Под угрозой шантажа (Начнем сначала)

Она заметила, как он внезапно напрягся, но голос его звучал спокойно и немного насмешливо:

— Длинная история.

— У нас целый день, — возразила Селина. О Боже, она вовсе не собирается проводить с ним целый день! Чем меньше они станут видеться, тем лучше. Безопаснее.

Адам ухмыльнулся и сказал нечто такое, что заставило Селину горько пожалеть о своих словах:

— Намек понял. Но есть куда более приятные способы времяпрепровождения.

Селина сделала вид, будто пропустила его слова мимо ушей. А что, собственно, еще ей оставалось делать? Она взяла чашку, которую протянул Адам, отошла к камину и подчеркнуто внимательно принялась разглядывать висящую над ним акварель. Облокотившись на спинку высокого кресла, она смотрела на изящно выписанный каминный домик, приютившийся среди гор, и маленькими глотками пила кофе. Как только допьет его — сразу уйдет, а если Адам снова заикнется о женитьбе — запустит чашкой ему в голову.

Но когда он спросил:

— Скажите, неужели вы имеете что-нибудь против брака? — Селина прикрыла глаза. — Монашкой вроде бы становиться не собирались. Мартин говорил, мальчишки увивались за вами, едва вам исполнилось шестнадцать лет.

Селина чувствовала, что сейчас взорвется. Чашка едва не выпала из ее рук. С трудом сдерживаясь, она вскинула на Адама сверкающие гневом глаза.

— И что из того? — процедила она. И зачем только Мартину понадобилось вдаваться в такие подробности? Да, носилась с мальчишками, ну и что? Ничего серьезного в их играх не было. А потом, когда повзрослела, ее больше беспокоила собственная карьера, чем желание поскорее выскочить замуж. Любовь, чувства — тогда она ничего этого не понимала. Зато начала понимать сейчас. Может быть, все дело в том, что ей попросту не встречался мужчина, способный пробудить ее чувства. Такой, как Адам Тюдор… Селина вздрогнула, когда он вырвал ее из задумчивости:

— Значит, обет безбрачия вы не давали? Как и я, должен заметить. К тому же я уже вполне созрел для того, чтобы обзавестись семьей, — я вам говорил. Да и у вас нет никаких объективных причин отказывать мне, так что давайте поговорим о нашем совместном будущем.

Он зажег огонь в камине (газовый камин был устроен так, чтобы создавалось впечатление, будто он топится от угля), взял чашку с кофе и сел в одно из кресел.

Селина с трудом удерживалась от желания вылить остатки кофе ему на голову. Поставив чашку на стол, она отрубила:

— Я ухожу. У меня нет ни малейшего желания выслушивать весь ваш вздор.

— А полтора миллиона для вас имеют смысл? Фунтов стерлингов, я имею в виду. Или деньги для вас не важны?

Селина повернулась, изумленно глядя на него широко раскрытыми глазами. Она чувствовала, что совершенно сбита с толку, но ему незачем знать о ее состоянии.

— Не понимаю, о чем вы, — сумела выдавить она.

— В самом деле? — Он усмехнулся. — Уверен, что все прекрасно понимаете.

Селина пытливо изучала холодные зеленые глаза, но увидела в них лишь презрение. Чувствуя, что вот-вот взорвется от гнева, девушка прикусила нижнюю губу.

Нет ни малейшего смысла дразнить его, все равно это ни к чему не приведет. Адам лишь еще больше смутит ее.

Набрав в легкие побольше воздуха, она повторила:

— Я не понимаю, о чем вы. И я не лгу.

— Или лжете только тогда, когда сие вам удобно? — Он поставил чашку на каминную полочку и направился к ней, заставив сердце девушки замереть, а потом — бешено заколотиться. — Вы обманывали меня в отношении Мартина. Почему же я должен верить вам сейчас?

— Я объяснила, почему! — Она не отступит, она ни за что не позволит себе отступить. — Зачем же еще мне вам говорить неправду?

На мгновение Селине показалось, что в глазах его промелькнуло сомнение, но вот они снова будто заледенели, а губы искривились в язвительной усмешке.

— Ну что ж, не такой уж это и грех, да и я не требую от жены святости. — Он пристально смотрел на ее раскрасневшееся лицо. Низким, с хрипотцой голосом Адам проговорил: — Мне нужна душа и еще преданность. И то, и другое у вас, вне всякого сомнения, есть. — Он передернул плечами и цинично добавил: — Ложь распознать нетрудно. Не пытайтесь провести меня.

— А почему я вообще обязана выходить за вас замуж? — возмутилась Селина. Нужно выиграть время, чтобы справиться наконец с охватившим ее душу смятением.

Тюдор невозмутимо ответил:

— Почему? А сумма приблизительно в полтора миллиона, как я уже сказал, вас не прельщает? — Он взмахнул рукой, показывая на второе кресло — у камина: — Сядьте, я с удовольствием все объясню.

— Предпочитаю стоять. — Так Селина чувствовала себя уверенней. А вот Адам явно привык к беспрекословному подчинению. Он поднялся и подошел к девушке. Селине показалось, что в комнате стало как-то уж слишком жарко. Она сделала попытку увеличить расстояние между ними, но тут же ощутила, что Адам сжал ее плечи.

— Не пытайтесь бежать, — предупредил он. Его низкий голос лишал девушку воли. — Вам это не удастся. Поверьте, я не шучу.

Он сжимал ее плечи. Девушка снова постаралась вырваться, сознавая, что находиться так близко от него — чересчур опасно. Сердце ее готово выскочить из груди. Но попытка окончилась полным провалом. Селина добилась лишь того, что Адам подхватил ее на руки и опустил на диван у камина. Он продолжал держать девушку в плену своих рук, буравя взглядом. А она безвольно, как завороженная смотрела в его изумрудные гипнотизирующие глаза.

Наконец он осклабился, убрал руки и приказал:

— Сядьте.

Он ведет себя возмутительно, дрессирует ее, как какую-то собаку, делает с ней все, что хочет. А ведь почудилось, будто между ними промелькнула искра понимания.

— Хотите узнать причины — извольте, — холодно произнес Адам. Угроза, прозвучавшая в его голосе, вызывала неодолимое желание куда-то убежать, спрятаться. Но Селина попыталась взять себя в руки и не поддаваться на провокации. Вот если бы только он не сидел так близко, обрести душевный покой было бы гораздо легче. И все же его надо выслушать. — Ровно год назад Мартин обратился ко мне за финансовой поддержкой. Дела в сети ваших магазинов пошли на спад, и ему потребовались инвестиции. Мой банк сделал такое возможным. Естественно, нам пришлось условиться о залоге. Мартин заложил дом в Лоуэр-Оттерли и лондонскую квартиру. Надеюсь, вы знали об этом?

Селина покачала головой — но не потому, что информация была для нее новостью, а потому, что только сейчас догадалась, откуда она знает имя Адама Тюдора и почему постоянно испытывает смутную тревогу.

Однажды она прочитала статью в одной из финансовых газет о молодом энергичном честолюбце. Он достиг того, что стал во главе одного из старейших банков Сити и занял довольно прочное положение в финансовом мире.

Адам Тюдор. Сын Мартина. Мартин обратился к нему за поддержкой, и незаконнорожденный сын нашел возможность помочь отцу, хотя тот и не надеялся, что он откликнется на просьбу.

Должно быть, Адам настаивал на встрече с отцом для того, чтобы взыскать с него проценты или вообще заставить погасить долг. Понятно, почему у Мартина случился сердечный приступ. Тогда почему Ванесса и Доминик столь уверены в том, что он пришел за милостыней? Или они ничего не знали о том, какое положение Тюдор занимает в обществе?

Селину не удивило бы, если б Доминик сказал ей, что сводный брат хочет видеть их банкротами. В раздумье Селина наморщила лоб, но Адам тут же предостерег:

— Не хмурьтесь, а то у вас появятся морщины.

— А вам-то что? — Глупо говорить так. Огрызается, как маленькая.

Но Селина не могла контролировать себя, когда он был рядом.

Адам протянул руку и коснулся указательным пальцем ее лба, обвел линию бровей. Селина вздохнула и прикрыла глаза, не в силах противиться сладкой истоме, охватившей ее. Ей казалось, будто она вязнет в густом меде. И вот Адам наклонился, и Селина ощутила нежнейшее прикосновение его губ к своим губам. Она вспыхнула, точно по жилам разлился жидкий огонь. Еще немного, и она сгорит без остатка. И тут услышала голос Адама, такой низкий, соблазнительный: