Сегодня, завтра... и всегда

Она переворачивала страницы одну за другой, рассказывая о жизни Джемми. С каждой фотографией связь между ними становилась все сильнее и сильнее, и эта связь имела имя — Джемми.

Волосы загораживали ей лицо, и, когда она обратила свой взгляд на очередную фотографию, Джесс собрал ее локоны и заправил их за ухо.

— Джемми — хороший малый. Ты приложила много усилий, чтобы он стал таким, какой есть.

Мэнди почувствовала, как у нее загорелись щеки — то ли от прикосновения Джесса, то ли от его комплимента.

— Спасибо. Я сделала все, что было в моих силах.

— А какой ценой?

— Что ты имеешь в виду?

— Лукас не мог быть счастлив, зная, что у тебя есть сын, в котором течет моя кровь.

— Нет, не мог. Но это ничего для меня не значило. Я любила Джемми еще до момента его появления на свет, и никто, слышишь, никто не мог забрать его у меня! Даже мой отец.

— А что, он пытался?

— Он убеждал меня сделать аборт или отдать его на воспитание.

— Но ты не сделала ни того, ни другого.

Мэнди отрицательно покачала головой, но так и не подняла на него глаз. Если бы она взглянула на него, Джесс, наверное, нашел бы в ее глазах ответы на все мучившие его вопросы, понял бы, что она не повиновалась отцу потому, что хотела иметь маленькую частичку его, Джесса.

— Нет, я никогда не пожалею о своем решении.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что не послушала Лукаса и подарила мне Джемми. Я бы никогда не уехал, — сказал он хриплым голосом.

— Почему же ты это сделал?

— Ты помнишь свой выбор? Ты выбрала отца.

— Нет! — воскликнула она.

— Тогда почему же ты не осталась со мной?

Мэнди посмотрела в его карие глаза, и альбом упал на пол.

— Если бы я осталась с тобой, Лукас был бы вне себя. Он не позволил бы тебе уйти от меня живым. Я пыталась выиграть время, чтобы мы нашли способ быть вместе.

Земля уходила у него из-под ног. От услышанного он застонал:

— А я думал…

Мэнди прислонила палец к его губам:

— Нет, Джесс. Все, что я хотела, — это быть с тобой.

— О, Мэнди! Если бы не моя гордость… я бы мог быть с тобой и Джемми.

Мэнди улыбнулась.

— Ты теперь с нами.

Джесс вздохнул и положил ее руку на свое сердце.

— Да, теперь мы вместе. Все трое.

Их сердца начали биться в унисон все быстрее и быстрее.

— Джесс?

— Да?

— Почему ты ушел от меня прошлой ночью, не попрощавшись?

— Я не знаю, испугался, наверное.

— Испугался меня?

— Нет, себя. Я испугался того, что ты во мне пробудила.

— Что ты почувствовал?

— У меня было ощущение, что ничего не изменилось, словно время остановилось с тех пор, как я последний раз держал тебя в своих объятиях.

— Ну а я почувствовала перемены. Ты никогда не любил меня так, как прошлой ночью. Мне показалось, будто ты хотел наказать меня за что-то.

— Прости меня. Я не хотел тебя обидеть.

— Ты не хотел, по крайней мере, физически. Я это знаю.

Ему казалось, что запах женского тела с каждой секундой становился сильнее, его мысли стали путаться, а чувства обострились. Он ничего не видел, кроме женщины, чья рука все еще лежала на его груди.

— Мэнди, — прошептал он. — О, Мэнди, — еще раз чуть слышно промолвил он и поцеловал ее в губы.

Когда их уста слились, она почувствовала в его поцелуе нежность, сожаление и любовь, бескрайнюю любовь, которую он питал к ней. Это слияние губ не шло ни в какое сравнение с поцелуем прошлой ночью. Тогда его губы наказывали, а руки желали возмездия за преступление, которого она не совершала.

Это был настоящий Джесс. Ее Джесс. Убрав ладонь с его груди, Мэнди обвила руками его шею и прильнула к нему.

Она больше никогда не потеряет его, они всегда будут вместе.

Его рука скользнула под ее кофту. Мэнди тяжело вздохнула, когда он дотронулся ладонью до ее груди. Закрыв глаза, она наслаждалась каждым движением мужских пальцев, каждым их прикосновением к ее соску. Его бескрайняя нежность пробуждала в ней воспоминания о прежних встречах. Ей захотелось ласкать его тело, чувствовать биение сердца.

Она обхватила руками его спину, ощутив каждый мускул, каждый позвонок. Когда ее пальцы коснулись той раны, которую она недавно обработала, он вздрогнул.

— Извини меня, пожалуйста. Я не хотела причинять тебе боль.

Джесс поднял на нее темные глаза, полные страсти.

— Ты совсем не сделала мне больно.

Улыбнувшись, Мэнди погладила его по лицу.

— Я люблю тебя, Джесс, — прошептала она. — И никогда не переставала любить тебя.

Об этом говорили и ее глаза, и ее сладкие губы.

— Дорогая, — сказал он на родном испанском языке. — Любовь моя.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Затем уложил ее на кровать и долго ласкал, наблюдая, как страсть овладевает ею. С нежностью, которая вызвала у нее слезы, он вошел в нее, и согласный ритм их страсти стал возносить обоих все выше и выше, пока пот не покрыл их тела, как утренняя роса покрывает землю.

Джесс почувствовал, как ногти Мэнди впились ему в спину, и, поняв, что она на грани блаженства, поспешил присоединиться к ее экстазу.

Наконец, ослабевший и счастливый, он обнял ее и положил себе на грудь. Оттого что она всем телом легла на него, он почувствовал боль в спине, но Джесса это не волновало. Мэнди любила его, и это было самое главное.

— Спи, дорогая, спи, — нежно прошептал он.

С рассветом первые солнечные лучи озарили комнату, но не принесли Мэнди разочарований. Она всю ночь не сомкнула глаз, боясь, что ему станет хуже, что рана заставит его страдать. Всю эту ночь ни Джесс, ни Мэнди так и не смогли заснуть.

Шишка на голове уменьшилась за ночь, по приобрела лиловую окраску. Мэнди нежно прикоснулась к ней губами. Она чувствовала свою вину за произошедшее. Ведь если бы она не предложила укротить этого жеребца, с Джесси ничего бы не случилось.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он.

— Маленький поцелуй в медицинских целях не повредит.

Джесс обнял ее за талию.

— Ты чувствуешь себя лучше или все так же? Как спина? Болит?

— Нет, ноет немного.

— Дурачок.

— Давай поженимся.

Мэнди резко подняла голову.

— Что ты сказал?

Джесс не знал, ни когда эта мысль пришла ему в голову, ни почему он сказал об этом так сразу. Они были созданы друг для друга и, по-видимому, поняли это, когда впервые увидели друг друга много лет назад. Но реакция Мэнди смутила его. Он приподнялся и посмотрел в ее глаза.

— Давай поженимся.

Медленно Мэнди села на кровати, смахнув волосы с лица.

— Поженимся, — сказала она очень печально и отвела взгляд в сторону.

— Да, поженимся, будем мужем и женой.

— Джесс, мы не можем пожениться.

— Не можем? — спросил он, не веря своим ушам. — Ты же сказала, что любишь меня, а я люблю тебя. Неужели этого недостаточно для мужчины и женщины, чтобы связать свои жизни навечно?

Понимая, что она обидела его, Мэнди положила руку ему на щеку и сказала:

— Да, но… но мы не можем не считаться с чувствами Джемми.

— А что с ним? Он мой сын, и, по-моему, это как раз подходящий момент, чтобы сказать ему правду.

— Но, Джесс, так как Джемми замешан во всей этой истории, для него будет неожиданностью, что два человека, которые знают друг друга около двух недель, решили так внезапно пожениться. Сначала мы скажем, что поженимся, затем — что ты его отец. Ты понимаешь, это для него будет шоком. Мы просто не можем, еще слишком рано.

— Для кого? Для тебя или для Джемми?

— Для Джемми. Я волнуюсь только о нем. Мы должны принимать во внимание и его чувства.

Хотя она могла с уверенностью сказать, что Джесс недоволен ее решением, негодование, которое ранее выражалось на его лице, постепенно исчезало.

— Хорошо. Но мы не откладываем это в долгий ящик. Мы и так потеряли слишком много времени.

— Он не приходил ночевать, не так ли?