Всему свое время

Но Бет не проведешь. Грейс явно расстроена чем-то… Вчерашней беседой со Стюартом Хантером? Она обязательно расспросит старшую подругу, когда они останутся одни.

— Ну хорошо, за дело, друзья мои! Бет, ты пойдешь по тропе, которую мы отметили от того селевого потока. С тех пор как мы там прошли, осадков почти не было, так что опасности особой нет. А мы втроем поснимаем севернее, на краю застывшего потока лавы. Надеюсь, сможем записать несколько раскатов подземного гула и свист пара, вырывающегося из трещин. С тем, что снято и записано раньше, на получасовой фильм вполне хватит, даже останется.

Пока другие занялись подготовкой снаряжения, Бет осмотрелась вокруг. Когда они собирались в экспедицию, Грейс обсуждала вопрос о месте базирования лагеря со специалистами. Они предложили точку на нижнем уровне вулканического склона. Это позволяло съемочной группе избегать пространств, усеянных пеплом. Там не было засохших селевых потоков и скал, разрушенных огненными сходами лавы.

Но когда шесть дней назад они прибыли сюда вертолетом и подлетели к вулкану с юга, то обнаружили места, почти не поврежденные предыдущим извержением. Джайфордский национальный заповедник со своими мощноствольными высокими соснами не имел и намека на то, ради чего они прибыли к подножию вулкана. Миновав южный предел распространения лесного покрова, пилот снизился. На нижних уровнях склона видны были дюжины пешеходных экскурсий. Ярко-оранжевые куртки бегунов шустро скользили по маршрутным тропам.

После того как вертолет покружил над восточной стороной горы и пилот нашел место за пределами плато Абрахама, знакомого Бет по прежним научным изысканиям, они перелетели некую незримую черту между жизнью и смертью, и их взорам предстал участок, полностью пострадавший от извержения. На целые мили простиралась зона смерти. Нигде ни зеленого деревца, ни каких-либо иных следов жизни. Столько лет прошло, а гибель все еще царствовала тут, не дозволяя жизни вернуться в эти края. Все усеяно пеплом. Серый цвет преобладал, единственным контрастом ему служило коричневое. И лишь чистая голубизна небес оставляла надежду, что Господь не совсем забыл эту землю.

Но небо они увидели позже, уже разбив лагерь. А когда, выбрав подходящую площадку, казавшуюся чуть светлее остальной поверхности, они приземлились, эту небесную голубизну надолго застлали тучи взметнувшегося ввысь пепла.

Все вокруг казалось мертвым, но позже, исследовав нижние пределы поврежденной почвы, Бет обнаружила множество признаков возрождения. Жизнь надумала возвращаться, скрытно действуя под слоями пепла и засохшей грязи.

Впрочем, сейчас не время предаваться размышлениям, иначе не успеть выполнить всей назначенной ей работы.

Бет пошла в палатку за снаряжением. Задание у нее в общем и целом несложное. Вот только слегка ноющая лодыжка и подавленность, не отпускавшая ее со вчерашнего дня… Она забросила в спортивную сумку эластичный бинт, чтобы потом, выйдя из лагеря, перевязать ногу. Но лекарства для ноющей и страдающей души взять было неоткуда.

Закончив дорожные приготовления, Бет услышала скребущий звук и почти одеревенела от мрачного предчувствия, когда в палатку заглянул Фил, с головы до ног увешанный аппаратурой — видеокамерой, вспышками и прочим. Даже на спине у него болтались чехлы и футляры.

— Бетти, надо поговорить. Ты ведь тоже что-то хотела сказать, да?

Она кивнула, опасаясь, как бы это что-то не затянулось слишком надолго, и, захватив свое снаряжение, вышла. Фил за ней следом.

— Не помню, что случилось вчера вечером, — начал он без всякого предварения. — Знаю только, что слишком много выпил и потом чем-то обидел тебя. Но все действительно как в тумане…

И он довольно глуповато посмотрел на нее.

— Ох, Фил…

— Сам не понимаю, с чего я набрался этой дряни, — продолжал он. — Мог бы предвидеть. У меня вообще аллергия на алкоголь, даже на малые дозы, ты же знаешь. После Вьетнама я держусь подальше от этого дела. Бетти, ты простишь меня? Скажи, простишь?..

— Не огорчайся, Фил. Я не сержусь на тебя. Для человека, который совсем не пьет, простительно… Но дело не в том, Филипп…

— Бет, насчет Даны… — прервал он ее, вспомнив, очевидно, кое-что из того, что вроде бы совсем забыл. — Ох, ну да, она хорошенькая… красивая, можно сказать, женщина, но не имеет по отношению ко мне никаких намерений, как и я — к ней. Я просто хотел заставить тебя ревновать, малышка моя дорогая. А все потому, что ты почему-то не хочешь признаться, что любишь меня и согласна стать моей женой.

— Фил, согласись, что я лучше знаю свои мысли и чувства. Почему ты обращаешься со мной как с ребенком? Вспомни, ради всего святого, что мне двадцать девять лет. И я не хочу…

— Погоди, Бет! Не говори этого. Пожалуйста. Давай сначала слезем с этой паршивой горы и тогда все спокойно обсудим. Прошу тебя, милая.

Видя неподдельную боль в его глазах, Бет почти сдалась. Какая разница, сейчас или через несколько дней? Лучше договорить все до конца не здесь, не в мрачно-фантастической атмосфере, царящей на вулкане. Возможно, там, внизу, Фил лучше поймет, что они совсем не подходят друг другу.

Но тут Бет подумала о Дане. Эта отсрочка сокрушит ее, да и Филу будет не легче, ведь он и так уже догадался, что шансов получить желаемое у него немного. Нет, лучше сказать все прямо сейчас.

— Нет, Фил. Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы лгать, даже по твоей просьбе. Я не выйду за тебя замуж… никогда… Ты удивительный человек, но я не люблю тебя. — Она хотела положить руку ему на плечо, но увидела, что злоба исказила его лицо и что он вот-вот разразится гневной речью. — Фил… у нас с тобой нет будущего, но я верю, что каждый из нас еще встретит того единственного, с кем будет счастлив. Неужели интуиция ничего не подсказала тебе, когда ты целовал Дану?

— Забудь о Дане с ее поцелуями. Ты для меня единственная женщина, Бет, и я никому тебя не отдам… никогда.

Фил резко повернулся и направился к остальным. Бет поплелась следом. Она перенервничала и чувствовала себя просто ужасно, впору хоть возвратиться в палатку и завалиться в постель.

Остальные члены экспедиции, готовые выступить из лагеря, ждали возвращения парочки. Грейс — теряя терпение, а Дана — крайне напряженно.

Лучше не подходить к ней сейчас, не замечать полного ожидания взгляда и влаги, поблескивающей на ее ресницах. Чем ей помочь? Сказать, будто Фил просто отказывается верить, что Бет не хочет выходить за него? Да разве этим утешишь? Бет лишь взглянула на нее и неопределенно кивнула, и та, пробормотав что-то, быстро ушла к себе в палатку. Может быть, потом что-нибудь само придумается, а пока надо заниматься работой, подумала Бет, поправила ремешок камеры на шее и собралась идти к муравьиной колонии.

— Увидимся за ланчем, — бросила она через плечо.

— До встречи, детка! — отозвался Фил так весело и беззаботно, будто не было ни их напряженного разговора, ни вчерашнего инцидента. — Кстати, не прихватить ли мне пистолет? Может, удастся подстрелить кролика. Нет ничего лучше свежего мясца на обед.

Он уже повернулся к своей палатке, когда Бет, у которой спазмом перехватило горло, с трудом проговорила:

— Ох, Фил, не делай этого! Они пережили такое тяжелое время и только-только начинают возвращаться к жизни. Завтра вечером, в Портленде, мы закажем себе по большому бифштексу, идет?

Заискивающий тон ее предложения был ненавистен ей самой. Но Фил как ни в чем не бывало улыбнулся, явно довольный ее ответом.

— О'кей, Бетти. Все, что пожелаешь, сердце мое. Хотя, думаю, мне все-таки стоит захватить с собой оружие, хотя бы для тренинга. Надо же как-то поддерживать репутацию недурного стрелка.

Он рассмеялся и вошел в свою палатку.

Бет повернулась к подруге, которая лишь покачивала головой.

— Грейс, не позволяй ему никого убивать, прошу тебя.

— Постараюсь, Бетти, не волнуйся, дорогая.

— Хорошо. Когда вы думаете вернуться?

— Да как получится. Работы немало. Можем провозиться долго. Если будем задерживаться, не жди нас, а то аппетит уйдет.