Восточная сказка

— Возможно, — нехотя согласился принц.

— Я подробно расспросила Полли о ее жизни в замке Шелтон. Полагаю, ей нелегко приходится со всей этой сводной родней. Она выбивается из сил, чтобы удержать замок на плаву. Мне кажется, Полли из тех, кто в любой, даже самой пиковой ситуации рассчитывает только на себя. Как я могла понять, молодой герцог — человек со странностями. Но Полли об этом не распространяется. Семья очень много значит для нее. У этой девушки есть четкий кодекс чести, и она строго придерживается его.

— Молодой герцог — неуч, бездарь и лентяй и не ровен час пустит все поместье под откос! Ханиф сдружился с ним на почве студенческих шалостей. Но, в отличие от нашего брата, Энтони как был оболтусом, так им и остался. Он и жену себе выбрал под стать, такая же тщеславная бездельница! — без обиняков отозвался принц о сводном брате своей очаровательной гостьи.

— То есть он тебе неприятен? — без какой-либо надобности уточнила Бахайя, просто чтобы поддержать разговор.

— «Неприятен» — еще мягко сказано, — усмехнулся Рашид.

— Полли говорила, что он слабый и безвольный человек.

— По мне, так он слаб на голову, — прогремел голос принца.

— Меня удивляет, почему Полли не бросит все это? Не предоставит негоднику самому решать свои проблемы, справляться с делами? Зачем тратить свою жизнь на то, что ей не принадлежит и никогда принадлежать не будет? Неужели любовь к груде камей в ней настолько сильна? Почему она не выберет свободу?! — воскликнула в недоумении Бахайя.

— Из-за матери. Она не может бросить ее, а не замок. Герцогиня хоть и не стара еще, но нуждается в постоянном уходе. Она инвалид после катастрофы, убившей ее второго мужа. В Шелтоне прошли лучшие годы ее жизни. И порой мне кажется — возможно, я ошибаюсь, но все же скажу… Ее вполне устраивает неспособность Энтони вести дела замка и поместья. По сути, этот индюк зависит от своей деятельной и предприимчивой мачехи. Он беззастенчиво пользуется ее находчивостью и самоотверженностью Полли. Тогда как сам не прилагает никаких усилий для поддержания хозяйства. Зато вдовствующая герцогиня по-прежнему чувствует себя хозяйкой и рада, что дочь всегда рядом с ней, — рассудил проницательный араб.

— Значит, ты подозреваешь мать Полли в таком чудовищном коварстве? — изумилась Бахайя.

— Какое же это коварство, дорогая? Банальный человеческий эгоизм. В каждом из нас на бессознательном уровне сидит желание привязать к себе дорогого человека. И сделать так, чтобы он посвятил нам свою жизнь.

— Ты говоришь страшные вещи, Рашид! — напустилась на него сестра. — Но ты прав, — удрученно признала она. — Хотя мне кажется, что тебе нужно быть снисходительнее. Прости мне эти слова. Бесспорно, ты знаешь жизнь, неплохо изучил людей, за милю чувствуешь неискренность или корыстность побуждений. Но именно из-за этого ты не способен любить всем своим существом, не оглядываясь, не копаясь в деталях, не анализируя. А ведь ты мог бы стать чудесным мужем и отцом. Любовь бы тебя исцелила.

— А ты никогда не думала о том, что ни мне, ни тебе, ни Ханифу никто не нужен? Наши предки столь преуспели в амурных делах, что их опыта нам с лихвой хватит. Ведь посуди сама, все хорошо как есть. Стоит ли что-то менять?! — воскликнул Рашид.

— А вот в этом ты категорически не прав, брат! Я не могу с тобой согласиться. В тебе говорит усталость. Ты сам только что осуждал маму Полли. Она дважды вдова и инвалид, но тем не менее в ней живет жажда жизни. А ты почему-то раскис. Нет, Рашид, так нельзя, ты должен взять себя в руки! — решительно заявила сестра.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Рашид паковал личные вещи. Им следовало отправиться в путь до первой звезды. Накануне ночью он почти не спал. С момента последнего предельно откровенного разговора с сестрой ее слова постоянно звучали у него в голове.

Он и сам чувствовал, что смог бы стать достойным отцом и мужем. Но для начала неплохо было бы найти подходящую девушку.

В отдаленном будущем Рашид допускал для себя возможность жениться. Но до этого, по его мнению, должно было минуть еще много дней и ночей насыщенной холостяцкой жизни, которая уже успела ему наскучить, но не настолько, чтобы враз завязать.

— Ваше высочество, ваши газеты, — объявил помощник, выведя его из задумчивости.

— Да-да, положите на стол, Карим. Вы уже все упаковали?

— Да, принц, — склонился в почтительном поклоне слуга.

Рашид жестом отпустил помощника и потянулся к свежим хрустящим, пахнущим типографской краской газетам.

Привычными быстрыми движениями он принялся перебирать страницы в поисках новостей экономики. Найдя нужные полосы, Рашид пробежался взглядом по заголовкам.

Отложив газету, он сосредоточился на первоочередных делах. Его не оставляла в покое история с Золотой Милей. Он, принц, возможный претендент на престол королевства Амра, должен восстановить справедливость. Мужчина решил во что бы то ни стало вывести мошенника на чистую воду.

Рашид вызвал к себе помощника по особым поручениям и приказал ему в обстановке строжайшей секретности начать сбор информации обо всех, кто имел отношение к сделке. Он понимал, что есть риск выяснить причастность Поллианны. Но, как правильно сказала Бахайя, Рашид не позволял себе заблуждаться. Он был заранее готов ко всему. И если она так же не чиста на руку, как и ее великосветская мать, то его реакция будет соответствующей. Никому не позволено водить за нос шейха Рашида аль-Баха!

Его заранее ранила такая возможность. Полли с каждым днем нравилась ему все больше. И страшно было подумать, что ее душевная чуткость, которая так импонировала ему, может оказаться фикцией. Рашид втайне надеялся, что Поллианна пребывает в неведении относительно всех махинаций, в которых замешана ее мать. А если так, то он сделает все, чтобы вырвать ее из капкана, в который она по наивности угодила.

На пороге его кабинета появилась Бахайя. Сестра выглядела изможденной.

— Как он? — спросил брат. — Разговор поддерживает?

Бахайя красноречиво вздохнула перед тем, как ответить. Она присела на диван напротив брата и, не глядя на него, проговорила:

— Все чаще в забытьи. Доктор увеличил дозу морфина.

— Спит?

— Я бы не рискнула назвать его состояние сном, — пристально посмотрев на брата, проговорила принцесса Бахайя.

Карим предупредительно откашлялся, прежде чем появиться в дверном проеме.

— Простите, ваши высочества, за вторжение. Но вы просили сообщить, когда гости будут готовы к отбытию.

— Да, благодарю вас, Карим, — отозвался принц и виновато посмотрел на сестру.

Она ничего не сказала, да в этом и не было особой необходимости. Рашид читал мысли сестры по ее лицу.

— Я все время думаю об одном: могу ли я чем-то помочь отцу. У меня не было такой возможности прежде, нет ее и теперь. Зная отца, могу утверждать со стопроцентной уверенностью, что ему вряд ли нравится быть в центре внимания в таком состоянии.

— Просто вы оба не выносите человеческие страдания, — отозвалась сестра.

— Что ж в этом дурного? — удивился Рашид.

— То, что вы пасуете перед ними вместо того, чтобы что-то им противопоставить. Отец болен, но он все еще наш отец, а главное, живой человек. И он не заслужил смерти в одиночестве. Конечно, его честолюбие страдает оттого, что он стал совершенно беспомощным. Наверняка он иначе представлял свой конец, когда был в твоем возрасте. Скорее всего, мечтал умереть на поле боя… Но случилось иначе. Он все такой же гордый человек, каким был в своей деятельной жизни, но, полагаю, болезнь привнесла в его душу нечто такое, о чем тебе следовало бы знать. А ты сторонишься его. Неужели для тебя не важно, в каком состоянии духа твой отец отправится в мир иной?

— Он говорил с тобой обо мне? — нахмурился Рашид.

— Ты утверждаешь, что знаешь отца. Уверяю, он знает тебя еще лучше. Ты предсказуем для него. Он все прекрасно понимает и не ждет от тебя чудес. Но это не значит, что он перестал надеяться и верить, что однажды ты станешь человеком, который будет достоин надеть корону…