Рождественская сказка

— Я прочел твою записку. Ты, должно быть, только что вышла из квартиры, когда я приехал, — небрежно проговорил он.

Бет едва слышала его. От взгляда на его обнаженный торс у нее перехватило дыхание.

Капельки воды струились по широким, сильным плечам, искрились на груди и, прокладывая дорожки по плоскому животу, исчезали в воде.

О Боже! Так она стояла там и смотрела на него во все глаза, как совсем еще неопытная девушка. Но потом ее словно обожгло осознание, что Джеймс оценивает ее столь же внимательно. Он охватывал глазами стройные изгибы ее тела, даже не скрывая явного мужского интереса.

С ужасом она почувствовала, как все ее тело напряглось, реагируя на этот взгляд, как на физическую ласку.

Стараясь выглядеть внешне спокойной, Бет не спеша вынула Тимми из коляски и осторожно понесла его к воде. Передав его в протянутые руки Джеймса, она скользнула в бассейн.

Надежно поддерживаемый спасательным жилетом, Тимми получил свободу действий: он с энтузиазмом плескался, брызгался и брыкался.

— Пойди поплавай, — лениво предложил Джеймс, — а я присмотрю за Тимми.

Бет послушалась без возражений. И, перед тем как присоединиться к ним, несколько раз проплыла мимо неторопливым кролем.

Затем они поменялись ролями. Теперь уже Бет взяла на попечение Тимми, пока Джеймс плавал.

Бет всегда считала себя умелым пловцом, но, наблюдая краем глаза за Джеймсом, оценила его прекрасный стиль. Конечно, он имел преимущества: сильные плечи и длинные крепкие ноги, гармоничное сложение пловца.

— Я думаю, для Тимми достаточно, — сообщила она Джеймсу, когда тот оказался рядом.

Бет было интересно, что он будет делать дальше. Останется в бассейне? Но Джеймс, после того как помог ей и Тимми выбраться из воды, направился в мужскую раздевалку. Когда Бет и Тимми оделись и вышли к лифту, он уже ждал их там.

— Во сколько ты собираешься уйти сегодня? — спросил он, перебросив спортивную сумку через плечо и помогая ей завезти коляску в лифт.

Бет вздрогнула, виновато осознав, что без напоминания Джеймса она и не вспомнила бы о запланированном свидании с Дэвидом Ричардсоном.

— Около семи, — неопределенно ответила она.

Придется учесть время, чтобы пересечь город из конца в конец. Надо было назначать встречу поближе к квартире Джеймса, но тогда потребовались бы объяснения, давать которые Бет не была расположена. Хотя из всего этого можно извлечь и пользу для себя: можно проверить свою квартиру и забрать почту.

— У Дэвида есть машина?

— Нет, насколько я знаю.

Что бы все это значило?

— Не возвращайся назад в метро, — спокойно сказал он, — возьми такси.

Бет кивнула, и в груди что-то сжалось. Она не могла припомнить, когда в последний раз кто-нибудь действительно беспокоился о ней. Тот факт, что она в любом случае заказала бы такси, не имел значения. Она начала подозревать, что Джеймс от природы очень заботлив и инстинктивно покровительствует всем, кто моложе или слабее.

Как только они зашли в квартиру, Джеймс исчез в своем кабинете. Бет, накормив и приготовив Тимми ко сну, взяла его на руки, чтобы пожелать спокойной ночи Джеймсу.

Она постучала в его дверь, но никто не отозвался. Тогда, предположив, что он слишком занят и поглощен работой, Бет вошла. Джеймс сидел, откинувшись в кресле, заложив руки за голову и положив ноги на письменный стол. Взгляд его был устремлен на противоположную стену.

— Джеймс?

— А? — Он повернул голову, хмурясь, все еще блуждая где-то далеко отсюда. Очнувшись, он резко вскочил на ноги. — Тимми ложится спать? Я и не думал, что уже так поздно.

— Просто удивительно, как быстро летит время, когда занят… — Бет улыбнулась.

— Спокойной ночи, Тим, старик.

Пальчик Тимми забрался в ротик, веки опустились. Бет обняла малыша и понесла его в детскую комнату.

— Он уже почти засыпал с бутылочкой.

— В последнее время младенцы лишены выдержки, — грустно произнес Джеймс, сопровождая Бет.

Случайно взглянув на его спортивную сумку с монограммой, Бет поинтересовалась:

— Для чего здесь буква «Б»?

Секунду Джеймс выглядел озадаченным, но затем, проследив за ее взглядом, торжественно ответил:

— Бах!

— Бах? — недоверчиво повторила она, вглядываясь в его лицо, чтобы обнаружить намек на насмешку. — Собака?

Джеймс усмехнулся.

— Любимый композитор моего отца, но, к счастью, к тому времени, когда родилась Сара, мои родители уже взялись за ум.

Бет из последних сил сдерживала смех. Она не хотела идти на встречу с Дэвидом. Она желала остаться здесь, с Джеймсом. Может быть, не так уж это и ужасно — позвонить и отменить встречу в последний момент? Ведь они с Дэвидом просто приятели, и он, вероятно, не обиделся бы.

Звонок в дверь прервал ее размышления.

— Вероятно, это Джулия, — проговорил Джеймс, бросая взгляд на часы, и направился к домофону.

Бет не стала дожидаться подтверждения; она повернулась и быстро пошла в спальню Тимми. Какая же она идиотка! Ей и в голову не пришло, что Джеймс будет рад ее отсутствию в этот вечер! Несколько бесценных часов уединения в своем собственном доме!

— Еще кофе?

— Нет, спасибо. — Бет улыбнулась светловолосому мужчине. Они сидели друг против друга за столом, покрытым скатертью в бело-красную клетку.

Она чувствовала себя приятно расслабленной, в веселой необременительной компании Дэвида, получая гораздо большее удовольствие, чем ожидала.

— Ну что, пойдем? — предложил он, улыбаясь.

Она кивнула.

— Иначе я усну.

— Это результат общения со мной? — усмехнулся он, поворачивая голову, чтобы позвать официанта.

Бет снова улыбнулась. Было невозможно не любить Дэвида Ричардсона. Он добродушен, весел, с ним просто и непринужденно. В отличие от Джеймса. О черт! Она же поклялась не думать о Феннере, не вспоминать выражение вежливого безразличия на его лице, когда она заглянула в его комнату, чтобы объявить о своем уходе. Он сидел на диване рядом с Джулией…

Бет решительно переключила свое внимание на Дэвида. Разделив по настоянию Бет оплату счета, они забрали пальто и вышли из теплого, семейного паба-ресторана в холод ночного города.

— Я провожу тебя до дома, — проговорил Дэвид, случайно дотронувшись до ее руки, когда они шли по пустынной улице.

— Спасибо. — Она улыбнулась в открытое, доброжелательное лицо, переживая угрызения совести и вину за увертки и отговорки, несмотря на искушение рассказать приятелю о временном изменении своего местожительства.

В его рукопожатии чувствовалась дружеская теплота и приязнь, но не более того. Ни малейшего ощущения волнения, ни трепета от предвкушений…

Его короткий поцелуй на прощание у дома, где она жила, был приятным, но оставил ее равнодушной. Не зная, чувствовать облегчение или разочарование от недостатка эмоций, Бет наблюдала, как Дэвид, удаляясь по дорожке, обернулся помахать рукой, и закрыла дверь.

Она задумчиво поднялась к своей квартире и вдруг совершенно отчетливо поняла, что в отношениях с Дэвидом не хочет переходить границы настоящей, глубокой дружбы.

Отперев дверь, она подняла с пола накопившуюся почту и пересмотрела ее: две рождественские открытки от старых школьных подруг и куча рекламных проспектов. Положив их на стол в холле, Бет произвела беглый осмотр квартиры, затем вернулась в холл к телефону, чтобы вызвать такси.

Повесив трубку, Бет прошла в небольшую гостиную и в ожидании такси села на старенькую, но удобную софу, непривычно ощущая абсолютную тишину. Глаза ее блуждали по комнате, которую Бет старательно обставляла и украшала в прошлом году.

Почему же сейчас она вдруг кажется такой безликой и пустой?

Бет нахмурилась. Она любила свою маленькую уютную квартирку, гордилась, что смогла придать ей комфорт. Бет любила жить одна, ценила уединение. Почему же сейчас она чувствует себя ужасно одинокой?

С облегчением она услышала гудок домофона. Выяснив, что такси приехало, Бет закрыла квартиру, затем, подхватив сумку, быстро спустилась вниз по лестнице.