Твои зеленые глаза

– Бог мой, ты само совершенство!

Он резко втянул воздух, почувствовав, как под его пальцами напряглись соски, и потянулся к ним губами. Он ласкал и ласкал их, пока Софи не начала стонать и выгибаться, предлагая себя все более откровенным ласкам.

– Ты заставляешь меня чувствовать... О Господи! Это... О Господи!..

Стоило ей увидеть смуглую руку, касающуюся ее белой кожи, и последние мысли куда-то улетучились.

– Тише, тише... – прошептал Филипп, неотрывно следя за ее лицом, в то время как его пальцы продолжали дразнить болезненно-возбужденную плоть напрягшихся сосков. В его взгляде сквозило удовлетворение, когда он слышал и видел изъявления ее восторга.

Взгляд Софи подернулся поволокой, губы приоткрылись, дыхание стало прерывистым. Еще секунду Филипп наблюдал за ней сузившимися от страсти глазами, а через мгновение впился в губы, вдавив ее голову в подушку.

Но поцелуй не мог утолить терзающего их голода, даже такой испепеляющий поцелуй. И в тот момент, когда Софи подумала, что больше не выдержит, она почувствовала руку, расстегивающую молнию на ее юбке. И приподняла бедра...

Еще вчера она и вообразить не могла, что будет лежать перед едва знакомым мужчиной в одних только кружевных трусиках и паре тончайших чулок. Но сегодня для нее не существовало никаких запретов. Что в этом человеке было такое, что она вела себя столь бесстыдно... Нет, столь восхитительно раскованно... Никогда прежде она не была так уверена в собственном теле и в его желаниях.

Софи почувствовала, как губы Филиппа проложили дорожку поцелуев по плавному изгибу ее шеи, по чувствительной коже груди, по мягкой округлости живота... С каждым его прикосновением она думала, что лучше уже ничего быть не может, но Маршан удивлял ее все новыми и новыми ласками. Как у него хватает терпения?..

Лихорадочный блеск глаз Софи заставил Филиппа остановиться.

– Я хочу тебя видеть, – жарко прошептала она.

В ответ она увидела в его взгляде откровенное, всепоглощающее желание... и благодарность. Он быстро скинул рубашку, носки, расстегнул джинсы.

Его тело было таким же совершенным, как и его лицо. Широкие плечи, атлетически развитая грудь, узкие бедра и длинные сильные ноги. Курчавая поросль на его груди стрелкой спускалась к подтянутому животу. Еще секунда – и джинсы с трусами полетели на пол...

Склонившись над Софи, Филипп медленно избавил ее от остатков одежды. Она дразнящим движением раскрылась ему навстречу, и он хрипло застонал, когда вновь коснулся ее горячей кожи.

– Ты так красива, – выдохнул Филипп. – Ты просто создана для меня.

Она привлекла его к себе, обвив руками широкие плечи, приподняла бедра, и Филипп одним сильным толчком вошел в нее. Сначала его движения были нежными, мягкими, пульсирующими, но потом разгоряченные тела начали диктовать им совсем другой ритм, затягивающий все глубже и глубже в водоворот страсти. И наступил момент, когда они отдались взрывному экстазу, захлестнувшему обоих. Никогда еще Софи не испытывала более острого наслаждения, более полного восторга.

– О Господи! – наконец смогла прошептать она, и в ее голосе прозвучало невероятное блаженство.

Шум разбудил задремавшего Филиппа.

– Что это? – сонно пробормотала Софи, тоже заснувшая в его объятиях.

Он чуть отстранился и, любуясь легким румянцем, окрасившим нежную кожу женщины, убрал с ее лба завитки шелковистых волос. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо прежде испытывал такую умиротворенность.

– Ничего, спи, дорогая.

Предельно осторожно Филипп высвободил руку из-под Софи и бережно прикрыл ее плечи шелковой простыней. Не открывая глаз, она чуть улыбнулась и протянула к нему руку.

Филипп поймал ее и прижал ладонь к губам.

– Я вернусь, – тихо пообещал он.

Ему так не хотелось отрываться от ароматного тепла ее мягкого тела. Не было ничего странного в нежелании покидать теплую постель, но ему было совсем незнакомо стремление защитить женщину, лежащую рядом с ним.

Она казалась такой уязвимой, когда спала, у нее было такое ранимое выражение лица, словно у его дочери... Но Софи ведь не ребенок, подумал Филипп и почувствовал, как желание возвращается к нему...

Полураскрытые губы, нежная кожа, покрытая бисеринками пота, широко распахнувшиеся глаза, когда они оба приблизились к кульминационному моменту и взрыв наслаждения потряс ее...

Филиппу потребовалось все самообладание, чтобы быстро собрать разбросанные вещи и выскользнуть из спальни.

Он добрался до зазвонившего телефона как раз в тот момент, когда сработал автоответчик.

– Софи, мне нужно поговорить с тобой. Пожалуйста, возьми трубку, если ты там... Я перезвоню позже, или лучше ты позвони мне. Мы пока останемся здесь. Не помню, давала ли я тебе номер. На всякий случай диктую...

Филипп просто стоял и слушал, как бестелесный женский голос на другом конце линии быстро называет цифры. А когда замер отзвук последнего слова, схватил ручку, лежащую рядом с аппаратом, и быстро записал номер. Ничего в нем не говорило о триумфе.

Софи разбудил звук работающей где-то за окном дрели. Да уж, не слишком романтичное начало для раннего утра!

Было странно проснуться рядом с кем-то, зная, что все, что тебе нужно сделать, – это повернуться, и... Мысль о том, что последует, заставила ее щеки заалеть. Она еще несколько минут полежала, боясь пошевелиться и спугнуть восхитительную новизну ощущений, которым не было ни названия, ни объяснения.

Что сделает Филипп, когда откроет глаза и увидит ее? Может, все-таки не стоит ждать, пока он проснется, и разбудить его самой? Софи посмеялась над собственным нетерпением и повернулась на другой бок, с чувственной улыбкой скидывая с себя простыню.

Сказать, что она была удивлена, – значило не сказать ничего. Ее разочарованию не было предела, когда она не обнаружила темной головы на подушке рядом с собой. Там вообще никого не было! Ну и что делать дальше: ждать или идти искать?

Софи потребовалось ровно три секунды, чтобы принять решение.

Она набросила висевший на спинке кровати пеньюар и, открыв дверь комнаты, громко позвала Филиппа. Потом обошла всю квартиру. Понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, почему Филипп не отвечает: его вообще нигде не было.

Сбежал, прежде чем она проснулась, не оставив даже записки. Записка... Как же она сразу не подумала? Он просто не хотел ее тревожить, и... Она оправдывает этого парня?!

Нет, нет и еще раз нет!

В этот момент Софи заметила на каминной полке листок бумаги и с облегчением вздохнула.

Записка была краткой, но большего ей и не требовалось. Все стало на свои места.

Я услышал сообщение, которое твоя сестра оставила на автоответчике, и собираюсь выяснить, в какую игру играет Люк. Я знаю, ты рассердишься, но, как только я разберусь во всем, мы сможем сосредоточиться на нас двоих.

Филипп.

В течение нескольких минут Софи стояла без движения, не в состоянии поверить в то, что прочитала. Потом тщательно разорвала записку, позволив кусочкам бумаги упасть к ее ногам.

– «Нас» не существует, – громко сказала она в пустоту и не почувствовала ничего, кроме тяжести и холода где-то в груди.

Во второй раз поверить человеку, который не стоил того... Когда же она начнет учиться на собственных ошибках?

Софи включила на полную громкость Шопена и не слышала, как открылась входная дверь.

– Отдыхаешь? Это хорошо.

– Розалин! – Софи спрыгнула с дивана и бросилась навстречу сестре, глубоко встревоженная нездоровой бледностью ее лица и отсутствием на нем всякого выражения. – Я не ждала тебя сегодня...

– А я и не собиралась сегодня приезжать... -Ровный, безучастный голос Розалин дрогнул на последнем слове, и по ее щекам потекли слезы. – О Господи, Софи, я хочу умереть!

Софи обняла сестру за плечи и крепко прижала к себе.