Свет маяка

- А куда лежит мой путь? - с любопытством осведомился он.

- Ты.., по-прежнему не помнишь? - расстроилась Берил, когда Луис удрученно покачал головой. - Но мне казалось...

- Что тебе казалось? Из того, что мне захотелось заняться с тобой любовью, неминуемо следует, что я, как говорится, в здравом уме и твердой памяти? - Он цинично усмехнулся. - Жаль тебя разочаровывать, но умственные способности обязательным условием для секса не являются. Представители мужеского пола на грани сна и бодрствования обычно действуют под влиянием самых что ни на есть примитивных инстинктов. Я просыпаюсь, обнаруживаю, что сжимаю в объятиях теплую, нежную, благоуханную красавицу, которая пылко отвечает на мои поцелуи... Разумно предположить, что я не стану подыскивать тем для глубокомысленной беседы. Я думал лишь о том, что ты рядом и доступна...

- "Рядом" вовсе не означает "доступна"! - вспыхнула Берил.

- А по-моему, ты не слишком-то сопротивлялась. Если бы не этот неуместный приступ застенчивости...

- Неуместный?! По-твоему, мне следовало отдаться совершенно постороннему человеку? - возмутилась молодая женщина. - Человеку без имени, без биографии? Да ты, похоже, больше озабочен не столько утратой памяти, сколько тем, что секса недополучил!

Лицо его словно окаменело, глаза потемнели от боли.

- Ты дала мне имя, - тихо напомнил он. - Меня зовут Луис.

Берил снова жарко вспыхнула - на сей раз от стыда. Еще бы - вышла из себя, наговорила гадостей человеку, который и защитить-то себя не в силах!

- Прости... - начала она.

- Думаешь, мне все равно? - оборвал ее Луис. - Думаешь, мне по душе подобная беспомощность? Чувствуешь себя этаким изгоем общества, вроде Старого моряка. Как там у Колриджа? "Один, один, всегда один, один среди зыбей, и нет святых, чтоб о душе припомнили моей..." Да, верно, строки из Колриджа я отлично помню! Я просто кладезь всяческой бесполезной информации! Помню наизусть стихи Джона Донна, названия планет и созвездий, рецепт шанхайского соуса и теорию относительности Эйнштейна! Голова у меня битком набита дурацкими сведениями, полагающимися каждому цивилизованному человеку, - вот только о себе самом я ничего сказать не могу! - И он ударил кулаком по столу.

Берил почувствовала, как ощутимо дрогнула и завибрировала гладкая, надежная, безликая стена, отгородившая небольшую часть ее жизни. Она-то, по крайней мере, утешалась тем, что ее незримый барьер ограничен во времени и пространстве. А каково человеку, для которого эта преграда протянулась до бесконечности во всех направлениях, отъединив от собственной личности? Нет, не права она была, считая, что Луис не осознает всего ужаса своего положения и относится к случившемуся с возмутительным легкомыслием. Просто он не привык выставлять чувств напоказ.

- Прости, - глухо повторила она, машинально заварила кофе и протянула Луису чашку, точно залог мира.

Тот молча принял ее и принялся сосредоточенно изучать содержимое. Берил проследила за его взглядом - и тут же поняла, в чем дело. В ее собственной чашке был угольно-черный, крепкий напиток, а гостю она непроизвольно добавила молока и сахару.

- Предпочитаешь черный кофе? Луис медленно поднял глаза, вгляделся в встревоженное лицо собеседницы.

- Не знаю. - Он осторожно отхлебнул - и даже зажмурился от удовольствия. Ох, до чего вкусно. Как раз то, что я люблю! В самую точку попала!

- При.., при сотрясении мозга молоко и сахар очень полезны, - пролепетала Берил.

Она сама не знала, с какой стати ей нужно было оправдываться, притягивая за уши дурацкие объяснения. Ну, угадала - и что с того?

- Интуитивная прозорливость, вот как это называется! - Луис поднял чашку в шутливом тосте. - С первого взгляда распознать мои вкусы. Да, не каждый психолог на такое способен! Там один кусочек сахару, да?

- Два, - прошептала Берил, точно сознаваясь невесть в каком преступлении, и торопливо добавила:

- Для гренков есть белый хлеб и черный. Какой ты любишь?

Луис с наслаждением отхлебнул еще кофе и посмотрел ей в глаза.

- Попробуй удивить меня еще раз. Можно подумать, ты знаешь меня лучше, нежели я сам!

- Ну, на данный момент это не Бог весть какое достижение, - фыркнула Берил и тут же в ужасе закрыла рот ладонью. - Извини, мне не следовало так говорить.

- Почему нет? Это правда, Берил. И я могу взглянуть правде в лицо. Можешь ли ты, вот в чем вопрос?

Молодая женщина похолодела от недоброго предчувствия... Но тут раздался громкий стук в дверь, и она кинулась открывать, выбросив из головы загадочное замечание своего гостя.

На пороге стоял Огастус Макнайт - мокрый насквозь.

- Привет. Извините, что так рано. Жена послала в магазин, вот я и подумал, что загляну к вам по дороге, проверю, как там наш пациент. - Врач дружески подмигнул Луису, стягивая резиновые сапоги, доверху заляпанные грязью. Гляньте, что я подобрал на дороге. - Огастус извлек из-под плаща саквояж из натуральной кожи. - Это, часом, не ваше?

Луис равнодушно скользнул по нему взглядом.

- Не знаю. Может быть.

- Он все еще ничего не помнит, - поспешно пояснила Берил. - Где вы его нашли?

- Это не я. Это наш маленький четвероногий друг. Судя по виду саквояжа, Бони вытащил его из сточной канавы.

- Ох, Бонифас! - Испачканные в грязи уши виновато поникли, и молодая женщина поспешила исправиться:

- Умница моя! Славная со-, бачка! - Хвост снова заходил из стороны в сторону, во все стороны полетели комочки грязи.

Поставив насквозь промокший саквояж на полу в кухне, Огастус усадил пациента за стол в гостиной, внимательно осмотрел его и подтвердил первоначальный диагноз: внутренних повреждений нет, условные рефлексы не заторможены, швы держатся недурно, рана подживает. Не спеша отхлебывая кофе, он обрушил на Луиса град вопросов, на первый взгляд достаточно бессмысленных.

- Почему бы нам не заглянуть в саквояж? нетерпеливо осведомилась Берил, видя, как заметно мрачнеет ее гость, досадуя, что не в силах назвать простейшие факты.

- Мне просто хотелось проверить, что он сумеет вспомнить, не имея перед глазами подсказок. Перед нами самый что ни на есть классический случай травматической амнезии, прямо как по учебнику, - сообщил врач, обращаясь к Луису. - Ваши приобретенные навыки ничуть не пострадали. Затронута лишь событийная память, что, разумеется, подразумевает ваш личный и эмоциональный опыт.