Принц пустыни

Она не могла этого допустить. Не могла подвести Роуз.

– Расслабьтесь. Она приедет только через день-два и не задержится здесь надолго, – сказал Кэл, не глядя на нее. – Просто заглянет на чай. Дена обо всем позаботится, – добавил он.

Мускул возле его рта снова задергался. «Что это? Напряжение? Что его беспокоит?»

– Она говорит по-английски? О чем мы будем разговаривать?

– Ее английский просто великолепен. Думаю, она захочет поговорить о вашей работе.

– Правда?

Представив себе, как она за чашкой чая рассказывает ее высочеству об устройстве кассового аппарата, Лидия с трудом подавила истерический смех. Ей казалось, весь мир ополчился против нее.

– Будьте с ней полюбезнее, и получите щедрое пожертвование для одной из ваших благотворительных программ.

Дерзкое замечание Кэла возмутило Лидию. Как он мог сказать такое женщине, чьи родители погибли во время благотворительной миссии?

– Простите меня, Роуз, – тут же исправился он, покачав головой.

Лидия поняла – он напряжен не меньше ее.

– Уверен, она просто поговорит с вами о Люси и своих внуках. Она давно их не видела.

«Час от часу не легче!»

– Кажется, я испортил вам аппетит, – неловко произнес Кэл, и ей стало немного легче оттого, что он тоже нервничает перед встречей с важной гостьей.

– Нисколько, – солгала она, взяв вилкой кусочек курицы. – Скажите мне, Кэл, что вас так тревожит?

Глава 8

Калил разломил пополам кусок хлеба. – С чего вы взяли, будто меня что-то тревожит?

– У вас на щеке дергается мускул. Вот здесь. – Она протянула руку и коснулась места рядом с правым уголком его рта. – Вам лучше держать это под контролем, когда будете играть в покер.

Когда их взгляды встретились, Кэл замер. Он знал, что если пошевелится, то начнет целовать ее длинные тонкие пальцы и напрочь забудет о еде.

Словно почувствовав опасность, Лидия отдернула руку.

– Если я когда-нибудь захочу поиграть в азартные игры, я буду иметь это в виду, – сказал Кэл и поспешно отправил в рот кусочек хлеба, чтобы не признаться ей, почему на самом деле он согласился ее сопровождать.

Роуз продолжала пристально на него смотреть, и он понял – она не успокоится, пока не получит ответа на свой вопрос.

– Вы, помнится, говорили, что членам вашей семьи запрещено появляться при дворе. Должно быть, это распространяется на всю королевскую резиденцию Баб-эль-Сама. Вы тоже нервничаете перед приездом принцессы Сабиры?

У него перехватило дыхание. Она его не подозревала. Она за него переживала.

– Здесь когда-то был летний лагерь клана Хатибов, – начал Кэл. Ему хотелось довериться этой женщине, поделиться с ней своими проблемами. – Горы обеспечивали моих предков не только водой и пастбищами для скота, но и выполняли роль крепостных укреплений в трудные времена. – Он посмотрел на голые вершины, возвышающиеся над ними. – Они непроходимы.

– Это означает «да» или «нет»? – спросила Роуз.

Похоже, ему не удалось ее отвлечь.

– Хороший вопрос.

Люси здорово все придумала, заставив правила дворцового этикета работать на него. Тетка не сможет его проигнорировать, не обидев при этом почетную гостью.

В Лондоне в ее роскошной гостиной ему казалось, что все просто. Пока он не встретил Роуз. Теперь все усложнилось, и, если бы не обещание, данное деду, он бы вышел из игры.

– Может, вам все же стоит рассказать мне, что случилось, Кэл, – произнесла Лидия, не дождавшись его ответа. – Обещаю, после этого не буду совать свой нос в ваши дела.

– Совать свой нос?

– Простите. Вы так хорошо говорите по-английски, я даже забыла, что это не ваш родной язык. – Она нахмурилась. – Я даже не знаю, какой язык ваш родной. Арабский? Французский?

– Оба. Когда мой отец женился во второй раз, к ним добавился английский. Я знаю, что означает «совать нос в чужие дела». Теперь я отвечу на ваш вопрос. Двор там, где находится эмир. Здесь я в безопасности, если, конечно, эмир не решит сопровождать свою жену, что маловероятно.

– А если все же решит?

«Мне не может так повезти. Или может? Вдруг эмир так проникся историей «английской розы», которая в шестнадцатилетнем возрасте продолжила благородное дело своих трагически погибших родителей, что решил с ней познакомиться».

– Вы почетная гостья его страны. Кто знает… – Мужчина криво усмехнулся. – Возможно, он будет так очарован вами, что признает мое право на существование.

– Вот губу раскатали. – Отложив вилку, она откинулась на спинку стула. – При чем здесь я?

– Губу раскатали? – удивленно повторил он. – Где леди Роуз Нэпьер могла научиться такому выражению?

Лидия на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.

– В моей работе мне приходится общаться с разными людьми.

Ее тон изменился, стал более холодным, словно она начала от него отдаляться. У него снова возникло такое ощущение, будто в ней уживаются два совершенно разных человека. Сдержанная, неприступная леди и женщина с хрипловатым голосом, мягкими губами и блестящими голубыми глазами, которая использует просторечные выражения.

И к которой его безудержно влечет.

Ему отчаянно хотелось взять эту Роуз за руку, чтобы она от него не ускользала.

Вместо этого он заставил себя успокоиться и вернуться к первоначальной теме разговора.

– То, что случилось, ни для кого не секрет. Наберите в любом интернет-поисковике мою фамилию и найдете такое количество сплетен, что хватило бы для написания книги.

– Я лучше отложу это до тех времен, когда у меня закончится художественная литература, – невозмутимо произнесла она. – Пока мне вполне хватило бы краткого рассказа.

– Если бы только это был художественный вымысел… – Понимая, что разговор предстоит долгий, Кэл взял кувшин с водой и наполнил два стакана. – Калил аль-Хатиб, мой дед, был старшим сыном эмира. Хотя правитель волен сам выбирать своего преемника, никто не сомневался, что им станет его старший сын.

– Вас зовут так же, как вашего деда, – заметила Роуз.

– Это традиция. Моего старшего сына будут звать Заки, как моего отца.

– Это может привести к неразберихе.

– Почему?

– Если у мужчины есть три сына, разве их старшие сыновья не получат одно и то же имя? – Она помедлила. – Подождите-ка. Значит, вот почему Дена называет вас бин-Заки. Это означает «сын Заки», не так ли?

Кэл не удержался от улыбки. Роуз была такой сообразительной и любознательной!

Радуясь своей догадке, она тоже улыбнулась, но ее лицо тут же приняло задумчивое выражение.

– Почему вы называете себя аль-Заки, а не аль-Хатиб?

– Это долгая история, – ответил Кэл, стараясь не смотреть на ее нежные щеки, плавный изгиб шеи, впадинку у ее основания, словно созданную для того, чтобы он проник в нее кончиком языка.

– Я никуда не тороплюсь.

Кэл подумал, что для полной картины лучше всего начать с истории семьи.

– Мой дед был любимцем своего отца. Им обоим нравилось ездить верхом и охотиться в пустыне с соколами. Люди говорили, они скорее походили на неразлучных близнецов, чем на отца и сына. Они оба были бесстрашными. Их уважали и любили.

Кэл подумал о Дене. Она называла себя сестрой его деда, хотя не была его кровной родственницей. Она тоже его любила?

– Мой дед обладал всеми качествами, необходимыми для правителя в те простые времена. Он был достаточно силен, чтобы оказывать сопротивление своим врагам, защищать летние пастбища и оазисы.

– Это было до того, как здесь нашли нефть? Кэл кивнул.

– Когда нефть потекла рекой и страна разбогатела, этих качеств для лидера стало мало. Теперь людям нужен был не храбрый воин и справедливый судья, а дальновидный политик, способный представлять страну на международном уровне.

– И ваш дед не смог приспособиться к этой роли?

– Он приспособился, – сухо сказал Кэл, – только не так, как следовало. Он был человеком с большими аппетитами, и огромное богатство давало ему массу возможностей для их удовлетворения. Он потратил целое состояние на скаковых лошадей, любил азартные игры и красивых женщин. Разумеется, экстравагантный образ жизни наследника престола одной из богатейших нефтяных стран заинтересовал прессу.