Сахар и перец

Мужчина у двери был самым неряшливым представителем фирмы, какого только Алекс Маккарт видела в своей жизни. Небритый, на грязных джинсах больше дырок, чем ткани, да еще этот рыбный запах. Что же случилось с теми аккуратными чистенькими ребятами в униформе цвета хаки с именами, написанными на нагрудных карманах? Должно быть, они исчезли, когда пришел индивидуализм.

С другой стороны, он приехал по вызову в субботу утром. И это чудо.

Мужчина порылся в заднем кармане и вытащил бумажник, плоский и блестящий от постоянного сидения на нем, и достал из него удостоверение личности. Алекс внимательно изучила его. Он, наверное, был единственным человеком в Соединенных Штатах, который выглядел на фотографии в удостоверении лучше, чем в жизни.

— Отлично, — сказала она, возвращая ему карточку. — Заходите.

Ремонтник вошел в ее дом осторожно, почти опасливо. Она провела его вниз, во влажный тропический лес, который когда-то был ее подвалом. Вода извергалась из двух разных труб, и, несмотря на многочисленные ведра, миски и полотенца, расставленные, чтобы собирать ее, победа явно была за водой. Алекс подняла одно из полных ведер и ногой подвинула на его место, под течь, пустую миску. Она вылила ведро в раковину и поставила его вместо таза. Так она сделала полный круг, заменяя и выливая полдюжины емкостей, а мужчина наблюдал за ней.

— Хорошая система, — заметил он. Алекс стиснула зубы. Если этот рабочий получает пятьдесят долларов в час за то, что отпускает комментарии вроде этого… да она просто не будет платить!

Небрежно взглянув на трубы, он подошел к крану и закрутил его. Вода продолжала капать. Зачем-то поковырявшись в одном из отверстий, этот тип вылил еще больше воды.

Потом он взял ключ и, продвигаясь все дальше от нагревательного котла, проделал в трубе несколько новых дырок, устроив таким образом еще несколько новых течей. Алекс в бешенстве повернулась к нему, и тут ремонтник заговорил:

— О’кей, произошло вот что — две главные трубы, ведущие от радиаторов к котлу, проржавели. Теперь, если вы посмотрите вот сюда, — сказал он, расковыривая еще одну дыру, — то увидите, что вот здесь прогнило примерно шесть футов трубы, а в другой примерно четыре фута.

Алекс посмотрела. Даже она понимала, что это действительно так. Она более-менее могла сообразить, что ему пришлось сильнее разрушить трубу, чтобы выяснить, как сильно она повреждена. Но все же…

— Итак, дешевле всего обойдется отремонтировать это, если заменить проржавевшую часть трубы до того места, где она еще не повреждена. На это уйдет примерно два часа работы, куски трубы и фитинги.

Началось, подумала Алекс. Долларовые знаки так и замелькали у нее перед глазами.

— Могла я сделать что-то, чтобы этого не случилось? Могу я сделать что-нибудь, чтобы такое не случилось снова?

Ремонтник задумчиво посмотрел на нее. Потом снова перевел взгляд на трубу.

— Этому дому где-то лет шестьдесят?

— Что-то вроде того.

Он пожал плечами.

— Вода собирается в этих трубах после того, как побывала в радиаторах, и остается там, разъедая металл, пока снова не попадет в трубы. За шестьдесят лет это обязательно приведет к повреждениям. Самое лучшее, что вы можете сделать в доме такого возраста, — это целовать трубы и умолять их, чтобы они продержались еще хотя бы год.

Алекс просто онемела. Этот парень что, сумасшедший? Целовать трубы?!

Мужчина секунду внимательно изучал ее.

— Это была шутка, — терпеливо сказал он. — Вы не можете сделать ничего, только регулярно сливать воду из котла и по мере необходимости заменять трубы.

Алекс почувствовала, что ее щеки пылают. Шутка. Она чувствовала себя полной идиоткой.

— Значит… ну… я полагаю, вы можете начать ремонт, — запинаясь, произнесла она.

— Отлично, — ответил мужчина.

Он пододвинул пустое ведро под сливное отверстие котла, наполнил его ржавой водой, вылил в раковину, потом наполнил снова и повторил эти действия несколько раз.

— Когда котел будет пуст, почти все протечки остановятся.

Алекс кивнула, но говорить не могла. Ее глаза не могли оторваться от тела этого мужчины. Он был высок, широк в плечах, но достаточно строен, чтобы можно было видеть движение его мускулов.

Она зачарованно смотрела, как он наклонился над котлом и как при этом заиграли мускулы на его боку и напряглись мышцы на бедрах. Каждое движение казалось легким, не требующим усилий. Он обладал силой, которую даже не использовал.

От него нельзя было оторвать взгляд. Лампочка под потолком подвала подчеркивала, как туго натянулась рубашка на его груди, как плотно сидят джинсы на мощных бедрах, силу, с какой его руки взялись за ведро.

Что-то кольнуло у нее под ребрами. Стало трудно дышать.

Он повернулся к ней.

— Это нужно было сделать. — У него были твердо очерченные, привлекательные губы под густыми усами, русые волосы, выгоревшие, почти белые, брови, загорелая кожа. И улыбающиеся голубые глаза.

Алекс сглотнула. Отступила назад.

— Отлично. — Ее голос прозвучал хрипло и сдавленно. Да что такое с ней происходит?

Мужчина направился вверх по лестнице. Его джинсы были старые и потертые и натягивались как вторая кожа, когда он двигался. Алекс облизала пересохшие губы.

Работа была довольно простой. Роб все еще любил работать руками, хотя ему почти уже не представлялось такой возможности. Большую часть своего времени он проводил за составлением планов и смет. Руководящая работа. Практическая работа действовала расслабляюще — если, конечно, вы никуда не спешите.

А дом был очень милым, каким-то тихим и уютным. Это можно было сказать, даже судя по подвалу. Он бы с радостью неторопливо поработал здесь подольше, если бы не был так голоден. Откуда-то доносился чудесный аромат, а ведь Роб пропустил завтрак. Его желудок категорически протестовал против такого жестокого обращения.

На пороге кухни аромат просто оглушил его. Ваниль, корица и свежевыпеченный хлеб. Этого было достаточно, чтобы заставить взрослого мужчину плакать. Он откашлялся, и фартук обернулся на его голос.

— Если вы покажете мне, где находится термостат, я включу отопление, чтобы убедиться, что устранил течь.

У нее были большие глаза, и она выглядела так, будто готова убежать. Эта леди всерьез нервничает.

— О’кей, — сказала она и повела его в холл. Он включил отопление.

— Это займет всего несколько минут, потом я быстренько уберусь отсюда.

На ее лице промелькнула взволнованная улыбка.

— Вообще-то это занимает почти сорок пять минут. Это старый котел, и… — Она быстро взглянула на него и снова опустила глаза. — Но думаю, вы знаете это… — У нее как будто не хватало дыхания. Или ей не хватало слов? Потом она почти видимым усилием взяла себя в руки.

— Не хотите ли вы чашку кофе и рулет с корицей, пока ждете? — отважилась предложить она.

Все-таки есть Бог на небесах, подумал Роб.

— Это было бы великолепно, — с радостью сказал он.

Она метнулась в кухню, и он последовал за ней. Когда он пришел, она уже достала чашку и наливала в нее кофе, потом принесла тарелку с горой кусков рулета с корицей.

— Мне очень жаль, но все рулеты закончились, остались только такие кусочки. — Та же самая взволнованная улыбка, на этот раз еще и извиняющаяся. — Но на вкус они хорошие. Надеюсь, вы не против.

Они просто таяли у него во рту — сахар, масло и корица.

Роб выглядел огромным, когда сидел за кухонным столом. Стул под ним казался тонким, хрупким, а тарелка — маленькой. И он привнес что-то необъяснимое в кухню. Силу? Мощь?

Мужественность.

Именно это и было. Именно так он и сидел — непринужденный и уверенный в себе. И эти его размеры — плечи, натягивающие рубашку, мощные руки, большие ладони. Он даже пах мужчиной… Лосьон после бритья? Мыло? Его собственная кожа?

«Ты несешь чепуху. Не пора ли тебе собраться с мыслями?»

Алекс резко выпрямилась, заметив, что стоит, наклонившись над ним. Она отошла к раковине и опустила руки в мыльную воду, ища, что бы вымыть. Это нервы. Ей пришлось много нервничать сегодня.