Пока я с тобой

– Ты совсем не понял, о чем я говорила!

– Я понял. Ты хотела извиниться за…

– Извиниться? За что?

– За ту ночь, – сказал он осторожно. – За то, что дразнила меня.

– Я тебя дразнила? – Она с таким изумлением смотрела на него, что на секунду ему показалось, уж не говорит ли он по-гречески? – Ты сошел с ума!

Его губы сжались.

– Похоже, что один из нас точно сумасшедший.

– Той ночью ты хотел воспользоваться ситуацией. А сейчас – сейчас, о боже, так полон собой, что думаешь… Неужели ты действительно думаешь, что я здесь для того, чтобы умолять тебя взять меня в постель? – Она подняла руку и уперлась ладонью в его грудь – Я здесь для того, чтобы сказать, что я собираюсь домой!

– Ты пришла в мою комнату… Ты ждала меня… И все для того, чтобы сказать, что собираешься уехать отсюда?

Его голос звучал глухо и как-то странно невыразительно. Ее сердце сжалось.

Она думала, что он будет резок с ней, и тогда она скажет ему, что было бы абсолютно неразумно оставаться друг с другом еще на протяжении шести месяцев.

Зачем мучить друг друга, какая в том необходимость?

Она могла бы поехать домой. А затем дала бы ему право навещать их сына тогда, когда он этого пожелает.

– Наверно, мне следует объяснить, почему я здесь.

– В этом нет никакой необходимости. Я и так знаю причину. Ты слегка перегнула палку, твое представление той ночью…

– Это не было представлением!

– И ты подумала, что, если первой скажешь, что хочешь уехать, меня это обеспокоит и я постараюсь удержать тебя.

– Все совсем не так! Я никогда…

Он схватил ее за плечи и резко подтянул к себе.

– Ставки повысились? – Его глаза сузились. – Сколько тебе обещала Кей за твою роль в этой пьесе?

– Ничего!

– Возможно, и так. Возможно, ты ждала того момента, когда мой сын окажется у меня на руках, и тогда-то ты и спросила бы о деньгах? – Его пальцы впились в ее плечо. – Но судьба предложила тебе лучшую карту.

– Неужели же в твою твердокаменную голову не может пробиться такая простая мысль, что не все может быть связано только с тобой.

– Нет. Все это связано со мной. Моим богатством. Моим титулом. – Его рот дернулся. – И той сладкой приманкой, которую ты держишь у меня перед носом.

И, прежде чем она успела отступить, он поцеловал ее, грубо впившись губами в ее рот. Она изогнулась, пытаясь вывернуться из его рук, и укусила его за нижнюю губу.

Он почувствовал во рту вкус крови и отпустил ее. Медленно поднял руку, прижал ее к губам…

– Будь осторожна. Мое терпение не беспредельно.

– Вам не все позволено!

– Вы в моей стране. Здесь я могу делать все, что захочу.

Он протянул руку к телефону и нажал вызов.

– Эсиас, перенесите вещи мисс Мэдисон в мою комнату. Да, немедленно!

И, отложив телефон в сторону, взглянул на Айви. Она стояла, высоко подняв голову, прямая как струна, и смотрела на него пылающими от гнева глазами. Во всем ее облике было что-то завораживающее.

Она была так восхитительно-прекрасна, что кровь застучала в его ушах.

Он мог бы взять ее прямо сейчас. Показать ей, что значит принадлежать ему. Превратить эту холодную красоту в жаркое пламя.

Но он не сделает этого. Нет, не сделает. Чем дольше ему придется ждать, тем слаще будет ее подчинение.

Дамиан направился к низкой широкой ванне, повернул кран, снял мокасины, стянул через голову свитер, расстегнул ремень – все он проделывал так, как будто был один.

Бесценная ваза, просвистев над его ухом, разбилась в двух шагах от него.

Медленно повернувшись, он посмотрел на Айви. Ее потемневшие глаза были полны презрения и ненависти. А затем ее взгляд упал на его широкие плечи, скользнул вниз по мускулистой груди…

– Хотелось бы увидеть больше, а? – тихо сказал он и положил руку на молнию брюк.

Ее щеки вспыхнули, она повернулась и выскочила из комнаты.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Она в ловушке. Подобно мухе в янтарной капле. В прекрасном дворце, который по сути ничуть не лучше тюрьмы.

Дверь в комнату, куда она перебралась в отсутствие Дамиана, была открыта. Перед распахнутым настежь шкафом стояла горничная, собирая ее вещи. Эсиас был тут же.

– Оставьте в покое мои вещи!

Горничная отпрянула назад, вопросительно взглянула на Эсиаса и снова подошла к шкафу.

– Вы не слышали меня? Не трогайте мои вещи!

– Его Высочество распорядился, – начал Эсиас.

– Мне нет никакого дела до его распоряжений! – вспыхнула Айви и указала рукой на дверь. – Выйдите из моей комнаты.

Дворецкий, словно хорошо обученный робот, щелкнул пальцами горничной, развернулся и четким шагом направился к выходу.

Айви с треском захлопнула за ними дверь, повернула ключ и опустилась на край постели.

На Миносе она не останется. Это было решено. Другое дело – как ей отсюда выбраться? Здесь не было ни решеток на окнах, ни замков на дверях. Да и зачем они? Остров находился в самом центре Эгейского моря. И покинуть его можно было только по воде или по воздуху.

Конечно, здесь были взлетно-посадочная дорожка для самолетов, вертолетная площадка, а в глубокой бухте стояли несколько катеров и большая яхта размером с хороший корабль.

Но все это, так же как и каждая унция белого песка на узкой полоске пляжа, тянущегося вдоль крутого берега, темные вулканические скалы и тысячефутовые горы, поросшие мохнатыми соснами с рыжими стволами, принадлежало Дамиану…

И уехать она могла отсюда только с его разрешения.

Если не считать Эсиаса, кто был к ней приставлен, словно Цербер – трехголовый пес, охранявший Аид, – люди, живущие в этом маленьком, строго контролируемом государстве, были вежливы и добродушны.

Горничные и садовники, повар и управляющий – все они улыбались, когда видели ее; и пилот лайнера, который целыми днями сидел над картами в белом домике возле посадочной полосы, был радей; и старый морской волк, обихаживающий свою шхуну, приподнимал шляпу и одаривал ее широкой щербатой улыбкой, когда она проходила мимо.

Все они говорили по-английски достаточно хорошо, чтобы сказать «о да, в это время года ужасно жарко» и «в самом деле, море сегодня такого изумительно глубокого темно-синего оттенка». Но стоило только Айви заикнуться о том, а не мог бы кто-нибудь из них оказать ей любезность и помочь выбраться с этой чертовой кучи камней, как они тут же теряли свои лингвистические способности и, недоуменно почесывая в затылке, разводили руками и пожимали плечами.

Все дрожали от страха перед Его Высочеством принцем Дамианом.

Айви вскочила на ноги и подошла к шкафу. Должен все же найтись хоть один, кто отважился бы ей помочь! Может быть, пилот вертолета? Может быть, ему Дамиан забыл сказать, что она здесь вроде как в заключении. Во всяком случае, это ее последний шанс.

Она достала из шкафа белые джинсы.

– О боже…

Она втянула живот так, что, казалось, пупок прилип к позвоночнику, но все без толку – молния не застегивалась.

Отшвырнув джинсы в сторону, Айви повернулась к зеркалу. Внимательно посмотрела на себя, положила руку на свой округлившийся живот и… улыбнулась.

Ребенок – ее ребенок! – уже немного подрос. Ее… и Дамиана.

Нет. Капля семени в презервативе еще не делает мужчину отцом. Любовь, интерес, желание, чтобы этот маленький человек появился на свет, – вот что имеет значение. Был ли Дамиан заинтересован, влюблен, хотел ли он этого ребенка?

Ни в коей мере. И сейчас он хотел забрать ребенка только потому, что ему нужен наследник.

Два дня, проведенные в отсутствие Дамиана, дали ей возможность все обдумать.

Айви, конечно, не могла себе позволить платить пять сотен долларов в час манхэттенскому адвокату, но она знакома со многими влиятельными людьми. Это было одним из преимуществ ее профессии. И, возможно, с их помощью она нашла бы хорошего адвоката, согласившегося вести ее дело только за то, чтобы его имя попало на первые полосы газет.