Рассвет для двоих

Граф! Во как! Лу взяла конверт и царственным кивком поблагодарила горничную. Оставшись в одиночестве, забралась с ногами в мягкое кресло и распечатала письмо.

Внутри оказались деньги, целых пятьсот фунтов, и короткая записка. Граф Бонавенте извещал, что неотложные дела пока не позволяют ему лично поприветствовать мисс Лу Джонс, обещал увидеться с ней вечером в ресторане отеля и просил принять небольшую (ха-ха!) сумму на первоначальные расходы. Все.

Лу проскакала по всему номеру на одной ножке, потом стремительно разобрала вещи — они довольно сиротливо поместились в одном углу громадного платяного шкафа (платье, еще платье, юбка, две блузки, сменные джинсы, шерстяной свитер, белые лодочки, кожаные мокасины) и на половине полочки в изящном резном комоде (трусики, лифчики, чулки, носочки, пять футболок). Полюбовалась на это зрелище, фыркнула, захватила свежую футболку и отправилась обживать ванную.

Косметика сразу оживила бело-золотой пейзаж, и Лу почувствовала себя почти как дома. Вернее, самую чуточку как дома. Долго стояла под упругими струями воды, пела себе под нос, улыбалась собственным воспоминаниям и мыслям о будущем.

Высушила волосы крошечным, но мощным феном, обнаружившимся на полке в ванной, намазалась дневным кремом, отправилась в холл и села остывать в кресло.

Пока Лу была в душе, ей в номер принесли фрукты, минеральную воду, печенье и сок, и девушка вспомнила, что изрядно проголодалась. Жуя банан, Лу решила быстренько составить план своего пребывания в Лондоне. Вообще-то они сюда приезжали всей семьей, раза три или четыре, но это было давно, когда жив был их старенький «додж». Тогда Джонсы остановились в дешевых номерах где-то на окраине и провели отличные выходные, гуляя по Лондону пешком. Лу помнила, как очаровал ее старый город, и решила повторить прогулку. Для этого требовалась карта, но, наверное, она есть у портье?

Так, потом зайти в магазин и купить платье для ресторана и всякую дребедень. Вечером ресторан, потом спать, спать, спать, а завтра встать пораньше. Для начала Биг Бен, собор святого Павла, йотом Национальная галерея, потом можно посмотреть на восковые фигуры и покататься на двухэтажном автобусе, непременно на крыше. Вечером театр - если граф-импресарио не придумает еще какого-нибудь дурацкого ресторана. Пожалуй, надо купить не одно платье. И туфли. И плащ. И еще косметики, а то в тушь уже приходится плевать.

Лу залпом выпила минералку, схватила сумочку, сунула в карман джинсов деньги и отправилась гулять по Лондону. Портье внизу разменял ей сотенную бумажку и снабдил бесплатной картой Лондона («Подарок, мисс!»). Жизнь улыбалась Лу самой широкой улыбкой в мире, солнце светило, лица всех без исключения прохожих казались милыми и доброжелательными.

Альдо траурным голосом поблагодарил девушку, подтвердившую его заказ на два авиабилета до Рима, и опустил трубку на рычажки слегка дрожащей рукой. Итак, судный день все ближе. Мисс Джонс не заболела корью, не заблудилась и не передумала, она в Лондоне, в отеле «Плаза», и уже отправилась тратить его, Альдо, предпоследние, так скажем, денежки.

Вечером в ресторане им предстоит о многом поговорить. Завтра он хотел сводить ее в оперу, впрочем, в опере трудно разговаривать, а ведь у них полно тем. Да и нужна ли ей опера? Хотя, консерватория все-таки... Да, но возможность потратить пятьсот фунтов на тряпки для нее тоже наверняка привлекательна. Интересно, как она оденется к ужину? То платье с блестками ей шло, хотя и было вульгарно, но ведь то был сценический костюм, а сейчас... А сейчас еще более сценический!

Женщина-вамп, тихоня-отличница, переливающаяся бабочка — такой он ее уже видел. Сегодня вечером ей предстоит переодеться в светскую даму. Завтра тоже.

О чем ты думаешь, идиот? Вернее, о чем ты думал?

Положим, папа ее одобрит. Мама все равно не признается. Джакомо будет язвить, сестры — кудахтать о своем, о женском. Но если в Корильяно нагрянет Вероника — а она нагрянет, потому что не нагрянуть не может, — то фиктивной супруге придется нелегко. Вероника отомстит ей разом за все, и уж за собственный позор трехлетней давности — особенно. М-да. Задачка.

Ему, Альдо, предстоит защищать эту девицу, к которой он не испытывает никаких чувств. Предстоит играть роль молодого влюбленного мужа. Вот о чем надо беспокоиться! Эта певичка сыграет хоть ведьму в «Макбете», лишь бы деньги платили, но самому Альдо придется несладко. Актер из него может получиться никудышный.

Он умел флиртовать, умел ухаживать, умел даже изображать страсть, но вот изображать мужа... А сколько возни будет с раздельными спальнями? Слуги на второй же день узнают, что молодой синьор не спит со своей женой, еще через пару дней это дойдет до папы, и что тогда?

Надо будет с ней договориться и перебегать в ее спальню за полчаса до подъема. Ужасно глупо, но что делать. Приходится идти на жертвы.

Альдо даже застонал, представив себе весь идиотизм ситуации. Вскакивать по будильнику, бежать в смежную спальню, ложиться рядом с этой особой и маяться еще полчаса, пока не придет Марио с утренним кофе... Целовать эту нахалку на глазах у всех. Обнимать ее за талию.

Кстати, талия у нее очень тонкая. Вообще, экстерьер, так сказать, на высоте. Нечего сказать, если бы можно было обойтись, скажем, только фотографиями, то папа мог бы остаться доволен.

А еще хорошо бы было бы, если бы папа, мама и Джакомо, а также Вероника, сестры и еще масса народу не знали бы английского языка. Тогда молодой жене нужно было бы только мило улыбаться, а Альдо переводил бы все, что считал нужным. Если бы знал, что именно нужно.

Молодой граф Бонавенте со стоном заметался по своей маленькой холостяцкой квартирке на Арундейл-стрит. Только подумайте, уехать из этого рая, бросить все — и ради чего? Ради папиного самодурства!

Альдо понимал, что в мире вряд ли найдется человек, способный понять его терзания. В конце концов, речь идет о миллионах. Пойди, объясни всем, что тебя вполне устроит небольшое пособие, да и то только на то время, пока собственный бизнес не начнет приносить доход. Должен же он когда-нибудь начать это делать?

Нет, никто его не поймет. Обзовут неблагодарным, капризным, избалованным аристократом, заевшимся оболтусом, еще как-нибудь. Папа точно считает его оболтусом. Его надежда — это Джакомо. И почему нельзя сразу передать все ему? Лодовико Сфорца был великий человек, спору нет, но с тех пор прошло несколько веков! Традиции должны быть милыми и необременительными, вроде того, как мама и сестры каждый год бродят босиком в бочке с молодым виноградом нового урожая.

Альдо уныло поплелся в ванную. Надо потихоньку приводить себя в божеский вид. Хватит впадать в уныние. В конце концов, барышня Джонс тоже должна продумать свое поведение, это и ее касается. Если дело не выгорит, Альдо ждет просто скандал, а вот она потеряет деньги.

Лу вернулась в отель в половине шестого и самым позорным образом заснула, едва успев прилечь на диванчик в гостиной. Из сладкого сна ее вырвал телефонный звонок. Портье сообщал, что мистер Бонавенте ждет мисс Джонс в половине восьмого в ресторане отеля.

Часы показывали без четверти семь, и Лу заметалась спросонья по комнате, потом вспомнила про принесенные пакеты и свертки, заставила себя успокоиться и принялась мерить обновки.

Все покупки она очень удачно совершила в универмаге «Харродс». Наверное, эксклюзивные бутики могли предложить вещи и пошикарнее, но ей понравилось именно это жемчужно-серое шелковое платье, к нему в тон нашлись туфли на высоченном каблуке, а в отделе бижутерии — очень изящная роза из искусственных жемчугов и стразов, в меру блестящая и прямо-таки просившаяся на новое платье. Мама Роза подарила ей на прощание нитку настоящего жемчуга, и сейчас Лу с удовольствием рассматривала себя в зеркале. Единственное, что ее несколько озадачило, так это то обстоятельство, что под тонкий шелк платья было решительно невозможно надеть хоть какое-то белье. Верхняя часть Лу не очень волновала - грудь у нее была небольшая, упругая, и девушка привыкла обходиться без лифчика, но вот прилично ли идти в одних колготках без трусиков?!