Пляжное чтиво

— Что-то произошло на этой неделе. Я не знаю, что именно, но с Элиотом что-то случилось.

— Так почему ты думаешь, что с ним что-то случилось?

— То, как он говорит по телефону. Мы очень близки, и я могу понять, когда его что-то тревожит.

— Вероятно, он просто устал. Он принял много родов?

— Нет-нет. Не это. Он кажется рассеянным. Вчера вечером он не мог дождаться, когда повесит трубку. Обычно по пятницам, когда он не может приехать на выходные, мы долго разговариваем по телефону. И иногда мы даже играем.

— Играете?

— Ну, ты знаешь… играем.

— Намекни.

— Ну… секс по телефону.

Алисон закусила губу.

— О Господи! Я смутила тебя, а?

— Нет, конечно нет. Я думаю, что вчера Элиот спешил, а ты почувствовала себя отвергнутой.

— Элиот не спешил куда-то. Вот в чем проблема. Он просто хотел повесить трубку. Конечно, я чувствую себя отвергнутой! Что-то случилось.

— Что? — нетерпеливо спросила Алисон.

— Я начинаю думать, что… ну, возможно, у Элиота связь, — тихо сказала Робин.

— У Элиота? Связь? Робин, ты не можешь всерьез так думать!

— Я не знаю, во что верить.

— Он странно ведет себя одну неделю — и ты воображаешь, что у него связь!

— Не совсем так… не просто странное поведение.

— Что еще?

— Он… ну… импотент. Уже несколько месяцев…

— Но ты сказала… телефон…

— Это другое. Мы можем делать то… но это все, что мы делаем. Сначала я думала, что это из-за ребенка…

— Ребенка?

— Ну ладно. Бесплодия… — сказала Робин, раздраженная явной бесчувственностью Алисон.

Алисон крепко сжала веки. Ей хотелось откусить себе язык.

—… но теперь я начинаю думать, что, возможно, у него появилась другая.

— О нет, Робин. Я уверена, что этого не может…

— Но что ты можешь об этом знать? — огрызнулась Робин.

К следующему лету чувство вины Элиота усилилось вместе с его импотенцией, прогрессирующей с каждым удачным актом измены с Марджори Эплбаум. А беспокойство Робин все росло. И в выходные, последовавшие за смертью Марджори, когда Элиот снова под каким-то предлогом не появился на побережье, подозрения Робин окрепли. К вечеру воскресенья Робин в панике позвонила Алисон и сказала, что не пойдет ужинать с ней».

… Я нажала клавишу компьютера и прислушалась к жужжанию, подтверждавшему, что мой рассказ — вымышленные ответы на реальные вопросы — отправляется в файл под названием "Розовый". "Да, — снова подумала я, — даже в лучших браках — проблемы". Однако в реальной жизни не на все вопросы можно так правдоподобно ответить, хотя я и убеждена, что каждый вопрос имеет свой ответ.

И в моем браке — по моему глубокому убеждению, не самом худшем — были проблемы. Конечно, у меня немного возможностей для сравнения. Мы с Карлом мало общались с супружескими парами. Мы вообще мало с кем общались, если не считать официальных приемов и редких вечеров с Филом Краузеном. И только теперь я задумалась, почему так случилось.

Возможно, из-за того, что первый год мы приспосабливались к неожиданному поспешному браку и появлению ребенка — чуда, которое полностью поглотило второй и третий годы, наполнив их трепетом и чувством завершенности. На четвертый год Карл приспосабливался к своей измене, а я — к одиночеству. И затем Карл умер.

Может, это объясняет и наш редкий секс, который тогда я считала нормой, веря Карлу, говорившему, что я слишком чувственная. Это прекрасно совпадало с оценками моего отца: "слишком чувствительна" и "слишком эмоциональна".

— Ты не любишь меня? — спросила я Карла как-то ночью, когда Шелу было два месяца, встревоженная тем, что мы не занимались любовью и за несколько месяцев до рождения сына.

— Конечно же, люблю! — ответил Карл. — Если бы не любил, не женился бы. Ведь я оставался холостяком до тридцати четырех лет.

Интересно, как некоторые ответы провоцируют новые вопросы.

— А почему ты не женился так долго? — спросила я.

— Я не спешил, ждал самую лучшую, — ответил он, целуя меня в лоб.

Я уже не помню: его целомудренный поцелуй или его ответ заставили меня почувствовать себя недостойной и того, и другого. Теперь я думаю, что он ждал самую наивную.

Глядя в пустой экран компьютера, я удивилась, почему была так наивна. Если верить Шелу и Робин, я и теперь наивна. Я удивилась, правда ли это, возможно ли это. Наивность в конце концов подразумевает какую-то долю невинности, а я уж никак не могла считать себя невинной. Мне сорок лет, я одинокая мать, редко встречающаяся с мужчинами, и я не только Алисон Даймонд, пишущая популярные медицинские статьи, но и Слоан И. Даймонд, автор популярных, хотя и сомнительной ценности романов. Безусловно, я давным-давно потеряла невинность. Как давно — это другой вопрос. Я напечатала на пустом экране целую строчку вопросов, отложила компьютер и отправилась одеваться к ужину с Джефри.

Глава шестая

Белая

Прогноз погоды, переданный в воскресных вечерних новостях, не оправдался, и понедельник оказался прекрасным пляжным днем. Освежающий морской бриз развеял утренний туман и облака. Я позволила себе роскошь позднего сна и вышла на балкон в половине одиннадцатого. На пляже внизу было лишь несколько цветных зонтиков. Персонажи только начинали выползать на ослепительно белую сцену.

По понедельникам на пляже обычно царит спокойствие. Супруги и гости уезжают в город, приводятся в порядок квартиры, пополняются продовольственные запасы. Я больше всего любила понедельники, особенно этот, первый понедельник после того, как улизнула из города. И я хорошо себя чувствовала: ни головокружения, ни тошноты, ни болей. Голова была ясной как безоблачное небо надо мной. Облегченно вздохнув, я поискала взглядом розовый зонтик, зонтик Робин, но его не было. Зато я различила смуглое тело Джефри, вытянувшееся в шезлонге перед желтым зонтиком, и подумала о вчерашнем вечере — крабах и жареной картошке в "Котелке Барни", и долгом возвращении домой…

Ресторанчик Барни находится в центре Атлантик-Сити — то есть всего в двух кварталах от грохота и блеска игорных заведений, болезненно разрушающих мои детские воспоминания.

Хотя все вокруг изменилось, "Котелок" оставался приветливым местом встреч старожилов, как сезонных, так и постоянных.

— Вы приезжали в Атлантик-Сити в детстве? — спросила я Джефри, борясь с клешней краба.

— Каждый год. Мама собирала еду, мы выезжали рано утром и целый день проводили на пляже.

— Никогда не могла с ними справиться, — сказала я, откручивая длинные веретенообразные клешни в поисках съедобного кусочка.

Джефри рассмеялся и подтянул к себе мою тарелку.

— Вот так, — сказал он, разламывая краба пополам и выбирая ломти мяса маленькой вилкой.

— Глядя на вас, кажется, что это легко.

— Вы говорили, что ваш сын скоро уезжает в колледж? — спросил Джефри.

Я взяла устричный крекер и намазала его знаменитым горячим хреном Барни. Засунув крекер в рот целиком, я не смогла ответить на вопрос Джефри. Когда по моему покрасневшему лицу полились слезы, мы оба рассмеялись, и я понадеялась, что вопрос забыт.

— Алисон, хочу, чтобы вы знали: если вам когда-либо захочется поговорить со мной о чем угодно, я — хороший слушатель, — сказал Джефри, когда мы успокоились, и я поняла, что он не забыл свой вопрос. — Слушать, в конце концов, моя профессия.

Я угрюмо ковырялась в своем крабе.

— Большинство моих пациентов — не сумасшедшие… просто у них резкие перемены в жизни.

Я продолжала молча ковыряться.

— Некоторых вы даже знаете… из Башни, — продолжал он, пытаясь завоевать мое доверие.

Я клюнула на приманку.

— И кто же?

— Ну, я не могу называть имена. Например, одна супружеская пара переживала тяжелые времена, когда муж ушел на пенсию, и мне нравится думать, что я помог им справиться. Видите ли, перемены, даже счастливые — уход на пенсию или отъезд ребенка в колледж — иногда становятся причиной неожиданных осложнений.