Мелодии белой ночи

знаменитостях, живших здесь, меня увлекали. Каждая поездка завершалась угощением —

мне покупали мороженое в вафельном рожке. Несмотря на вечную нехватку денег, меня

баловали. Во всяком случае, я ни в чем не ощущала себя обделенной...

— Проголодалась? — спросил Норман.

И Линн кивнула.

— Умираю с голоду.

— Вон впереди паб. Как тебе, нравится?

— Замечательно!

Взгляды их встретились, и Линн первая опустила глаза. Полтора часа назад она злилась

на шефа за авантюру с покупкой никому не нужной одежды, а теперь вот развеселилась,

болтает о пустяках и даже радуется его обществу. Словно они — закадычные друзья, а вовсе

не работодатель и подчиненная. С чего бы такая перемена?

Линн напомнила себе, что обаяния Норману не занимать. Эта небольшая прогулка для

него — сущие пустяки. Он вел бы себя точно так же, если бы рядом с ним оказалась прежняя

секретарша, пятидесятилетняя карга в твидовой юбке и ботах.

Главное — не терять головы.

Они перекусили в живописном пабе. Еда оказалась вполне сносной, хотя

историческому колориту не слишком соответствовала.

Уже подъезжая к городку, поблизости от которого располагался Корт-хаус, Норман

спросил у своей спутницы, где она жила прежде.

— На окраине, — отозвалась Линн, махнув рукой в восточном направлении.

— Может, съездим, поглядим на твой домик?

— Что?!

— В Корт-хаус возвращаться не к спеху. А осматривать угодья уже поздно. Ну разве не

досадно проделать такой путь и не побывать в родных местах?

— Я... я не... — Нежданное предложение застало Линн врасплох. — Впрочем, можно...

— с сомнением в голосе протянула она.

Времени им потребовалось вдвое больше, чем Линн рассчитывала, потому что все

улицы казались ей похожими одна на другую, тем более после многолетнего отсутствия. Но,

наконец, машина благополучно притормозила напротив ее бывшего дома. В коттедже, судя

по всему, поселились люди с достатком: маленький садик пестрел цветами, над зеленым,

аккуратно подстриженным газончиком, словно потрудились маникюрные ножницы.

— Входную дверь покрасили.

Вот и все, что смогла произнести Лини, с трудом сдерживая непрошеные слезы.

Наверное, прозвучало это ужасно не к месту.

29

— Долго ты тут прожила? — мягко спросил Норман.

— Да, пожалуй, все детство. О переезде речь не шла. Папа умер, когда мне

исполнилось пять лет, мы остались вдвоем, а мама жила воспоминаниями... Когда подросла,

я все твердила ей, что надо бы перебраться в другой район, начать все сначала, но мама

отвечала, что не сможет.

— Наверное, только в тебе она и черпала силы.

— Мама вечно повторяла, что я — несчастье всей ее жизни, но, вероятно, ты прав.

Они немного посидели молча. В доме царила тишина, плотные шторы занавешивали

окна, а жаль: Линн охотно взглянула бы на новых жильцов. Интересно, понравилось бы маме

то, что стало с ее домиком...

Линн сглотнула и быстро-быстро заморгала. На что Норману Дейлу рыдающая

секретарша с распухшими веками!

— Хочешь зайти внутрь? — спросил Норман. — Я уверен, владельцы возражать не

станут, ведь ты здесь жила...

— О нет! — Линн не то всхлипнула, не то рассмеялась. — Зачем? Все дорогие

воспоминания я берегу в душе. — Она порылась в сумочке, достала платочек, промокнула

случайную слезинку. — Ну что ж, не пора ли в обратный путь? — бодро осведомилась она.

— Как насчет других памятных мест?

Линн знала, о чем думает шеф. О вымышленном экс-любовнике, который якобы

обитает где-то поблизости и, возможно, все еще трудится в поте лица над мемуарами. Она

покачала головой, и Норман нажал на педаль газа. По пути назад он говорил только о работе,

за что секретарша была ему признательна. А прибыв в Корт-хаус и хозяина в доме не

обнаружив, Линн и вовсе приободрилась.

Вечер тоже не сулил новых опасностей. Предполагалось, что речь пойдет

исключительно о рекламной кампании. Поэтому к ужину пригласили Натана Грегори и

Питера Дикена, главных менеджеров агентства: один отвечал за художественное

оформление, другой — за бухгалтерию. Конечно, без светской болтовни не обойтись, но,

начиная с сегодняшнего дня, колеса рекламной машины наконец-то придут в движение.

Мужчины обсудят план мероприятий, установят примерные расценки, назначат деловые

встречи.

Если повезет, размышляла Линн позже, нежась в горячей ванне, мне удастся

благополучно затеряться па заднем плане вместе со своим секретарским блокнотом и

ручкой. Переживания последних дней вконец ее измотали. Что за облегчение — снова

вернуться к повседневной рутине!

Линн вымыла волосы и тщательно их высушила: темные, свободно рассыпавшиеся по

плечам пряди эффектно обрамляли лицо. Теперь макияж. А затем — красное платье.

Посмотрев в зеркало на результаты трудов своих, Линн не поверила собственным глазам.

К тому времени, когда она спустилась в гостиную, мужчины уже собрались гам. Линн

глубоко вздохнула, с тоской подумала о деловом костюме... и переступила порог. Все голоса

как по команде умолкли, воцарилась гробовая тишина. Первым обрел дар речи Натан:

— Бог ты мой! — воскликнул он, устремляясь навстречу Линн. — Скажи, что ты не

малютка Линн Бекиншоу!

— Я не малютка Линн Бекиншоу, услужливо повторила она. — Привет, Нейт!

Норман маячил где-то на заднем плане. Молодой женщине очень захотелось

посмотреть на его реакцию, но с искушением она благополучно справилась.

— Ты расцветаешь к ночи, — сделал комплимент и Питер, подходя ближе.

Линн приветливо улыбнулась коллегам. Оба — солидные, женатые мужчины лет

пятидесяти — внушали ей искреннюю симпатию. Следуя примеру шефа, они относились к

Линн как к равной, прислушивались к ее советам.

— Точно редкий экзотический цветок? — поддразнила она.

— Читаешь мои мысли, — улыбнулся Питер. — Не мечтает ли наша красавица о

карьере в модельном бизнесе? Как насчет того, чтобы поменять начальника?

30

— Линн первая подтвердит, что более покладистого работодателя, чем я, в жизни не

найти, — откликнулся Норман.

— Но если красавица ценит грубиянов с трудным характером, то я к ее услугам, —

мило улыбнулся Реймонд, вручая молодой женщине хрустальный бокал с шампанским.

После секундной паузы разговор снова вернулся к рекламной кампании. Линн села в

кресло, с бокалом в руке и блокнотом на коленях, и велела себе не глядеть в сторону

Реймонда. Двусмысленная шутка ей крайне не понравилась. Там, где сторонний

наблюдатель усмотрел бы лишь светский флирт, Линн отчетливо услышала приглашение.

Монкфорд-младший некогда без зазрения совести вычеркнул ее из жизни, а теперь

рассчитывает начать все сначала, словно расстались они лучшими друзьями!

Эфи и две ее подружки потрудились на славу: аппетитные блюда были выше всяких

похвал. За столом Линн усадили напротив хозяина дома, и на протяжении всей трапезы она

не поднимала глаз. Но постоянно ощущала па себе его жадный, требовательный взгляд.

И Натан, и Питер вряд ли заметили что-то необычное, а вот Норман внимательно

наблюдал за секретаршей, не упуская из виду и Реймонда. Линн постаралась вести себя как

можно естественнее: еще не хватало, чтобы шеф заподозрил неладное!

— Ну что ж, — объявил хозяин, едва унесли сыр и печенье, — а теперь, как говорят

французы, вернемся к нашим баранам.

Лицо его раскраснелось от выпитого вина, и Линн подумала, что, если мужчины и

впрямь не перейдут к делу как можно скорее, на переговорах можно будет поставить крест,

ибо вклад хозяина приблизится к нулю. По взгляду Нормана она поняла, что шеф мыслит так

же.

— Не перебраться ли нам в кабинет? — предложил он, вставая и предотвращая