Запретные страсти

Ее уже злило, что Рон Коллиз ухитрился выкрутиться везде, и, вроде бы не к чему было придраться. Но тут ее настигла оглушительная мысль о Джастине.

— Вот!

Николь даже остановилась. От этого обвинения — главного! — Рону не отвертеться. Он увернулся от прошлого, но в настоящем ему нет прощения. Он лишил Николь счастья. Почему он это сделал?

Маргарет утверждала, что это тайная влюбленность в нее, Николь, подтолкнула его к этой подлости, осчастливившей Джастина-художника.

«А, может, и человека, — замерев от горя, предположила Николь. — Разве Мэг удержала бы его возле себя, если б он не был с ней счастлив? Я вот не смогла удержать...»

Из всего этого напрашивался вывод, что Джастин никогда не был с ней счастлив, а, значит, будет неблагородно по отношению к нему пытаться вернуть его, пусть наслаждается жизнью, но Николь не хотела расслышать этого в себе. Слишком громко звучал в ее душе стон покинутой женщины, которая пострадала не по своей вине. «В этом виновен Рон Коллиз!» — только это ей удавалось слышать.

Его жена просила Николь немного сыграть, чуть-чуть пофлиртовать с ее мужем, и он, мол, окончательно потеряет голову. Давно уже потерял... А в нужный момент, когда нанятый Маргарет частный детектив окажется рядом, Николь могла бы подарить Рону один-единственный поцелуй, больше для суда и не нужно. Его супружеская неверность будет доказана.

— Разве одного поцелуя достаточно? — не поверила Николь.

Маргарет усмехнулась:

— Этомусудье будет достаточно.

«У нее все уже куплено, осталось соблюсти формальности, — догадалась Николь. — И только я могу ей помочь... Неужели он действительно влюблен в меня? Но ведь ему уже тысяча лет!»

Этого она не сказала Маргарет, опасаясь обидеть ее. Та выглядела достаточно молодо, но кто знает... Рона Коллиза всегда любили старшие по возрасту женщины...

— И вы получите назад свое издательство, — как бы между прочим заметила Маргарет.

Николь обмерла:

— Вы готовы вернуть мне его?

— Пока не готова. Только в том случае, если вы мне поможете.

— Но почему вы думаете, что муж отберет у вас дочь, если вы просто подадите на развод?

У Николь так и вертелось на языке: «Разве вы настолько плохая мать?»

Но Маргарет сама признала это. Вскинув подбородок, она надменно произнесла:

— Неприятно признавать это, особенно при вас, только Нора выберет отца, если возникнет необходимость такого выбора. Я не собираюсь предоставлять его ребенку. Это должны решать взрослые.

Когда Николь вошла в дом, Кэтрин с тревогой воскликнула:

— Наконец-то! Я уже собиралась искать тебя. Ничего не случилось?

— А разве уже... — Николь взглянула на часы: так поздно она давно не возвращалась. Кажется, в этой другой жизни совсем иной ход времени.

Кэт всмотрелась:

— На тебе лица нет. Что произошло?

— Ничего. Можешь уходить от Коллизов, если тебе там невмоготу.

— Что?! — женщина заметно растерялась. — Но я не собираюсь от них уходить. Во всяком случае, пока... Мы с Норой только подружились...

— И тебе неплохо платят...

— Да, и это тоже. Ты ведь знаешь, как это важно для меня! Нам с Майком не на кого надеяться.

Улыбнувшись, Николь положила руку на плечо подруги:

— Вы можете надеяться на меня.

Кэтрин отвела глаза:

— Но, Николь... Я не хочу обижать тебя, но ты ведь и сама не слишком... состоятельная женщина.

— Пока нет, — согласилась она. — Но скоро... Очень скоро все может измениться. Я не могу сказать тебе, что именно произойдет, но у нас будут деньги, Кэтрин! Я в этом почти уверена.

Не понимая, о чем идет речь, Кэт боязливо переспросила:

— Почти?

Вздохнув, Николь упала в кресло и закрыла глаза. Вокруг ее рта проступили горькие линии.

— Всегда что-то может пойти не так...

— Ты играешь на бирже? — предположила Кэтрин. Почему-то ей было не по себе от этого разговора, но понять причины она не могла.

— Не спрашивай, — устало отозвалась названная сестра. — Всему свое время. Извини, если я... растревожила тебя. Я лишь хотела избавить тебя от неприятного общества Рона Коллиза и его супруги, но если ты всем довольна...

Кэтрин пожала плечами:

— Что значит — довольна? Это моя работа. Не так уж много людей любят свою работу. А мне, по крайней мере, нравится Нора.

— И Рон, — пробормотала Николь.

— Что ты сказала?

— И Рон дарит тебе машины... Это тоже очень даже неплохо.

Осторожно согласившись, Кэтрин позволила себе прикрыться сыном:

— Майку они очень понравились. Правда, он не видел Маргарет...

Николь поморщилась:

— Он немного потерял. Сухой бамбук эта Маргарет. И внутри такая же пустота.

Кэтрин присела рядом:

— А ты хорошо ее знаешь?

Приоткрыв глаза, Николь произнесла не слишком уверенно:

— Ну... Я имею о ней некоторое представление.

— Почему они поженились? Они ведь такие разные! Только из-за денег?

— Кто знает... Брак меняет людей. Возможно, когда они встретились, оба были другими, — она посмотрела на подругу с любопытством. — А какой он по-твоему? Представь, что я ничего не рассказывала тебе о его прошлом! Какой он на первый взгляд?

Чуть отвернувшись, чтобы Николь не заметила ее смущения, Кэтрин тихо проговорила:

— Он веселый и живой. Любит детей, особенно свою дочь, конечно. В нем и самом еще много мальчишеского. Он способен превратить обычную жизнь в праздник.

Николь насмешливо подхватила:

— Мечта, а не мужчина!

— Не все мечтают именно о таком... Вряд ли его можно назвать рыцарем без страха и упрека.

— Почему ты так решила?

— Хотя бы потому, как он обращается со своей женой. Раз ты считаешь, что нужно спасать ее от Рона...

— Забудь то, что я говорила! Меня интересует твое мнение!

Набравшись храбрости, Кэтрин выпалила:

— Тогда... Тогда он действительно — рыцарь без страха и упрека.

Веки Николь снова тяжело опустились. Несколько минут она молчала, хотя понимала, что Кэтрин ничего не добавит к уже произнесенному — больше этого сказать уже невозможно. Потом, не открывая глаз, наощупь нашла ее руку:

— Кто из нас ошибается в нем? Кажется, скоро мы узнаем это... Джастин не звонил?

21

Джастин не звонил...

Часы и дни, однообразные, словно капли дождя, сливались в один тягучий, мутноватый ручей ее жизни, и Николь покорно следовала за ним, ожидая сигнала к действию — звонка из Нью-Йорка. До открытия выставки оставалось всего три дня, и Николь начинала тихо сходить с ума, и разговаривать с Джастином вслух.

— Ты так и не позвонишь мне?

— Зачем? Я ведь уже назвал тебе дату.

— Но я загадала, что поеду только, если ты позвонишь мне еще раз.

— Николь, ты ведь понимаешь, сколько у меня разных дел перед открытием!

— Неужели не выкроить минуты на звонок? Одной минуты!

— Да еще Мэг все время вертится рядом...

— Не говори о ней в таком тоне. Если бы тебя действительно раздражало, что она вертится рядом, ты уже нашел бы способ избавиться от нее. Сбежал бы куда-нибудь. Как от меня.

— Пожалуйста, не сравнивай! Я не от тебя сбежал. Я отправился покорять мир.

— Как же, как же! Извини, я забыла.

— Ты — злючка. Знаешь об этом? Маленькая, хорошенькая злючка.

— Хорошенькая? Когда-то ты говорил, что я — красивая. Не помнишь?

— Почему же? Отлично помню. И охотно подтверждаю свои слова.

— Я красивая?

— Ты самая красивая, Николь. Поверь моему вкусу художника.

— Но моя красота не принесла тебе денег. Так, Джастин? Тебе позарез нужны были деньги, а у меня их не было. Но ты знаешь, милый, кажется скоро они появятся у меня... Ты рад? Для этого всего лишь нужно сделать подлость... Но разве не таким образом зарабатываются большие деньги?

Джастин не успел ответить, или колокольчик над дверью заглушил его слова. А Николь необходимо было узнать, что он думает на этот счет.