Moments of passion (СИ)

20 ДБЯ, Корусант.

Диалог Энакина с Палпатином частично заимствован из — Стовер М., «Месть ситхов».

Допущено некоторое временное и тематическое смещение заимствованного контента).

Палпатин, как обычно, был сама любезность. Возможно, его приятный тон при их встрече сегодня был некоторым извинением перед Скайуокером за то, что из-за нее немного задерживалась другая, более желанная, встреча - с женой.

— Устраивайся поудобнее, мой мальчик, не стесняйся. Некоторые новости тебе будет не так просто выслушать.

Энакин расположился в кресле с чашкой чая.

— Вопрос касается мастера Кеноби. Мои друзья из сенаторов услышали некоторые… тревожные сплетни о нем.

Энакин непонимающе посмотрел. Что имел в виду Канцлер?..

— Что вы имеете в виду? — внезапно охрипшим голосом произнес он.

— Похоже, что мастер Кеноби находится в контакте с неким сенатором… Очевидно, в очень близком контакте. Слухи утверждают, что его видели, когда он нынче утром покидал резиденцию этого сенатора в… неподобающий час.

— Кто? — Энакин выпрямился в кресле, ставя чашку на столик рядом. — Кто он, этот сенатор?

— Прости, Энакин, но скорее — она. Сенатор — женщина. И ты эту женщину, кстати, неплохо знаешь.

— Вы… Вы хотите сказать…

Нет, он не слышал этого. Не мог. Растерянно моргнув, он встретил сочувственный взгляд Палпатина.

— Порой не замечают лишь те, кто ближе всего, — роковым и словно похоронным набатом прозвучали слова канцлера.

Сердце, сорвавшись, ухнуло куда-то вниз. Его кулаки, живой и механический, сжимались и разжимались в бессмысленной ошеломленности.

— Я бы знал… — только повторял он, не слыша сам себя. — Она никогда… Он совсем не…

Все слова вязли в липком, как паутина, зародившемся подозрении.

— В конце концов, это же только слухи, — притворно вздохнул Верховный канцлер. — Просто… раньше таких слухов до меня не доходило, признаю это. Я знаю, тебе многие завидуют, Энакин. Завидуют Избранному. И в Ордене таких тоже достаточно, поверь мне, мой мальчик. Мне нужно, чтобы ты не боялся зависти. И знал своих истинных друзей в лицо. И предателей, если они таковы, — тоже.

Энакин быстро встал, преодолевая нахлынувшие эмоции.

— Я справлюсь.

— Чудно, Энакин. Я всегда верил и буду верить в тебя, — тайно усмехнувшись, вымолвил Палпатин.

Энакин рванулся к выходу, не прощаясь. Он пойдет и узнает правду. Он вырвет ее у них обоих. Плевать, что увидят. Вот так.

— Я выясню, кто мои друзья, — резко сказал Скайуокер, невежливо хлопая дверью в высочайшие апартаменты.

Канцлер издал довольный смешок.

***

Энакин летел на своем спидере через воздушные коридоры Корусанта, ничего не замечая.

Несколько раз ему сигналили и махали встречные пилоты, крича что-то непристойное, показывая оскорбительные жесты — он ничего не видел, погруженный в свои мысли.

Перед глазами, снова и снова вставала, — жесткая, обжигающая, злая — одна и та же картина.

Вот Оби-Ван входит в их квартиру, и Падме, одетая в легкую полупрозрачную тунику, приветствует его, знаком отсылая слуг.

Они остаются одни.

Оби-Ван крепко прижимает к себе Падме. Их губы сливаются.

Он гладит ее по спине. Опускает бретельки платья.

Она увлекает его на постель. На их постель с Энакином. Чтоб принадлежать Кеноби.

Ее мягкие чудесные волосы, теплые карие глаза, ее округлые и такие соблазнительные формы, аромат ее тела и нежность ласк.

Все это больше не его. Все это украл Оби-Ван, пока он выполнял какие-то, никому не нужные задания.

Этой муке нет конца.

***

С утра прошло сообщение на комлинк от Энакина. Они приедут сегодня днем после миссии на Внешнем Кольце. Не виделись уже три месяца. Какая неожиданная радость впереди!

Падме заказала ужин, успела красиво и просто уложить волосы к встрече и одеть легкое платье с глубоким декольте. Энакин не любил церемониальных причесок. И закрытых платьев со сложными застежками.

Падме хихикнула, вспомнив медовый месяц в Варыкино.

Только Оби-Ван уже час назад как заходил передать новости и посоветоваться по своему делу, а Энакина все нет и нет…

Падме загрустила.

…- А генерал-джедай, муж хозяйки, задерживается. Опять не приедет, наверное, — услышала Падме голоса в соседней комнате.

Молодые женщины, недавно принятые на работу по уборке помещений, обсуждали ее и Энакина. Это надо прервать немедленно. Она взялась за дверную ручку.

— Хозяйку жаль… — вздохнула притворно одна из служанок. — Вероятно, она одна ничего не знает про все эти давние разговоры и сплетни…

Падме отпустила ручку и медленно прижалась ухом к двери. Голоса были слышны отлично. Она слушала собеседниц, оцепенев.

— Да… и возраст ведь у нее, — добавила более звонкоголосая. — Только детишек у них все нет… хотя уже два года, я слышала, женаты. А часики тик-так…

— Может, госпожа Падме — бесплодная? — с интересом спросила ее подруга. — А что? На такой должности и старше его … Наверняка муж — далеко не первый и не второй. Кто его знает, сколько там было гостей… в альковах Набу… А ведь у всего есть последствия. Вот и не может родить.

— А между тем — как там сказала Ханна? — муж-генерал воюет бок о бок с молодой и сексуальной тогруткой… — звонко хихикнула первая. — Бедной женушке остается только смириться с тем, что ее номер второй… и ждать своей очереди…

Падме вздрогнула. По спине прошел холод. Ноги подкосились. Она не могла больше слушать.

Она прошла по комнате, где вдруг все показалось каким-то чужим.

Почему-то не получалось мгновенно отмести сказанное, как чушь, а напротив, перед глазами назойливо вертелось и в груди ворочалось что-то мерзкое, грязное, будто пьющее ее боль и наслаждающееся ею.

Асока и Энакин. Асока, одна из ее лучших подруг.

Она сидела за этим столом, пила сделанный хозяйкой чай, улыбалась Падме, обнимала ее.

А сама при этом прокручивала в голове план, как бы поудачнее лечь под ее мужа…

Гадость. Мерзость. Падме обхватила лицо руками.

Взгляд упал на картину неизвестного художника, изображающую ее и Энакина на Корусанте, год назад, обнимающихся на балконе их квартиры. Они были на ней такими живыми и похожими на себя…

Амидала с болью взглянула на лицо мужа.

Его волнистые светло-русые с рыжеватым отливом волосы. Серо-голубые, похожие на живую сталь, глаза, и шрам на правой щеке. Его мужская красота и сила, мускулистое загорелое тело. Любовь в его глазах.

Неужели все теперь отнято, украдено у нее? Неужели он теперь принадлежит другой, и стал ее мужем только формально?..

Она сейчас узнает. Она заставит этих обнаглевших сплетниц сказать всю правду.

Падме рванула дверь на себя и подавила вскрик.

На пороге, тяжело дыша, стоял — бледный, сверкающий потемневшими глазами — Энакин.

========== 2.2. The Main One. Part Two. ==========

***

Падме перевела дух, облизнув губы, и прислонилась к стене.

- Энакин, что?… – резко начала она, собираясь высказать все, что думает по поводу только что услышанных сплетен… и обомлела, не договорив.

Он смотрел безумными глазами. Он подошел – нет, буквально подлетел, – больно сжав ее руки, с силой вжимая ее в стену.

- Кто был у тебя сегодня, до моего приезда? – злым, срывающимся голосом задал вопрос Скайуокер.

- С утра был Оби-Ван. И что… - договорить не получилось.

- Оби-Ван… Оби-Ван… - резко оттолкнув ее, Энакин сделал шаг назад, сверкая глазами. – И часто … он бывает здесь в мое отсутствие?

Падме заморгала, открыв и закрыв рот, не понимая ничего и забывая обо всех своих претензиях, совсем не находясь, что сказать.

- Не скрывай правду, Падме! Облегчи душу! – издевательски продолжал Энакин, в голосе которого можно было явственно слышать – и Падме слышала – безнадежность, боль и уязвленность. – Хоть раз будь со мной такой, какая ты есть!

- Я была с ним всего десять минут, и потом…- начала Падме, сбиваясь. – Я представила, как раз что ты…