Обручение на море

— И все-таки он был принц, — вставила Соня.

— Вот и мама все время это твердит. Она бы в жизни не вышла замуж за человека ниже ее сословием. Большого счастья брак ей, правда, не принес. В семье с самого начала царила нужда: отец пошел учиться, чтобы по крайней мере обеспечить нам с мамой нормальное человеческое существование. Но ему ужасно не повезло. Он попал под машину по вине водителя и был смертельно изувечен. Мама осталась со мной одна. Несколько лет добивалась от страховой компании, клиентом которой был тот водитель, установления справедливости. И таки добилась — нам назначили небольшую пенсию. Когда дело дошло до моего перехода из школы в гимназию, я настояла на переезде в город. Мне порядком надоело расхаживать «великой княжной» в обносках двоюродных сестер-графинь на виду у всей деревни.

— И что, ты тоже мечтаешь выйти замуж за человека из высшего сословия?

— Нет, у меня другие мечты. Я хочу получить специальность и быть самостоятельной. Замуж? Не знаю. За кого попало не пойду. Если полюблю всем сердцем — тогда выйду. Но лучше за какого-нибудь простого господина Мюллера, чем за принца.

— А что, собственно, ты имеешь против принцев? — улыбнулась Соня.

— Не хочется, чтобы на меня все таращились, как на пестрого павлина в зоопарке. Хочется, чтобы смотрели с уважением. Жить, как все нормальные люди, и детей избавить от такого детства, какое сама пережила. Неужели трудно это понять?

— Пожалуй, ты права, — задумчиво сказала Соня. — Но не пора ли нам хоть одним глазком заглянуть в русскую грамматику? До семинара осталось десять минут.

Катарина достала учебник. Уже с первых упражнений она начала придирчиво поправлять подругу. Та вздохнула.

— Слушай, откуда ты так хорошо русский знаешь, если даже твоя мама выросла в Германии? — не выдержала Соня.

— Мама моя тверда во всем, что касается традиций. Пока я была ребенком, она разговаривала со мной исключительно на русском. По-немецки я потом говорила в школе, с друзьями. Немецкий для меня официальный язык. На нем говорили в школе, на нем мы говорим в университете. Все наши родственники поступали точно так же. Позже, конечно, мама стала разговаривать со мной все больше на немецком, но она своего добилась, русским я овладела. После этого мама серьезно за язык нашей новой родины взялась, стала совершенствовать свой немецкий. Ее очень смущали ошибки, которые она делала. Дома мы иногда и сейчас говорим на какой-то смешной помеси двух языков.

— Ну а зачем ты, собственно, изучаешь русский, если и без того уже хорошо его знаешь?

— Я собираюсь работать переводчицей — устно или письменно, мне все равно. Для этого нужен диплом, так что без университета мне не обойтись. И потом, одного только словарного запаса да грамматики мне недостаточно. Хочу получше узнать о географии, истории, литературе этой страны. Это ведь родина моей мамы, и я хочу знать о ней все.

Соня глянула на часы и спохватилась.

— Ну вот, опять как следует не подготовились, — вздохнула она. — Вот так всегда: заболтаемся и конца нашим разговорам нет. Давай хоть по крайней мере постараемся не опоздать.

В аудиторию, где у них сегодня после обеда проходили семинарские занятия, они влетели в самую последнюю секунду. Сидели, как всегда, рядом и, само собой разумеется, Катарина подбрасывала Соне листки с правильными ответами, когда у той были затруднения. Подруги, никуда не денешься.

После семинара Катарина спешно засобиралась. Только и успела сказать второпях, что ей назначено собеседование в каком-то пароходстве: приглашают, мол, подзаработать во время каникул.

— Удачи тебе! — только и успела крикнуть ей вслед Соня.

Бюро, куда спешила Катарина, принадлежало компании туристического пароходства, которое занималось организацией круизов по Балтийскому морю. Начальник отдела кадров долго и пристально смотрел на раскрасневшуюся запыхавшуюся девушку.

— Вы указали в своем заявлении, что владеете русским языком как в письменной, так и в устной форме. Прочтите, пожалуйста, вот это и переведите.

Это был отрывок из рекламного проспекта.

Для Катарины текст не представлял абсолютно никакой трудности. Она бегло прочла отпечатанные кириллицей строчки и так же легко перевела их на немецкий. Потом чиновник задал ей по-русски несколько вопросов. Катарина и с этим заданием справилась без затруднений, с ходу ответив на все вопросы.

— Откуда у вас такое отличное знание языка? — спросил он удивленно.

— Я учусь на факультете славянских языков. Кроме того, моя мама — урожденная русская.

— А по-эстонски тоже понимаете?

— Немного хуже. Эстонский я изучала как иностранный.

— Очень хорошо. А как насчет французского и английского?

— Эти языки я изучала в школе.

— Одно из наших небольших судов зафрахтовано частной компанией для организации тура. Мы подбираем экскурсовода для этого круиза, который владел бы и русским, и балтийскими языками. Во время заходов в порты и экскурсий вы должны будете выполнять обязанности переводчика. Здесь потребуются также французский и английский, поскольку наряду с нашими соотечественниками ожидаются и гости из-за рубежа. Поскольку эти пассажиры принадлежат к высшим слоям общества, мы вправе требовать от нашего персонала, кроме безукоризненного выполнения своих обязанностей, еще и безупречных манер. Ну как, решаетесь?

Катарина вспомнила свою мать, вспомнила, как та сызмальства прививала ей знания о правилах светского этикета. Чему-чему, а этому в их доме всегда придавалось большое значение; это было предметом особой гордости, в какой бы бедноте они ни жили.

— Постараюсь оправдать ваши ожидания, — сказала она твердо.

Потом они обсудили еще некоторые моменты. Какое вино она подала бы к рыбе, а какое — к дичи? С какой стороны обслуживают гостя, сидящего за столом, — с правой или с левой? Кто из аристократов знатнее — граф или барон? Остальные вопросы относились к особенностям Балтийских стран — их истории, географии и тому подобное.

Ответы Катарины удовлетворили «экзаменатора» полностью, и он уже готов был подписать контракт, однако увидел, что Катарину что-то смущает.

— Я, собственно, собиралась поработать на протяжении всех каникул, — наконец собралась она с духом. — Ваша же работа, очевидно, рассчитана только на четырнадцать дней…

— Круиз продлится с десятого по двадцать четвертое августа. Но вы должны принять участие уже в том рейсе, что пройдет с первого по седьмое. Во время этого рейса вас как следует ознакомят с вашими обязанностями, с жизнью на борту и с задачами всех членов экипажа. А вы сможете приступить к работе уже с первого августа?

— Очень даже смогу. Мои каникулы начинаются с двадцатого июля, так что я еще успею привести в порядок свой гардероб.

— Не берите с собой ничего лишнего, фрау Ангербург, каюты для персонала довольно малы. Кроме того, на борту вам выдадут униформу. Всем должно быть видно, что вы член экипажа. Мы постараемся взять вас в рейс еще и после двадцать четвертого августа, если останемся довольны вашей работой. В чем я, кстати, ничуть не сомневаюсь. Правда, это уже будут обычные круизы, с обычными бюргерами на борту.

Катарина заверила, что будет проявлять такт и терпение ко всем гостям. Наконец они подписали договор.

Вечером она позвонила Соне.

— Слушай, Соня, я нашла работу на время каникул. Не работа, а просто сказка! — ликовала Катарина. — Буду на шикарном корабле плавать по Балтийскому морю, знакомиться с новыми людьми и странами…

— Но вкалывать-то все равно придется, разве нет? — вернула Соня на землю свою подругу. — Я слышала, на судах много работают и мало получают.

— Я ведь всего лишь экскурсовод: должна буду сопровождать группу во время выходов на берег. На борту же только и работы, что вести учет экскурсионных расходов и консультировать гостей. Ну, если понадобится, еще и горничной могу побыть.

— Вообще, конечно, это безумно интересно, — сказала Соня. — И это дело надо отметить. У меня где-то в холодильнике должно быть шампанское. Придешь? Если хочешь, можно и у тебя. Я захвачу бутылку с собой.