Хрупкое сокровище

На этот раз он был поглощен разговором с Лиз Крамер. Тристан наклонил голову к женщине ниже его ростом, и на лоб ему упала прядь волос, слегка окрашенных солнцем. Он выглядел моложе, сердечнее и непринужденнее, чем Ванессе доводилось видеть его до сих пор. Потом кто-то заслонил от нее Тристана, и она отвернулась. У нее учащенно билось сердце, а во рту пересохло.

Ты встревожена, сказала себе Ванесса. И встревожена из-за того, что именно он мог обсуждать с Лиз и с бесчисленным множеством других людей.

И кого ты дурачишь?

Очевидно, не ее практичное «я». Она понимала, что происходящее с ней не имеет никакого отношения к их конфликту и полностью связано с самим этим мужчиной.

Неужели он нарочно не обращает на нее внимания?

Нет, ответила миз Прагматик. Он делает то, что собирался делать. Общается, знакомится, разговаривает. И абсолютно ничего не узнаёт. Что он может обнаружить? Да ничего, кроме слухов и шепотков о ее скрытности.

Вспомнив о разговорах, о которых ей рассказали подруги, она на время позабыла о Тристане. Впрочем, быть предметом сплетен — в этом для нее не было ничего нового: когда Ванесса росла, на нее показывали пальцем. У этой девочки брат вроде чудака. Вы слышали, что ее папочку снова арестовали вчера вечером? В их семье — такие неудачники. Ей было все равно, что говорят о ней другие. Но ей не хотелось, чтобы ее подруги считали ее скрытной и недоверчивой.

И она очень сожалела о том, что потеряла дар речи, когда должна была рассказать им о причине своего таинственного поведения.

Тристан направился к ней с бутылкой «Вдовы Клико» в одной руке и двумя бокалами — в другой. Одетый просто, в светло-серый костюм и белую рубашку с открытым широким воротом — как сотня других мужчин в толпе, — он привлекал к себе внимание своим атлетическим сложением, своей осанкой, тем, как он двигался — с изяществом и решительностью спортсмена.

Ее потряс взрыв чувств, как будто хлопнула пробка от шампанского и пузырьки заиграли у нее в венах.

Нехорошо, Ванесса. Совсем нехорошо.

Она снова повернулась к Фелисити и Риду, Эмме и Гарретту, Джеку и Лили… и обнаружила, что, пока она занималась самоанализом, они двинулись дальше.

— Я заметил, что у тебя нет шампанского. — Уголок рта Тристана изогнулся в полуулыбке.

— Спасибо, — сказала она немного хрипло. — Спасибо, нет.

— Эта бутылка прямо из тайника Лиз Крамер, только что открыта. Без газа. Честное слово бойскаута.

— Ты так говоришь, но ты не похож на бойскаута. Могу ли я верить твоему слову?

Казалось, она с ним флиртовала. Она, Ванесса Котцур Торп, не флиртовавшая никогда в жизни.

Он наполнил один из тонких бокалов, потом передал ей бутылку.

— Возьми, — сказал он. — Чтобы я мог защитить мою честь бойскаута.

Их пальцы легко соприкоснулись, когда она брала бутылку. Он поднес бокал ко рту, взглянул ей в глаза поверх бокала и сделал долгий, медленный глоток.

Продолжая глядеть ей в глаза, не говоря ни слова, он протянул ей бокал, и в ее крови зашевелилось искушение. Ей хотелось взять у него бокал, коснуться его губами там же, где касались губы Тристана, почувствовать его жар на ледяном бокале.

Больше того, ей хотелось встать на цыпочки и слизнуть с его губ золотистую влагу. Поцеловать его так, как и в первый раз.

— Ты все еще не веришь мне?

Ванесса облизала губы.

— Не в том дело. Я не собираюсь пить.

— Ты ведешь машину?

— Я не пью.

Она снова принялась смотреть на игровое поле, притворяясь, будто наблюдает за ходом игры.

Сегодня Тристан, казалось, расслабился и наслаждался происходящим скорее как событием светской жизни, а не возможностью получать сведения о ней. Может быть, он принял близко к сердцу ее просьбу, высказанную ею, когда они покинули «Марабеллу»?

А может быть, он ожидал подходящего момента.

Шум игры слышался близко от боковой линии, и воздух сгустился от запаха пота, земли и жарких схваток между игроками. Ванесса моргнула и сосредоточилась на игре. Из-за нарушения правил раздался свисток судьи, и в результате начался горячий спор: кто перешел чью линию из-за мяча.

— Тебе нравится здесь, на матче поло? — спросила она с неподдельным любопытством.

— Мне нравится игра.

— Но не остальное?

— Сегодня я провожу время лучше, чем думал. Я не предполагал, что так много людей меня вспомнят или захотят со мной познакомиться. Учитывая твою популярность, я думал, что могу оказаться парией.

Тристан и Ванесса вдвоем чувствовали себя не так уж легко и расслабленно, но прежнее напряжение отступило… сменилось другим.

Ванессе вспомнился тот единственный раз, когда она сидела на лошади. Уроки верховой езды были подарком ко дню рождения от Стюарта, но, когда инструктор подсадил ее в седло, она не получила никакого удовольствия от ощущения, что она наездница. Она очень сожалела, что больше не касается земли, что не знает, будет ли продолжаться это возбуждение или она свалится на землю, опрокинется на спину.

Ванесса искоса бросила осторожный взгляд на Тристана и обнаружила, что он наблюдает за ней. У нее бешено забилось сердце. Хмурясь, она быстро отвела взгляд. Так ты опрокинешься на спину, объявила миз Прагматик.

— Тебя тревожит то, что они могут подумать? — спросил он.

— Они думают, что я братаюсь с врагом.

— Я не враг, Ванесса. Твой настоящий враг — это человек, написавший то письмо.

Во время прогулки по игровому полю в перерыве между таймами Ванессу и Тристана разлучила Делия. Больше Ванесса его не видела. Нет, неправда, она не могла его не видеть, но больше она с ним не разговаривала, — пока не направилась к своей машине в конце дня. А тогда Тристан внезапно подошел к ней.

— Тебе понравился второй тайм? — спросила она. — Я потеряла тебя во время перерыва.

— Я не знал, что перерыв сводится к этому.

— К прогулке по полю? Это освященная временем традиция и идеальная возможность пообщаться. Разве ваши австралийские футбольные матчи не предусматривают этого?

— В нашей традиции общения на первом месте — дети. В перерыве между таймами все они собираются на поле, чтобы ударить по мячу.

— По-моему, при этом шума больше, чем когда гуляют по полю.

— Да, намного.

— Похоже, ты прекрасно чувствовал себя в этом обществе.

— И ты тоже, Ванесса. Ты словно родилась для этой жизни.

— Мои родители работали у таких, как те, что здесь присутствуют. Некоторое время я наблюдала за этой жизнью.

— И мечтала так жить?

Она пожала плечами.

— Какая девушка не мечтает? Это мечты Золушки.

Они остановились возле ее машины, последней машины, оставшейся в одном из рядов на стоянке. Ванесса принялась искать в сумочке ключи, а он спросил:

— Почему мой отец? — Он обвел рукой стоянку, все еще полную «бентли», «порше», «мерседесов». — Ты хотела такой жизни, но любой мужчина, которого бы ты выбрала, обеспечил бы тебе такую жизнь. Почему мой отец?

Ее ошеломил этот вопрос и его подтекст. Она, Золушка, заманила в ловушку богатого мужчину из-за детской мечты. Ванесса упрекнула себя за глупость. Она же знала, что он так думает, с тех пор, как заговорила с ним в первый раз.

— Мне не встречался мужчина добрее, великодушнее и думавший о других больше, чем Стюарт Торп.

— Как насчет иных твоих нужд, Ванесса?

Она медленно покачала головой. Она намеревалась держать в секрете платонический характер их отношений с покойным мужем, чтобы не умалять достоинства Стюарта как мужчины и не давать повода для сплетен.

— Ты молода, — упорствовал Тристан. — Разве ты не хотела иметь семью?

— Нет.

Она уже вырастила своего брата, приняв на себя заботу о нем, когда сама была почти ребенком. У нее не осталось эмоциональней энергии для своих детей.

— Нет, — повторила она более твердым тоном. — Я не хотела иметь семью, и мне не нужен был любовник. Твой отец дал мне все, что я хотела, все, о чем я когда-либо могла мечтать, и даже больше. И он решил завещать свое имущество мне. Почему ты не можешь принять эти факты? Почему не можешь вернуться в Австралию и оставить меня в покое?