Знаю, ты вернешься

Найджел обдал чайник кипятком и всыпал заварку, добавив немного мяты и щепотку душицы. Кухня тотчас же наполнилась завораживающим ароматом летнего луга. Как раз то, что нужно. Найджел извлек из холодильника сыр, ветчину и приготовил сандвичи. Все эти нехитрые действия помогли ему вернуть самообладание.

— Ах, какой чудесный запах! — Дженис появилась в дверях кухни. — Это и есть твой особенный чай?

Найджел с улыбкой посмотрел на Дженис. Она успела вымыть голову и уложить волосы феном. Найджел заметил, что она изменила прическу. Теперь ее пушистые темно-русые волосы доходили до плеч, делая ее более женственной и привлекательной. Да и вообще Дженис, по мнению Найджела, внешне изменилась к лучшему. Карие глаза стали ярче и выразительнее, а выражение лица мягче. Похоже, Дженис изменила своему имиджу дерзкой девчонки.

— Ничего, что я в таком виде? — Дженис неуверенно улыбнулась, теребя поясок нежно-желтого махрового халата.

— Ты великолепна! — заверил ее Найджел. — Впору снимать с тобой рекламный ролик нового геля для душа.

Дженис благодарно улыбнулась и хотела что-то сказать, но Найджел ее опередил:

— Ну садись скорее к столу! Самое время подкрепиться.

Они с аппетитом принялись за еду.

— Как мило, что ты приготовил сандвичи! — сказала Дженис, отпив глоток чая из тонкой фарфоровой чашки. — Даже не верится, что я совсем недавно ужинала, такой зверский аппетит!

— Значит, все самое худшее позади. — Найджел ободряюще улыбнулся. Он и сам чувствовал, что хандра, вцепившаяся в него последние месяцы, начала потихоньку отступать. Видимо, ему нужна была хорошая встряска.

— Нет, правда! — Глаза Дженис светились благодарностью. — Ты так чудесно все устроил, даже стол красиво накрыл.

Найджел пожал плечами.

— Что поделаешь. Холостяку поневоле приходится уметь хозяйничать.

Он тотчас же пожалел о сказанном, но было уже поздно. Дженис, едва не выронив чашку, смотрела на него во все глаза.

— Холостяку? — изумленно переспросила она. — Но ведь ты… — Она не договорила и прикусила губу.

— Да, мы расстались. — Найджел с удивлением обнаружил, что воспоминания о разводе больше не причиняют ему боли.

Как ни странно, но с Дженис он вполне способен спокойно говорить о своей неудачной женитьбе. Оказывается, в этом нет ничего страшного или мучительного. Не то чтобы Найджелу очень хотелось выговориться. Просто он мог об этом говорить.

— Так скоро? — Тон вопроса был нейтральным с едва уловимым оттенком сочувствия. Именно то, что нужно.

— Ну если людям не стоит жить вместе, то чем раньше это выяснится, тем лучше, — беспечно отозвался Найджел.

И все же он не смог удержаться, чтобы хоть мельком не оценить реакцию Дженис на сообщение о его разводе. Какой она будет — злорадство, удовлетворение, равнодушие? Но нет, на лице Дженис он не прочел ничего, кроме удивления и сочувствия. Возможно, Дженис мастерски имитирует эти чувства, хотя актерство не ее конек. Она всегда была искренней и прямолинейной. Но, может быть, с тех пор как они не виделись, Дженис изменилась не только внешне…

— Ну а ты как живешь? — с преувеличенным интересом спросил Найджел.

— Ты хочешь сказать, с тех пор как мы расстались? — Ни тени упрека, вопрос прозвучал как простое уточнение. — Ну я просто ушла с головой в работу, вот и все. Если тебя интересует моя личная жизнь — увы, ничего интересного сообщить не могу.

Дженис как всегда пыталась говорить бодрым, беспечным тоном, но легкое вздрагивание ресниц и прерывистое дыхание выдавали ее волнение. Найджел невольно вгляделся в ее лицо более внимательно — неужели она его все еще любит? Дженис думала о нем все эти месяцы. Воспоминания причиняли ей боль, вот почему она погрузилась в работу. С тех пор как они расстались, она так и живет замкнуто и одиноко в своей небольшой квартире, потому что никто не сможет ей заменить его, Найджела. Вот как истолковал Найджел ее слова и именно это прочел в доверчиво устремленных на него блестящих карих глазах.

Внезапно он поймал себя на мысли, смогут ли они начать все сначала, словно и не было этих долгих месяцев расставания, Найджел, словно повинуясь какому-то порыву, поднялся и сделал шаг к Дженис. Их и разделял-то всего лишь шаг. Она тоже встала, изумленно глядя на Найджела, и попыталась что-то сказать, но он уже крепко обнял Дженис за талию и приник губами к ее губам. Она порывисто обняла Найджела и страстно ответила на его поцелуй, слегка застонав то ли от наслаждения, то ли от боли в поврежденной губе.

Так они и стояли, прижавшись друг к другу и не говоря ни слова. Оба понимали, стоит одному из них заговорить, как неожиданно вспыхнувшее чувство будет разрушено, и, возможно, безвозвратно. Впервые за долгие месяцы, прошедшие с момента расставания с Мелиндой, Найджел испытывал к женщине нечто большее, чем простое влечение. Он чувствовал потребность оградить Дженис, такую ранимую и доверчивую, от подчас столь жесткого и недружелюбного внешнего мира. Защитить, как защитил ее сегодня от двух негодяев. Она ведь просто пряталась под маской веселости и неуязвимости, как под прочной броней. Ну теперь рядом будет он, и Дженис сможет быть такой, какая она сейчас, — хрупкой, нежной и женственной.

Найджел еще крепче прижал к себе девушку и, подхватив ее на руки, унес из кухни. Сколько же раз они занимались с Дженис любовью в ее голубовато-зеленой спальне! Он мгновенно ощутил легкий аромат фрезий. Совсем другие цветы… Эта мысль вспыхнула и тотчас угасла. Он покрывал бесчисленными поцелуями золотистую кожу Дженис. Ее стройное тело, такое знакомое и все же бесконечно желанное, манило своими прелестными изгибами, нежным ароматом, каким-то завораживающим теплом. Они с Дженис словно вновь открывали друг друга после долгих месяцев разлуки. Дженис с готовностью отзывалась на его ласки, щедро даря ему наслаждение. Найджел был благодарен, но… Как и со всеми предшественницами Дженис, он чувствовал какую-то непонятную пустоту. Конечно, не в такой мере, как с ними, но все же было в этом что-то необъяснимое и печальное. Неужели он больше не способен испытывать всепоглощающую любовь к женщине?

Дженис, словно поняв его состояние, еще крепче сжала Найджела в объятиях. Их движения становились все быстрее, и вот они одновременно достигли вершины наслаждения. В этот миг все тревожные мысли, словно взорвавшись, рассеялись без следа. Найджел и Дженис еще долго не размыкали объятий, крепко прижавшись друг другу. Их сердца бились в унисон, и Найджелу вдруг захотелось, чтобы так было всегда.

Пусть эта новая любовь будет более спокойной, даже рассудочной. Того сумасшедшего чувства, которое он испытывал к Мелинде, ему не изведать больше ни с кем. Так стоит ли об этом жалеть? Пусть страдания, которые принес ему короткий неудачный брак, останутся в прошлом. Этот опыт сделал его более зрелым, может быть, даже мудрым. Теперь Найджел куда лучше понимает, какая женщина ему нужна. Та, что способна подарить спокойное умиротворяющее тепло, нежность, заботу. Именно такой и оказалась Дженис. Она вполне способна поддерживать ровное пламя, которое не угаснет при первом порыве ветра, но и не опалит.

Дженис, которая понятия не имела об этих замысловатых умозаключениях, мирно дремала, положив голову Найджелу на плечо. Он слегка передвинулся, чтобы ей удобнее было лежать, а вскоре и сам погрузился в легкий безмятежный сон.

Утро началось необычно. Впрочем, что необычного может быть в том, чтобы проснуться и вдохнуть доносящийся с кухни аппетитный запах? Найджел покосился на настольные часы — неужели так поздно?! Как же давно он не просыпался в десятом часу утра!

Найджел рывком вскочил с кровати и отправился в душ. Прохладные струи окончательно помогли ему проснуться и прийти в себя. На вешалке в ванной его ждал купальный халат — Найджел помнил, что этот халат Дженис когда-то купила для него. Значит, она его сохранила. Может быть, Дженис ждала его все это время?

— Доброе утро! — Дженис, стоявшая у плиты, обернулась к Найджелу и радостно улыбнулась.