Замуж за давнего друга

– Не знаю, Фрэнсис. Честное слово, не знаю.

Его глаза немного посветлели.

– Тогда давай просто общаться. Хотя бы друзьями-то мы ведь можем стать?

Дебора с готовностью кивнула.

– Я была бы только счастлива.

– Решено! – воскликнул Фрэнсис, ободряясь. – Будем дружить, а в остальном – жизнь покажет.

Дебора поерзала на стуле.

– Только я не уверена, что… И очень не хотела бы обнадеживать тебя, потому как…

Фрэнсис пожал ей руку и посмотрел на нее ласково и серьезно, теперь без капли нерешительности.

– Я все понял, Дебора. И очень благодарен тебе за откровенность, за то, что ты так честна со мной и так за меня переживаешь. Ты сильно мне нравишься, но если ответить на чувства не сможешь, я не стану обижаться, тем более в чем-то тебя укорять.

Дебора сжала плечи.

– Но будешь страдать.

На губах Фрэнсиса заиграла такая умиротворенная и добродушная улыбка, что Дебора несколько успокоилась.

– Может, немножко и пострадаю, – произнес он философским тоном. – Но тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, мне уже тридцать три года, я давно научился не быть жертвой страданий.

Дебора немного склонила голову набок.

– Как это?

Фрэнсис снова улыбнулся.

– Все очень просто. Когда человек горюет, он главным образом жалеет себя. За то, что потерял близкого человека, за то, что не смог устроиться на ту работу, о которой давно мечтал, и так далее. Стоит отучиться утопать в этой жалости, и жить станет намного проще.

Дебора задумалась. В самом деле. Причиной ее страданий по Герберту была именно жалость к себе, оттого что она не имела возможности говорить ему о своей любви, проявлять ее, получать что-то взамен.

– Одним словом, ничего страшного со мной не стрясется, – заключил Фрэнсис, подмигивая. Дебора заулыбалась. – И потом, знаешь, я испытываю к тебе особенное чувство, – посерьезнев, добавил он. – Это не безумное стремление сделать тебя своей, а искреннее желание видеть счастливой.

К глазам Деборы подступили слезы.

– Я буду рад даже просто тому, что у тебя все будет складываться удачно. – Фрэнсис немного прищурился. – А ты, как мне кажется, заслуживаешь счастья.

Окрыленная беседой с Фрэнсисом, Дебора вернулась к Джозефине с твердым намерением начать новую жизнь. Надо научиться столь же бескорыстно относиться к тем, кого любишь, решила она. И прекратить себя жалеть. Изобрести бы для Герберта особенно действенный способ покорить Фиону. Если будет доволен он, должна быть спокойной и я. Неплохая идея посетила ее в воскресенье утром, и, пообещав Джозефине пожить у нее еще несколько дней и буквально через час-другой вернуться, она поехала домой.

К Герберту отправилась не сразу, задержали с новостями и расспросами родители. Эмили накормила ее очередным произведением кулинарного искусства, Шейн подарил книгу Лэтема, купить которую Дебора давно собиралась, да все никак не могла найти время, чтобы съездить в книжный. Не уделить матери с отцом времени она просто не могла, но к Герберту побежала при первой же возможности.

Он возился во дворе с машиной. Как хорошо, подумала Дебора. Не придется идти в дом, видеть гостиную, диван… Впадать в воспоминания и грустить я теперь, конечно, не стала бы, ведь задумала жить по-новому. И все же опыта у меня пока в этой самой новой жизни практически нет, а времени с той ночи прошло не так много…

– Деб! – Герберт, услышав ее шаги, высунулся из-за машины и во весь рот заулыбался. – Как давно мы не виделись!

Дебора взглянула на мазутную полосу, пересекавшую щеку соседа, и тоже расплылась в улыбке.

– Я временно живу у подруги.

Герберт кивнул.

– Знаю. Эмили сказала, на следующее утро, после того как ты уехала. Я хотел как-то раз тебе позвонить, но не стал беспокоить.

– Новые проблемы с Фионой? – спросила Дебора.

Герберт покачал головой.

– Кстати, насчет Фионы! – провозгласила Дебора, и глаза у нее заискрились сильнее обычного. – Я придумала кое-что интересное, для того, собственно, и пришла, чтобы рассказать.

На лице Герберта застыло странное выражение, – ни особого интереса, ни благодарности он не выказал, но Дебора, увлеченная своим порывом окончательно свести с ним Фиону, не придала этому значения.

– Чтобы уж поставить в этой истории точку и принудить раскрасавицу сказать наконец «да», надо заставить ее поревновать, – с заговорщическим видом заявила Дебора. – Предлагаю на следующих выходных устроить у тебя вечеринку. Организацию частично или даже большей частью могу взять на себя. Пригласи побольше народа, в том числе девочек и, разумеется, Фиону. Одна из девиц должна будет сыграть определенную роль – скажем, твоей давней поклонницы или бывшей подружки, это мы еще решим.

Герберт вытер руки тряпкой.

– Может, пойдем на кухню, выпьем кофейку? – внезапно спросил он.

Дебора хлопнула глазами.

– Ты хоть слышишь, о чем я толкую? Ради тебя ведь стараюсь!

– Естественно, слышу, – ответил Герберт со вздохом.

– А почему недоволен? Боишься, что придется помучиться с приготовлениями? Но я ведь сказала: готова большую часть хлопот взвалить на себя. – Дебора вскинула плечами. – Просто так, по старой дружбе.

– Так ты не хочешь кофе? – спросил Герберт, почему-то мрачнея.

– Нет, не хочу. – Дебора уперла в бока руки. – Ничего не бойся! Вот увидишь: к концу вечеринки Фиона сама к тебе подойдет и скажет, жажду, мол, быть твоей. Я вчера весь вечер ломала голову, все раздумывала, что бы такое провернуть.

Герберт молча встал и скрестил на широкой груди руки. Черная майка плотно облегала его атлетический торс, и, чтобы не сосредотачивать на выпирающих мышцах внимание и не переключаться на мысли о том, что буквально неделю назад она покрывала эти руки и плечи поцелуями без памяти влюбленной женщины, Дебора все быстрее тараторила, все тщательнее прорабатывала отдельные пункты плана.

– За ту девушку, которая должна будет сыграть роль твоей почитательницы, не волнуйся. Об этом я тоже позабочусь сама. Лучше выбрать кого-нибудь из моих подруг: надежную, толковую, артистичную. Не переживай: она не станет виснуть у тебя на шее и позволять себе какие-нибудь вольности. В этом-то весь фокус! Надо, чтобы эта девушка не сделала ничего такого, за что Фиона могла бы на тебя смертельно обидеться и вообще уйти. Понимаешь?

Герберт тяжело вздохнул.

– С трудом.

Дебора звонко засмеялась – вышло немного нервно, зато спало быстро скапливавшееся напряжение.

– Дурачок! Слушай меня внимательно: обожательница будет лишь стараться все время быть с тобой рядом, улыбаться тебе, преданно смотреть в глаза, перекидываться с тобой короткими фразами и шуточками. Фиона, когда увидит, насколько тебя ценят (а девушку мы подберем красивую, на этот счет будь спокоен), сто раз пожалеет, что с самого начала не оценила по достоинству твои к ней чувства, и непременно исправит ошибку. Тогда – конец твоим мучениям! – Она хлопнула в ладоши и жестом фокусника быстро развела руки в стороны. На Герберта это не произвело должного эффекта. Он скривился.

– Затея, прямо скажу, глупая.

У Деборы вспыхнули щеки.

– Глупая? А не глупо выглядишь ты, когда возвращаешься каждый раз после ее выходок как побитый пес и не знаешь, что делать дальше? Не круглым болваном себя чувствуешь, глядя, как она любезничает с другими парнями? А? Может, то, что я предлагаю, и не вполне умно, зато после этого, когда Фиона сама подведет тебя к главному разговору, ты сможешь поставить вопрос ребром и больше не оказываться в идиотском положении. – Она мечтательно улыбнулась. – И потом праздником мы гостям и себе доставим удовольствие. Пусть все будет по-настоящему – с красивыми одеждами, шампанским, танцами. Ну разве сам ты по всему этому не соскучился?

Герберт с неохотой пожал плечами.

– А я соскучилась! – воскликнула Дебора, сжившаяся с идеей о празднике настолько, что ей уже казалось – она должна добиться от Герберта согласия во что бы то ни стало. – Ужасно хочу нарядиться в платье и побыть великосветской дамой. Можем даже придумать какой-нибудь достойный предлог: стукнуло двадцать лет дому, в котором ты живешь, или что-нибудь в этом роде.