Дерзкая красота

— Ты был прав! — заключила она. — Отныне я буду называть тебя, как все, Дэдэ, а не Андре. Ты это заслужил. А в будущем ты станешь моим Дэдэ, только моим!

— Что ты хочешь этим сказать? — пробормотал молодой человек.

— Хочу сказать, что наша дружба, и без того крепкая, стала еще прочнее… Ты — мой друг в истинном смысле этого слова. Не знаю, перерастет ли когда-нибудь наша дружба в нечто иное, но ведь и это уже немало, верно?

— Я вовсе не стремлюсь стать твоим «другом» в том смысле, в каком теперь принято употреблять это слово. Если же между нами «нечто» и произойдет, то лишь в том случае, если ты согласишься стать моей спутницей жизни.

— То, что ты сказал, Дэдэ, очень серьезно! — пристально глядя на него, произнесла Сильви.

— Я понимаю. — Дэдэ вздохнул.

— Это почти равнозначно традиционному обещанию «оставаться рядом и в радости и в скорби!» — процитировала Сильви. — Замолчи! — С этими словами она закрыла ему рот рукой и продолжала: — Вернемся к фотографиям… Те, плохие, уничтожим?

Сильви принялась было рвать снимки из первой пачки, но Дэдэ остановил ее:

— Может быть, не надо уничтожать все. Разве тебе не хочется оставить несколько фотографий в обнаженном виде?

— Абсолютно не хочется! Моя нагота вульгарна! — Сильви разорвала несколько снимков в мелкие клочки.

— Я так не считаю. Видишь ли, есть женщины, которые созданы для того, чтобы демонстрировать свою наготу, и есть такие, которые для этого не годятся. Как правило, те, кто прекрасны в обнаженном виде, далеко не так хороши, когда одеты. А поскольку в жизни чаще приходится носить одежду, нежели щеголять нагишом, то положение вторых всегда выгоднее, чем первых. Разумеется, тут возможны и неожиданности. Во всяком случае, те, кто торопится побыстрее показать все, что имеют, совершают ошибку. — Произнося эту небольшую речь, Дэдэ смотрел в окно, затем он повернулся к Сильви. — Раз уж ты не хочешь сохранить эти снимки, тогда возьми и пленку — я тебе ее возвращаю, чтобы никто и никогда не смог ею воспользоваться.

— А оставшуюся часть пленки? — спросила девушка.

— Я бережно сохраню ее, чтобы в любое время, когда тебе понадобится, отпечатать новые экземпляры, — ответил Дэдэ, с нежностью глядя на Сильви.

— Ты все еще думаешь, что я по-прежнему намереваюсь распространять фотографии? — Задавая этот вопрос, она старалась не смотреть на Дэдэ.

— Ни секунды не сомневаюсь, — убежденно сказал тот. — Я все лучше и лучше тебя узнаю. Если у тебя в голове засела какая-то мысль, ты от нее не откажешься!

— И эта мысль тебя не огорчает? — с любопытством спросила Сильви.

— Нет. Фотографии истинной Сильви могут быть ей только полезны, — улыбнулся он, собирая обрывки снимков со стола.

— Потому что на них я выгляжу лучше, чем в жизни? Ну, признайся, ведь это так? — Девушка старалась поймать взгляд собеседника.

— Я не прибегал к ретуши. Поверь, фотообъектив не в состоянии сделать лицо лучше, чем оно есть на самом, деле. Он может лишь выделить какие-то черты. Именно это я и сделал. — Дэдэ аккуратно сложил обрывки в пустой конверт.

— Знаешь, ты умеешь быть иногда очень деликатным! Прояви, пожалуйста, в очередной раз деликатность и оставь меня одну с этими фотографиями… Впервые в жизни я могу смотреть без отвращения на свое изображение! Благодарю за то, что доставил мне эту радость!

Проводив Дэдэ, Сильви разложила на столе фотографии, размышляя, как с ними поступить. Все зависело от дальнейшего развития событий. Одно из двух: либо в салоне «Мари-Каролин» появится еще один мужчина, которого она сможет завоевать, либо ей придется изменить тактику и искать этот редкостный объект на стороне. Тогда-то, возможно, и понадобятся фотографии. Еще с тех пор, как Дэдэ предложил ей сниматься, у нее зародилась подобная мысль. Но Сильви решила, что осуществит этот замысел только в самом крайнем случае, когда в ее распоряжении не останется иного средства привлечь к себе внимание.

Пока же фотографии помогли понять, что ей не следует носить парик и накладывать на лицо чрезмерное количество краски. В противоположность тому, что она себе вообразила в последние месяцы, ей нужно было постараться соответствовать фотографическим шедеврам Дэдэ. Однако чем больше она разглядывала снимки и изучала свое отражение в зеркале, тем яснее осознавала, что сделать это будет не так уж легко… Воистину Дэдэ был асом в своем деле!

Когда на следующий день утром Сильви пришла на работу в том виде, в каком ее привыкли видеть в течение пяти лет, в ее адрес снова посыпались многочисленные замечания.

— Смотри-ка! Ты снова стала нормальной!..

— Ну наконец-то ты поняла, что это воронье гнездо на голове и слой краски на физиономии тебе совсем не к лицу! Однако долго же до тебя это доходило!..

Директриса мадам Бернье не проронила ни слова, зато Нат Венфель, который воздержался от комментариев, увидев ее несколько месяцев назад в парике и броском макияже, на этот раз сказал с доверительной улыбкой:

— Ваш теперешний вид мне больше по душе…

Это замечание доставило ей удовольствие, поскольку патрон отличался изысканным вкусом.

Рутинная работа Сильви в «Мари-Каролин» шла своим чередом, и с финансовой точки зрения приносила немалый доход, позволяя увеличивать сбережения. Время от времени она встречалась с Дэдэ, и он вел ее сначала в какое-нибудь модное бистро, а потом на одну из новых дискотек. Ему это явно доставляло удовольствие, а когда кто-то из коллег говорил ему вполголоса: «Похоже, твои дела с этой девицей успешно продвигаются?» он принимал таинственно-замкнутый вид, позволяя собеседнику предполагать все что угодно, тогда как на самом деле в их отношениях не изменилось ровным счетом ничего. Однозначно записав его в друзья, Сильви по-прежнему не испытывала к фотографу никаких других чувств. Для нее было слишком легким делом нравиться Дэдэ. Это была даже не победа, а скорее привычка. Каждый раз, когда, обычно по субботам, они куда-нибудь отправлялись вдвоем, Сильви не переставала жадно искать среди случайных встречных того, кто, по ее мнению, мог бы ей подойти. Однако «дичь» никак не попадалась в силки «охотнику»! Цепь «побед», начавшаяся с предпринимателя, за которым последовал любовник Мэрилин, внезапно оборвалась. Никто на нее не обращал внимания. В магазине было то же самое. В последнее время туда вообще мало заходило клиенток в сопровождении мужчин, а те немногие, кто появлялся, просто не замечали Сильви, несмотря на все ее старания. Было от чего впасть в отчаяние! Все надежды рушились!

Дело дошло до того, что она все чаще стала задаваться вопросом: уж не совершила ли она ошибку, перестав носить парик и употреблять косметику? Ее естественный вид, который так привлекал Дэдэ, похоже, никому больше не нравился! Вечерами она все сильнее ощущала одиночество и, как и прежде, начала избегать смотреться в зеркало. Ей даже не хотелось вынимать из ящика комода спрятанные туда великолепные фотографии…

Тем не менее однажды, когда на нее нахлынул очередной приступ меланхолии, она все-таки выдвинула ящик. Не разглядывая фотографии, Сильви быстро переложила их в папку, купленную накануне в магазине «Монопри». Она намеревалась на следующий день после работы взять такси и отправиться по адресу, вырезанному из раздела объявлений популярного женского еженедельника. Речь шла о некой мадам де Терно, которая, как гласил текст объявления, «обладала большим опытом и талантом в подготовке и осуществлении знакомств любого характера».

Среди множества других предложений услуг подобного рода, занимавших целую страницу еженедельника, Сильви выбрала именно это по одной простой причине: в нем отсутствовала формулировка «с целью создания семьи», которая ее всегда отпугивала, потому что не к этому она в данный момент стремилась. «Знакомства любого характера» — это не «знакомства с целью создания семьи»! Разница огромна и очевидна! Ей было необходимо именно такое знакомство. Умелая и опытная посредница поможет ей познакомиться с мужчинами, которые, как и она сама, ищут прежде всего любовную авантюру… В конце объявления указывалось, что желающие воспользоваться услугами мадам де Терно «должны принести фотографии последних лет». Благодаря упорству Дэдэ у Сильви было все необходимое!