Принцесса из провинции

— Мой отец обычно говаривал, — донеслось низкое мужское рычание, — никогда не подходи к быку спереди, а к лошади сзади. — Он повернулся и уставился на растение в кадке, будто сквозь ветви видел ее. — А если ты дурак, то не подходи ни спереди, ни сзади. А кто, по-вашему, я?

Джейн похолодела. Воздух застрял в горле. Листья безжалостно щекотали спину.

— Если хотите что-то сказать, дорогуша, то предлагаю выйти из этих сорняков и заговорить.

Что делать? Бежать, спасая жизнь? Притвориться, что ее нет на террасе? А если он подойдет к кадке и раздвинет ветки? Смущенная до мозга костей, Джейн вышла из-за большого растения.

— Простите, — пролепетала она.

Джейн поняла, что Бобби Коллахен оценивает человека одним быстрым, как удар кнута, взглядом.

— Кто вы? — спросил он.

— Джейн, — ответила она.

— Только Джейн? — Он вскинул темную бровь.

— Разве так не лучше? — Она попыталась взять себя в руки. — Для нас обоих?

— Возможно, но я не люблю быть в невыгодном положении. — Он усмехнулся. — Вы знаете мое имя? Фамилию?

— Да.

— Тогда все в порядке. — Он скрестил на груди могучие руки. — Покончим с этим.

— Джейн Хефнер.

— Хефнер?

— Ничего общего, — покачала она головой. — Я не родственница мужчины, который издает журнал с голыми девушками.

Он засмеялся.

— Вам за это достается, ага?

— Еще как. — С месяц назад у Джейн мелькнула мысль поменять фамилию на Аль-Найал. Но она слишком долго носила свою фамилию и привыкла к ней. К тому же это фамилия матери.

— Итак, Джейн Хефнер, вы часто шпионите за людьми?

— Нет, — совершенно серьезно сообщила она.

— Не думаю, что могу вам верить.

— Это правда. Вы у меня первый. — Слова выскочили сами собой.

Бобби задумчиво сдвинул брови.

— Ваш первый, да? — Ухмылка стала шире. — Ну и как я?

— Ситуация с каждой секундой, что я стою здесь, становится для меня все более унизительной, — простонала она.

— Означает ли это, что вы больше не будете совершать подобные поступки?

— Никогда. Просто я не всегда умею справляться с обстоятельствами.

— И что за обстоятельства? Таинственный приказ? Слежка? Кто-то вас направил? Средневековая инквизиция?

— Инквизиция? — удивилась она.

— Бросьте. — Его глаза засветились опасным голубым огнем. — Человек имеет право знать, зачем за ним пускают «хвост». Даже если это красивая молодая женщина.

Неотразимо привлекательный, сильный, презрительный, слегка грустный, он разглядывал ее. А она, бесстыдно уставившись на него, представляла, что было бы, если бы она коснулась его, пробежала пальцами по его лицу, по упрямой челюсти и шраму над верхней губой. Она пыталась представить, какой он в постели. Стремительный и резкий? Или жгуче-медлительный и расчетливый?

— Так чего вы хотели? — спросил он, прервав ее тайные мечты.

— Ничего, — быстро сказала она. — Впрочем… Вы заинтересовали меня.

— Вот как? — С ленивой улыбкой он уперся спиной в перила террасы.

— То, что вы сказали сегодня вечером, — она робко шагнула к нему, — о своей сестре… Это тронуло меня.

Выражение его лица мгновенно изменилось. Исчезла легкая лукавая ухмылка. Рот превратился в темную тонкую линию.

— А, это не я вас интересую. Вы из жалости пошли за мной. Печальная собака без хвоста, так?

— Не совсем.

— Дорогуша, это я уже видал. Мне не нужна ничья жалость.

Вверху над ними ветер играл облаками.

— Вы поняли неправильно, мистер Коллахен… — Она сделала еще один шаг. — Я не предлагаю вам жалость.

— А что?

Вопрос озадачил ее. Как и выражение его лица. Но ей не удалось определить, что это — гнев или страсть? Чего она хотела от этого мужчины? И тут же поняла, чего, — чтобы он ласкал ее, обнимал, прижимал к себе.

— Я чувствую себя полной идиоткой, — извиняющимся тоном сказала она. — Такого рода приключения для меня внове. Обычно я не преследую мужчин, тем более не шпионю за ними…

— Вот как? — он усмехнулся.

— Я подумала, что вам неплохо бы поговорить с кем-то.

Он без выражения уставился на нее. Под его глазами залегли глубокие темные тени.

— Я знаю, что чувствуешь, когда теряешь близкого человека, — произнесла она негромко.

Он ничего не сказал, только посмотрел на нее или сквозь нее.

— Мистер Коллахен…

— Хотите пива?

— Нет.

— А как насчет виски?

Она покачала головой. От его близости, от его запаха сердце подпрыгнуло к самому горлу.

— Нет.

Он пожал плечами, затем вдруг сделал шаг, взял ее за руку и притянул к себе.

— Хотя бы это, полагаю, я могу сделать.

У Джейн не было возможности подумать, тем более — отреагировать. Бобби Коллахен нагнул голову и завладел ее губами. В его поцелуе не было медленной нежности. Одна бушующая страсть, волчий голод и пугающая требовательность. Первый раз в жизни Джейн почувствовала, как она буквально теряет рассудок. Он был невероятно высок. И Джейн, несмотря на свои сто семьдесят три сантиметра, приходилось вставать на цыпочки. Она потянулась к нему. Бобби зарычал и углубил свой поцелуй. Обхватив ее за талию, он склонился ниже и ворвался языком в ее рот.

— Пока ты не можешь, дорогуша, дать мне большего, мы займемся этим здесь.

Она задыхалась. Тело сотрясалось от электрических разрядов. Она испытывала такое состояние, словно на одну ночь ей выпал шанс превратиться в сокола и без страха и раздумий взлететь в небо. Она никогда не предлагала себя мужчине. Таким образом. Без стыда и сложностей. Она сглотнула последний комок неловкости и обвила рукой его шею. Потом опустила его голову ниже. Но прежде чем впиться в ее рот, Бобби пробормотал:

— Ты уверена?

— Да, — выдохнула она.

— Потому что после поцелуя будет другое.

— Я рассчитываю на это.

— Мы не можем сделать это здесь. — Он взглянул на дверь за ее спиной.

По правде говоря, ее не заботило, где они достигнут желаемого. На полу, в ванной, прижавшись к кафельным стенам кабинки душа. Она хотела этого мужчину. Незнакомого, чужого. Отчаянное примитивное желание переполняло ее, направляло каждое движение. Невероятное, неодолимое безумие. Она хотела раствориться в единственном человеке, который, сам того не зная, тронул ее душу. А она долгие годы никому не позволяла касаться своей души.

— Пойдем со мной.

Он нес ее с террасы вниз, в холл. Несколько раз он прижимал ее к стене и целовал. Джейн услышала приглушенный щелчок, открылась дверь. Слабый лунный свет проникал в открытое окно. Она понятия не имела, в спальне они или в кабинете. Да это и не занимало ее. Рот Бобби снова не отпускал ее. Она услышала, как он толкнул дверь ногой.

— Она не запирается, — пробормотала она.

— Я знаю. — Он положил ее на кровать, потом снял смокинг и белую рубашку. Лицо Бобби оставалось в тени, а грудь, загорелая, мускулистая, была залита лунным светом.

— Это будет гораздо лучше, чем пиво. Могу тебе обещать, — сказала с улыбкой Джейн, поймав его взгляд.

— Лучше, — проурчал Бобби с ленивой ухмылкой. Мышцы на его руках напряглись, словно корабельные канаты. — На этом пути я буду вести каждый твой шаг, дорогая.

Через считаные секунды Бобби уже был на ней, ее рот — его владение. Но он позволил ей всего несколько глубоких поцелуев. Потом опустил голову и нашел пульс у нее на шее. Он покусывал это место, водил языком по коже. Джейн погрузила пальцы в его волосы. Он спустился ниже, к ключицам, зубами прикусывая чувствительные места.

Из горла у него изверглось голодное рычание, когда он стянул с плеч верхнюю часть ее платья. Она не носила лифчик. Он обхватил зубами набухший сосок. Джейн задохнулась от наслаждения. Бобби наконец снял с нее платье, затем вернулся к ее груди и принялся медленно описывать круги вокруг ноющего соска. Его рука проскользнула чуть ниже, где яростно билось ее сердце, и дальше, к плоскому животу, пробравшись под трусиками к бедрам. Она инстинктивно раздвинула бедра ему навстречу. Это было так давно. Если точно, два с половиной года назад мужчина касался ее. Она почти забыла эти ощущения.