Портрет миллионера

– Хорошо, я все поняла, – как ей хотелось, чтобы он остановился.

Но он только начал:

– Я хочу внести ясность. Ты не в тюрьме. Твой паспорт в сейфе, ты знаешь код, вот дверь, самолет и Европа.

– Я просто должна подумать. Я не сказала «нет», – беспомощно сказала Милли.

«Я уеду» – Леонид слышал только это. Всю неделю он ждал, он понимал – когда Милли узнает правду, она уедет. Уедет от него. Уедет и заберет с собой его ребенка. И она не вернется. Это также точно, как то, что ночь следует за днем. Она приедет домой, к своей семье, и они объяснят ей – Леонид ей совсем не нужен.

«Я уеду» – он свел бы землю с небом, чтобы этого не случилось. Да, конечно, он недостоин ее, но он не допустит, чтобы она уехала.

– Ты стараешься отстранить меня от ребенка. Не получится, я предупреждал тебя. – Как всегда, когда он волновался, его акцент стал особенно заметен, сильно темнели глаза. – Ведь именно твой стыд заполнил страницы газет, твоя беседа о прерывании беременности записана – это документ. И тебя не волнует, будет ли у нашего ребенка спокойный семейный дом, будет ли он с отцом. Посмотрим, как далеко ты зайдешь.

– Я не понимаю…

– Постараюсь объяснить. Ты начинающий художник, когда мы встретились, ни одной твоей картины не было продано. А носить фамилию Коловский – кроме прочего означает иметь большие деньги, и если я продолжу работать в семейном бизнесе, я буду их иметь. И каждый цент я вложу в воспитание и образование моего ребенка, в то, чтобы он рос с отцом – со мной.

– Леонид… – Милли стало страшно, по-настоящему страшно.

Он говорил что-то странное, трудно поверить, что он это всерьез. Но Леонид был серьезен. Милли понимала – если она уедет жить в Англию, то попадет в ад. На нее накинется пресса, потребуется борьба, юристы. Начнутся бесконечные счета. Но как остаться после его слов?

– Мы уедем.

Он сказал это хриплым голосом. Он вдруг стал другим. Его гнев совершено пропал. Эти быстрые перемены в нем пугали Милли. Она вдруг мысленно увидела его маленьким мальчиком, ребенком, которого после смерти матери закрутил жуткий водоворот.

– Мы уедем. Сегодня же. Куда-нибудь, где будем вдвоем и где нам никто не помешает. Я все устрою. И я постараюсь… Я постараюсь помочь тебе узнать меня.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Мы почти на месте.

Во время путешествия они почти не говорили, и это вполне устраивало Милли. Они направлялись на сказочный тропический север, оставляя позади себя прохладную южную зиму. В начале дороги молчание было напряженным, но чуть позже ни одному из них просто не хотелось говорить.

Оба погрузились в свои мысли, обоих захватило величие земли, которую они видели из иллюминаторов. Медленно, по мере того, как их самолет двигался на север, их напряжение рассеивалось. Сверху видно, как величественна, многообразна, не похожа ни на какую другую австралийская природа. Они пролетали над Большим Водораздельным хребтом – название Милли узнала позже, а в тот момент лишь видела через стекло иллюминатора долины с причудливыми скалами, похожими сверху на сказочных исполинов, массу рек и ручейков, озера и лагуны самых причудливых форм. Некоторые участки этих земель казались сверху джунглями, другие были похожи на парки. И невообразимое разнообразие красок…

В аэропорту Большого Барьерного рифа они пересели в небольшой самолет, который должен доставить их в конечную точку путешествия. И здесь невозможно было оторвать глаз от лазури воды, такой чистой, что можно было видеть рыб. Иногда под крылом самолета проплывали маленькие зеленые острова, сказочно нарядные, словно сошедшие с воскресных брошюр.

– Как ты?

– Чудесно, – вздохнула Милли. – Только я зла на себя.

– Зла?

– Нужно было очень постараться и приехать сюда в первый раз. Страшно подумать, я могла бы и не увидеть этого.

– Ты еще ничего и не видела.

Леонид не преувеличивал.

Моторная лодка встретила их и домчала до одного из островов. Леонид посоветовал Милли разуться.

Это был просто рай земной. Прохладная вода плескалась у ее ног, мягкий бриз едва касался поверхности Тихого океана, предвещая наступление сумерек, белый песок, тончайший и мягкий, как дорогая дамская пудра, простирался бесконечной полосой, маня, словно удобная постель. Невдалеке, у кромки леса, почти сливались с деревьями небольшие домики.

– Весь остров принадлежит твоей семье?

– Да. Это было очень мудрое решение отца. Он купил его почти за бесценок, во время кризиса. Тогда он с большим напряжением смог это сделать, зато теперь…

– Потрясающее место, – вздохнула Милли.

– Я люблю сюда приезжать, – говорил Леонид, немного запинаясь.

Милли слушала его с особым вниманием – похоже, он действительно собирался быть с ней более открытым, как и обещал.

– В основном я приезжаю сюда один, именно здесь я могу отдохнуть и расслабиться.

– Это так понятно, – улыбнулась Милли, – здесь великолепно.

– Да, – просто ответил Леонид.

Взяв Милли за локоть, он повел ее к дому на пляже. Очень просто меблированный, дом все же производил ошеломляющее впечатление. Массивные белые диваны под огромным потолочным вентилятором – местный вариант гостиной. Через открытые жалюзи заходящее солнце бросало оранжевые блики на белые стены. Большое количество подушек на диванах, фотографии на стенах делали эту комнату более уютной и личной, чем апартаменты в роскошном отеле, которые Леонид называл своим домом.

Милли с интересом рассматривала фотографии. Вот серьезный, нахмуренный Леонид на какой-то семейной свадьбе – смотреть на это ей было больно. Больно еще и оттого, что его детство не было документировано в семейном фотоархиве. Вот темноволосые и темноглазые близнецы на трехколесных велосипедах, вот Анника, красавица блондинка, на своем выпускном балу.

– А это ты? – Милли указывала на черно-белую фотографию малыша, в котором она обнаружила явное сходство с Леонидом.

– Мой отец. В мое время маленьких мальчиков уже не одевали в платьица.

– Он очень похож на тебя, то есть ты на него. Интересно… – Милли вдруг ощутила слабый толчок внутри. Малышу еще рано было двигаться в ее утробе, так говорил ей врач. Наверное, это изображение малютки с чертами Леонида пробудило ее чувственное воображение.

– Мне тоже интересно, – закончил за нее Леонид, – он будет блондином или она будет брюнеткой.

– Ты кого бы хотел? Я понимаю, это все равно, но если бы ты выбирал, то кого?

Он задумался, потом потряс головой и сказал:

– Я подумаю и скажу.

Странный ответ, но она отвлеклась, потому что обнаружила свою картину на стене – ту, что Леонид рассматривал у Антона, ту, что была продана первой.

– Не стоило так поступать… – Конечно, у него были самые благие намерения, но это неправильно. Ее столь трудно завоеванный успех теперь совсем обесценивался. – Мы же оба согласились, что не должно быть обмана, – заставила себя выговорить Милли.

– Никакого обмана. Я нашел женщину, которая купила эту картину. Сама. По собственному выбору. Она была в восторге от моей цены.

– Ох.

Леонид улыбнулся, услышав этот вздох разочарования:

– Она торгует произведениями искусства. Эту картину она купила, чтобы продать. Тебе надо привыкать. Люди не всегда будут покупать твои картины по сентиментальным причинам.

– А ты почему? – Она замерла, ожидая ответа.

Леонид долго смотрел на картину, потом, пожав плечами, сказал:

– Что-то в ней притягивает меня. – Пристально поглядев на картину еще какое-то время, он задумчиво добавил: – Знаешь, я никогда не инвестировал в картины. Возможно, мне стоит подумать об этом.

– Мы одни здесь, ну, кроме прислуги? – Милли сменила тему, чтобы скрыть свое разочарование.

Она видела персонал поодаль на пляже. Одни готовили на открытом огне, другие накрывали на стол. Но ведь Леонид обещал уединение…

– Они скоро уедут, они появляются дважды в день, когда здесь есть гости.