Девушка из универмага

Когда Вин всовывала ключ в решетчатую дверь, которая в будущем должна была принадлежать № 2884, в комнату с шкафчиками с шумом ворвалась сардинка.

— А, милочка! Я рассчитывала поймать вас здесь. Одну только минутку, и мы вместе побежим в учебную комнату, если вы согласны.

— С удовольствием, — ответила Вин, и они вместе вы­шли.

— Я попала в игрушечное отделение, — сказала сар­динка, — а вы?

— Мое называется отделением двухчасовой распродажи со скидкой.

— В подвальном помещении?

— Нет, в первом этаже.

— Благодарите свою судьбу. Большинство непрофес­сионалов попадает в подвальный этаж распродажи со скид­кой. И хорошо, если они выдерживают там первый день. Но вам повезло. Судя по вашему виду, вы принадлежите к тем, которые побеждают.

— Меня так и зовут: Вин, Винифред Чайльд [5].

— А меня Сэди Кирк. А вот и комната для обучения, хотя она называется комнатой для отдыха. Я попала сюда потому, что очень мало разницы в чековой системе у Рольса и у Бингеля, где я работала, пока грипп не заставил меня слечь в постель и мое место заняли. Я решила попытать счастье у «Рук». Но мне все же не мешает подучиться. Ся­дем рядом, и я помогу вам, чем смогу.

— Вы очень милы, — пролепетала Вин.

— Вы тоже, — послышался нежный ответ.

Комната для отдыха была очень симпатична, если бы когда-нибудь представлялся случай отдыхать в ней, но мисс Кирк прошептала, что этого никогда не бывает. Здесь были во всю стену полки с книгами, со стеклянными дверцами, несколько кушеток с подушками и много удобных кресел.

На маленьких столиках лежали очень старые номера иллюстрированных газет и журналов. На больших окнах были зеленые занавеси, смягчавшие ослепительный свет, который проникал через них и, по словам мисс Кирк, не про­пускавшие пыли. Пол был выкрашен в темный цвет и ме­стами покрыт коврами. Вообще комната могла служить прекрасным «местом для показа», если бы какая-нибудь влиятельная, сующая всюду свой нос, миллионерша стала выказывать интерес к «условиям жизни приказчиц».

Одна из стен длинной узкой комнаты была почта сплошь занята огромной аспидной доской, предназначенной выпол­нять роль чековой книжки. Перед доской стоял бледный молодой человек робкого вида, который кашлял и прочи­щал хорошенько свое горло, объясняя группе приказчиц Питера Рольса специальную упрощенную и на современный лад усовершенствованную систему складывания цен товаров, продаваемых со скидкой, самым быстрым и научным спосо­бом. Вин, внимательно прислушиваясь, легко схватила сущ­ность системы, но она задавала себе вопрос, «справится» ли она с ней, когда придется применять ее на практике при двухчасовой продаже со скидкой. Мисс Кирк скоро заметила, что разница между этими и другими системами не слишком велика, чтобы ей стоило утруждать себя, и начала пускать остроты по различным адресам.

— Это — приказчик, обучающий продаже, — шепнула она своей высокой протеже. — Мне кажется, он новичок в своем деле и робеет перед нами — девушками. Но бьюсь об заклад, что он может быть груб с мужчинами, если к тому представится случай.

Вин, не забывшей своего любопытства, вызванного за­гадочным разговором рыжеволосой девицы с управляющим, хотелось расспросить об этом сардинку, которая, казалось, знала все, что ей полагалось и не полагалось знать. Но новичкам не следует терять ни одного слова, сходящего с нерв­ных губ учителя. — Вы скажете мне об этом после, — попро­сила она; — мне следует послушать это.

— Ладно. Вы завтракаете на службе или вне ее?

— Я полагаю, что на службе.

— То же сделаю и я, хотя, как я слышала, здесь грязно, и плохо кормят. Попробуем, однако.

Вин не решилась отвечать. Она с трудом усваивала по­следнюю часть урока. Затем пятнадцать минут обучения окончились, и для нее начиналась действительная борьба за существование в качестве одной из рук Питера Рольса.

Не оставалось времени для того, чтобы позволить себе роскошь сговориться о завтраке. Девушки встретятся, если позволят обстоятельства. Игрушечное отделение было на ше­стом этаже, так что им сразу же пришлось расстаться, а Вин пошла вниз, одна навстречу своей судьбе.

Заведующий ее этажом указал ей ее место, где имелось объявление о начале в половине одиннадцатого большой двухчасовой распродажи со скидкой цветных блузок, шарфов и дамских безделушек. Когда он указал девушке путь через толпу людей, он внимательно взглянул на нее, и она сделала бы то же самое, если бы это можно было сделать незаметно. Она смутно слышала, что старшие приказчики в Англии могут как содействовать карьере служащих, так и губить ее. Возможно, что в Америке происходит то же самое и даже в большей степени, так как в этой свободной стране всякий, имеющий какую-нибудь власть, пользуется большими правами, чем где-либо.

Она заметила с первого взгляда, что этот человек был чрезвычайно красив. Он был высокого роста, смугл и гладко выбрит, с приглаженными черными волосами и темными гла­зами. Видя, что он сочувственно взглянул на нее своими грустными темными глазами, Вин отважилась, с подобающим уважением, попросить у него небольшого разъяснения, что такое двухчасовая распродажа со скидкой.

— Это значит, — разъяснил он, — что некоторые товары отпускаются в течение двух часов со скидкой, — а все, что останется после того непроданным, снова идет по обычной цене. Это довольно тяжелое испытание для новичков. Упра­вляющий, мистер Меггисон, назначил вам довольно тяжелое испытание, — добавил он. А затем, после минутной паузы, сказал: «Вам придется очутиться как бы в осином гнезде. Там сегодня в атмосфере много электричества, но держите выше голову и все обойдется».

Они вошли в пустой четырехугольник, образованный че­тырьмя длинными прилавками. Над ними висел плакат из красных и черных букв, возвещающий о начале продажи в половине одиннадцатого: всякая вещь может быть продана со скидкой до двенадцати с половиной. Внутри находилось шесть приказчиц, по две с каждой стороны четырехуголь­ника, и в голове Вин промелькнул вопрос, почему ей пред­назначено работать без пары. Этот вопрос волновал, в связи с предупреждением заведующего этажем.

Шесть приказчиц пользовались затишьем перед бурей — временем до начала торговли, — чтобы сделать последние приготовления к продаже. В момент, когда Вин очутилась внутри четырехугольника, она почувствовала себя так, как если бы неожиданно попала под грозовую тучу. Старшая про­давщица рвала и метала. Это была красивая еврейка, с очень густыми бровями, старше других, хотя едва ли достигшая 30 лет и начавшая сильно полнеть.

— Проклятье, — задыхаясь произнесла она — поставить меня сюда! Всякий дурак поймет этот фокус…

Она говорила, не обращая внимания на новенькую, если не считать ее пронизавшего насквозь все лицо и фигуру Вин взгляда. Ее нежные атласные смуглые руки с блестяще отполированными коралловыми ногтями, дрожали, когда, же­стикулируя, она размахивала ими над товарами, нагро­можденными на четырех прилавках. Казалось, что она обра­щала свои проклятья на блузки, шарфы и дамские безде­лушки.

— О, мисс Штейн, разве вам не ясен этот прием? — возразила худощавая, очень малокровная девушка, — товары расценены так дешево, что, может быть, их можно будет сбыть.

— Взгляните на них, взгляните только, — кричала еврей­ка. — Разве здесь есть что-нибудь, что хотя бы одна из вас выбрала в качестве подарка? Они могли бы меня послать в подвальное помещение и дело с концом. Но я покажу ему, и ей тоже, сколько я успею сделать, раньше, чем закон­чится день.

Возбуждение этой эффектной женщины было настолько страстно, что Вин почувствовала, как оно передается ей. Она не знала того, что случилось, хотя остальные, видимо, это знали, сочувствуя или делая вид, что сочувствуют ев­рейке. Но даже она, будучи здесь чужой, могла придти к определенным заключениям.

Мисс Штейн назначили продавать вещи, которых по ее мнению, никто не станет покупать. Кто-то, обладающий властью, поставил ее в это положение, чтобы причинить ей неприятность. В этом была замешана еще одна женщина, здесь должна играть роль ревность.