он занимался скорее чтобы занять себя каким-то делом, чем для заработка. Счет в банке у него достаточно солидный — при известной экономии хватит на всю жизнь, даже если ни дня больше не работать. Мейсон снова потер плечо. Кругленькая сумма денег в банке досталась ему не дешево.

Между тем его случайная попутчица оглядывала таверну. Мейсон мог поклясться, что она уже заприметила все возможные способы отхода.

— Тут нешумно, — сказала Роз.

— Да. Мне нравится. Присаживайтесь.

Она уселась на один из высоких стульев, а Мейсон поднял откидывающуюся крышку и прошел за стойку бара.

— Вы здесь работаете? — удивилась Роз.

— Нечто вроде того. Я хозяин.

— Вы не похожи на владельца бара.

— Как же, по-вашему, должен выглядеть владелец бара?

Она пожала плечами.

— Ну, не знаю. Плохие зубы, сальные волосы, большое пузо, татуировки.

— Первые три — мимо.

— У вас есть татуировки?

Он лишь усмехнулся и в свою очередь спросил:

— Могу я что-нибудь вам предложить?

Мейсону показалось, что он услышал, как ее желудок заурчал, словно в предвкушении, но она покачала головой:

— Нет, пожалуй.

— Вы уверены? За счет фирмы, — добавил он.

— Ладно, тогда одну колу.

Повернувшись к ней с чистым стаканом, Мейсон заметил, как она воровато ухватила горсть соленых орешков из вазочки на стойке. Поставив заказанный напиток рядом с ней, Мейсон пододвинул поближе и орешки, потом достал сотовый телефон.

— Рекомендую обратиться в гараж Кейси.

Не успел он набрать номер, как Роз накрыла его руку своей, отрицательно качая головой.

— Слушайте, лучший механик в мире не сможет починить эту машину. Но даже если бы и смог, я не в состоянии оплатить ее буксировку сюда. Вы никого не знаете, кто может забрать ее на металлолом?

Мейсон быстро взглянул на руку, которую она не успела убрать. Изящная ручка с длинными пальцами, холодными как сосульки. Странным образом прикосновение взволновало его. Мейсон отнес это к целому году воздержания.

— Сейчас выясню. — Отклонившись назад, он нарушил контакт, затем выкрикнул в зал: — Эй, Микки! У перекрестка все еще принимают лом?

— Насколько я знаю, да.

— Возьмешься отбуксировать туда машину этой дамы?

— Конечно.

— Я не смогу ему заплатить, — прошептала она. Поглядев на нее, Мейсон добавил:

— Она отдает тебе все, что заплатят за машину, если только сумма будет меньше ста баксов.

— Ладно, где машина-то?

— Около пяти миль на восток по сорок пятому шоссе.

Микки кивнул, потер подбородок.

— Какого она цвета?

— Ржавого, — невозмутимо ответил Мейсон.

Роз рассмеялась, сначала нерешительно, потом громче. Мейсон был готов прозакладывать бар, что она не смеялась очень долгое время. Он поймал себя на желании узнать ее прошлое, но решил ни во что не вмешиваться.

За окнами совершенно стемнело. Роз понимала, что ей давно следует убраться отсюда, но идти было некуда. Мейсон исчез за вращающимися дверями, которые, по ее предположению, вели в кухню, однако девушку нисколько не беспокоило, что она осталась одна посреди постепенно густеющей толпы. Пара парней принялась играть на бильярде, и она раздумывала, не стоит ли ей включиться в игру. Гонять шары они умели, но не лучше, чем она. Ее обед частенько зависел от умения обращаться с кием.

Орешки заглушили муки голода, но Роз не отказалась бы от чего-нибудь более существенного. Вскоре вернулся Мейсон.

— Эй, Роз, вам ведь нужна работа, верно?

Она выпрямилась на стуле.

— Да.

— Никогда не приходилось попробовать себя в роли официантки?

— Пару раз приходилось.

— Ну вот, одна из моих официанток только что уволилась, а другая сидит дома с простудой. Если желаете, можете приступать прямо сейчас. Работа не слишком плоха, чаевые приличные.

— Ладно, думаю, смогу вас выручить.

Часом позже Роз одной рукой цедила из бочонка пиво, а другой разбавляла водку фруктовым наполнителем.

— Кажется, вы не лгали, когда говорили, что имеете опыт в этой области, — произнес Мейсон за ее спиной, держась от девушки на приличном расстоянии, несмотря на тесноту за стойкой.

Не делая попытки прикоснуться к ней, он взял пару бутербродов с подноса, стоящего на стойке, и отодвинулся чуть дальше.

— Ага. Я также была кассиром, продавцом горячих закусок, кухаркой блюд быстрого приготовления, привратницей, а совсем недавно — крупье в казино.

— Еще какие таланты? — В его вопросе не чувствовалось подтекста, в открытом взгляде, устремленном на нее, читался неподдельный интерес.

— У меня имеется огромный нереализованный потенциал.

Роз немедленно пожалела о сказанном. Так заявила одна случайная знакомая… сразу после того, как Роз вышвырнули очередные усыновители.

Похоже, Мейсон не обратил внимания на внезапную смену ее настроения.

— Приятно слышать. — Он мотнул головой, приняв деловой вид. — Видите того парня на другом конце стойки? Это Большой Боб Бэйли. Он приходит в бар со времен моего деда. Принесите ему виски, когда чуть освободитесь.

И он ушел.

Вечер подходил к концу. Во всем зале осталось лишь несколько человек, склонившихся над своими напитками. Мейсон начал переворачивать стулья, ставя их на столы кверху ножками, в кухне старик повар готовил суп на завтра. Повара звали Берген. Роз не поняла, это имя или фамилия, зато усвоила, что тут его вотчина. Во всяком случае, так он ее информировал, когда она сунула туда голову и попыталась стащить поджаренную сардельку.

Роз ужасно вымоталась и проголодалась. Сейчас у нее в карманах похрустывали тридцать два доллара чаевых, и, что еще приятнее, она решила для себя проблему сегодняшнего ночлега.

Девушка домывала последнюю партию тяжелых стеклянных стаканов, когда к ней подошел Мейсон.

— Вам тут надо заполнить кое-какие бумаги.

Она вышла из-за стойки и уселась на тот же высокий стул, на котором сидела вначале. Ее внимание привлекли несколько фотографий в рамках, висящих по соседству со шкафом, полным ликеров. Семейные фотографии, черно-белые и цветные, на них были изображены мужчины и женщины различных возрастов, держащиеся за руки, обнимающиеся, смеющиеся. Дети в нарядных одеждах позировали перед камерой и тоже широко улыбались. Фотографии придавали бару домашний вид.