Вкус любви

Они оба смеялись, как ненормальные, когда мимо них с ледяным видом прошла Ясмин Уинтер, а Невил, увидев их, остановился и широко заулыбался.

— Помните, Джина, вы спрашивали, как скоро придет любовь? Невил, похоже, знает это теперь.

— Он начал воспринимать нас.

— Рискну предположить, что да. Думаю, он познал сладкий вкус любви. Мы, похоже, стали его счастливой семьей.

Приятно, однако, забыть о хандре, — думала тем вечером Джина, направляясь через апельсиновую плантацию к отцу. Она не посещала его уже целую неделю и объясняла это занятостью на работе. Но профессор был мудр и не стал упрекать ее. Сейчас у нее было приятное ощущение того, что она поговорила со своим победителем на равных, и потому шла с высоко поднятой головой.

Джина обогнула веранду и увидела отца, сидящего у окна. Она остановилась, как вкопанная — он выглядел таким усталым! Никогда еще она не видела его таким. Он стареет, — поняла она, и ей стало грустно.

— Джесси, с отцом все в порядке? — спросила она.

— Да, Джина. — Миссис Джесоп сидела, склонив голову над шитьем.

— Я проходила мимо окна и подумала… Он такой старый!

— Никто из нас не молодеет. — Миссис Джесоп так и не подняла головы.

— Думаю, мне нужно забрать его, — прошептала Джина.

Миссис Джесоп посмотрела ей прямо в глаза:

— На твоем месте, я сделала бы это, если бы могла.

— Я могу, — сказала девушка, приняв решение. Она прошла в комнату профессора и провела с ним чудесный час. Он смеялся над «кенгуру», а в желании Луизы делать невест из сахара и специй увидел вдохновение поварихи или нетерпение будущей матери.

Когда она выходила, уже наступила ночь. Миссис Джесоп не предложила проводить ее до приюта, поскольку в небе сияла полная луна и на плантации было светло, как днем. Майлз обычно посылал одного из старших мальчиков ей навстречу. Сегодня мальчика не было, но в саду она увидела неясную фигуру.

— Привет, Тони! Что случилось? Почему ты здесь?

— Думаю, ты меня не ждала, — Тони зашагал рядом с ней необычно молчаливый. Когда луна скрылась за облаком, он неуверенно предложил ей свою руку. — Я хочу поговорить с тобой, Джина.

Она остановилась, чтобы выслушать его.

— Я был дураком, — в голосе Тони звучала горечь. — Я уходил от действительности, довольствовался течением вещей.

— Не всегда, — тихо напомнила она ему, думая о впечатлении, которое произвела на него Ясмин — за пару часов она очаровала его больше, нежели Джина за два долгих года.

— Вот ты о чем! — Он сразу понял, что она имела в виду. — Всего лишь проходящая вспышка, Джина.

— Разумеется, ведь ты ее не заинтересовал, не так ли?

— Она красивая… очень. Самая замечательная женщина, как сказал Майлз. Но… не знаю. Одно могу сказать, Джина, она не девушка моей мечты.

Он умоляюще смотрел на нее, и она была тронута его юношеской искренностью. Он всегда был хорошим товарищем и не отказался бы жить с профессором… Девушка закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти свою первую любовь, открыла их и снова увидела дорогое, желанное лицо Тони.

— Я был неправ, заставив тебя столько ждать. Я воспринимал тебя, как должное, Джина. Это не повторится, если ты дашь мне шанс.

— Это предложение, Тони, или приглашение подождать еще пару лет?

— Ожидание зависит только от тебя. Решай.

Ее час пробил. Она может выйти замуж хоть завтра. Этого она и хотела. Это-то они с Бэб и обсуждали. И это необходимо ради профессора, ради их общего дома.

— Отец… — начала было она.

— Знаю. Мне он не помешает.

— Но что ты предлагаешь, Тони? Куда мы денемся?

— У меня уже есть кое-какой опыт. Найду работу с квартирой.

— О, Тони! — Это решило бы все проблемы. Комната для отца, где он мог бы разместить свои книги, бумаги, вымпелы… Она готова была обнять Тони.

И тут он добавил:

— Я могу рассчитывать на помощь Фаерлэнда.

— Шефа? — Ее энтузиазма сразу поубавилось, но Тони этого не заметил.

— Он человек влиятельный, Джини, дружит с главой Фонда.

— Я бы предпочла, чтобы ты добился всего сам.

— Я бы тоже, дорогая. Но, в любом случае, я должен поставить его в известность и, если он решит помочь, что ж… — Тони пожал плечами. — Самое важное, чтобы ты простила меня, Джина, сказала, что у нас все, как прежде.

— Я прощаю тебя, — с готовностью сказала она, но ничего при этом не почувствовала. Только что она зажмурилась в попытке восстановить что-то неуловимое, но бесценное, без чего нельзя… Удалось ли ей это? Если и да, то не до конца. Оно и понятно: ни один цветок не удерживает росу.

— Так ты говоришь «да», Джина? Джини, дорогая…

— Да, — сказала Джина.

У входа в дом их встретил Майлз Фаерлэнд.

— Я начал тревожиться, мисс Лейк, и попросил мистера Роса встретить вас, но он сообщил мне, что мистер Молори уже пошел вас встречать. — Он переводил взгляд с Джины на Тони и обратно.

— Да, сэр. Я попросил Роса не беспокоиться, поскольку сам собирался проводить Джину. Надеюсь, вы не сердитесь, что я изменил ваше распоряжение.

— Ничего страшного. Вы поссорились? — добавил он, видя грустное лицо Джины.

Тони не преминул воспользоваться предоставившейся возможностью:

— Нет, сэр. Нам остается только назначить день. Мы могли бы сделать это скорее, если бы вы, сэр, через правление Фонда подыскали мне какое-нибудь место получше, с квартирой, домом или…

— Тони! — вскрикнула Джина и тут же прикусила губу. Ну как так можно?

Но Тони мог:

— В любви нет места гордости, Джина. Такие вот дела, шеф. Я спросил Джину, и она сказала «да».

— На что?

Только крайне занятый собой человек мог не услышать резкость в этих двух словах.

Глухой к таким тонкостям, Тони возгласил:

— На брак, Майлз.

Глава 12

Джина тщательно затворила за собой дверь спальни. Ей чудом удалось избежать участия в выпивке, предложенной шефом и радостно поддержанной Тони.

— Что ж, Молори, — Майлз положил руки им на плечи; сквозь тонкую ткань блузки Джина почувствовала ледяной холод его ладони, — мы просто обязаны поднять тост.

Где-то в коридоре Джина проронила «извините» и ускользнула от них. Взбегая по лестнице, она услышала жалобный голос Тони и властный окрик Фаерлэнда:

— Не уходи, Джини!

— Вернитесь, мисс Лейк!

Но она не вернулась. Опустившись на край постели, девушка почувствовала полную опустошенность. Ее руки дрожали. В памяти вдруг всплыли то утро, когда Майлз постучал в ее дверь, чтобы напомнить о теннисном соревновании, его волнение, выражение глаз и эти странные слова: «Приходите как-нибудь в апельсиновую рощу. Аромат бутонов, шепот ручья, молодая луна»… Больше он их не повторял.

Это-то и смущало ее. Она не верила ему, когда он говорил нежным голосом и с непонятной улыбкой. Быть может, он просто разыгрывал ее? Но этой ночью он не шутил. Он тронул ее плечо, и от его пальцев повеяло ледяным холодом. Майлз Фаерлэнд похолодел от гнева!

«Боже, да что это со мной творится? — думала она. — Ведь все же устроилось: я получила Тони, у нас будет свой дом, отец станет жить с нами… Почему, почему это не радует меня? Почему я все меньше думаю о Тони и все больше о нем? Майлз… Такой тонкий, умный, красивый… Мне так легко с ним, так радостно! Неужели я влюбилась? Нет, быть того не может! Но отчего так сладостно замирает сердце всякий раз, как он заговаривает со мной, всякий раз, как я вижу его?.. Господи, и зачем он только сюда приехал! За что мне эти муки? Ведь у него есть Ясмин…»

Она не сразу услышала стук в дверь.

— Тони? — позвала она. — Скажи шефу, что я устала.

— Это Майлз, Джина. Откройте, нам надо серьезно поговорить.

— Нам не о чем разговаривать, — ответила она и про себя добавила: «Слишком поздно…».

— Откройте!

— Если вы хотите что-то обсудить, обратитесь к моему жениху.

— Я с вами хочу поговорить, а мистер Молори пошел спать.

— Я тоже сплю.