Фьюжн (СИ)

Серый перепотел под ехидным взглядом Сашки. Пришлось думать, вместо того, чтобы получить в полный доступ это тело. Тело, агрессивно нацеленное на его, Серегину, неприкосновенность. Поэтому мысль была неглубокой и все время сползала к кружевной резинке чулка. Резинке…

- А если растянуть?

- Гы… - радостно заржал Сашка, - будет не так больно, отвечаю.

- Да не меня, а время. Ты можешь думать о чем-то, кроме секса? - Серега вернул Сашке щедро отсыпанное ехидство.

- Как это? - Сашке пришлось признаться хотя бы самому себе, что думать – это вообще проблема. А думать, как не думать о сексе… где-то тут его логика запуталась и сбилась окончательно.

- Теория Эйнштейна. Теория относительности. Ну!

Еврейская фамилия вызвала у Сашки смутные ассоциации с седым языкастым мужиком. Он беспомощно воззрился на Серого, который, совсем освоившись, отлепился от стены и ринулся в комнату к компу, выплясывая вокруг какой-то ритуальный танец программистов. Просвещаемые им адепты несмело сунулись следом.

- Все евреи умные, - поделилась мыслью Машка. - Этот Эйнштейн, наверное, знает, как заклинивать. Может этот, - она кивнула на Серого, - с ним знаком.

Сашка мысленно перебрал всех знакомых «штейнов, манов и вичей», и пришлось согласиться с очевидным фактом.

- Понимаешь, Сашуль, время – понятие не абсолютное и не равномерное и если…

Сашка выпал из эфира еще вначале. Он даже не пытался воспринимать поток сложных слов, которые хлынули из Сереги. Завернувшись в злосчастное кимоно, смотрел с обожанием на разгорячившегося Серого. Умных мужчин Сашка любил.

- … черных дыр и гравитационных волн… - Серый вдруг заткнулся, споткнувшись о Сашкин взгляд, наполненный чистым восхищением. - Червячные переходы… - выпала остатком мысль и застопорилась. – Са-а-аш?

- Ниче не понял! - Сашка лучился от удовольствия. - Объясни на пальцах?

- На пальцах… - Серый почему-то вспыхнул маковым цветом и, тяжело вздохнув, принялся по второму разу объяснять устройство того самого мироздания ну или миросоздания.

- Понимаешь, Сашуль, наше пространство четырехмерное. Не 3D… более продвинутая версия… так вот, оно еще и искривлено. Браковано так слегка… Ох… Шестеренки! Вот представь, твой мир шестеренка, мой тоже… Вот они крутятся сами по себе… но у одной шестеренки один зубчик неправильный, и в один момент он входит в стык твоего мира, и какой-то промежуток времени наши миры прокручиваются синхронно. Но шестеренки разные… Скорость вращения тоже… Поэтому вначале этот «неправильный зубчик» цеплял то краем, то боком, но это все равно нарушало время и пространство, подгоняло их друг под друга, пока он не стал входить точнее, прицельнее…что ли. Этой критичной точкой является наша квартира… Вот поэтому мы встретились. А теперь нужно придумать, как же… растянуть время или заклинить…

- А Армагеддона не будет? – Сашка, не отрываясь, смотрел на Серого.

- Саш… я тебе страшную тайну открою, - Серый хмыкнул, – Армагеддона не будет. Только ты никому не рассказывай, основы религий пошатнешь.

Сашка уловил насмешливую интонацию в голосе Серого и понял, что борьба с безграмотностью закончилась. Не понял только, с каким счетом: то ли потерпел полное фиаско, то ли это было стратегическое отступление.

- Я бы съел чего-нибудь…

Серый с удивлением наблюдал, как Сашка дисциплинированно и без комментариев отправился на кухню и принялся греметь посудой.

«Сила знаний!» - поразился Серый наглядному доказательству вбиваемой с детства истины и мысленно загадал, чтобы пространство не сдвинулось, пока он не поест.

***

- Не обращай внимания, Сашку иногда замыкает, - успокоила Машка Серого и придвинулась поближе. – Так что там с шестерёнками?

- Замыкает… - Сергей почесал затылок.

- Ага, повышенная эмоциональность.

- Эмоциональность… - механически повторил Серый и добавил бессмысленно: – Эмоции материальны.

- Ну, это понятно, да, - с умным видом покивала Машка и посеменила за Сергеем на кухню.

Серый шёл, не разбирая дороги, задумчиво шевеля губами. В голове впервые за всё время, прошедшее с момента появления в его жизни тощей катастрофы по имени Александра, прояснилось. Звенящая чистота мыслей была уже непривычной и немного пугала. Итак, сильные эмоции, в принципе, при очень большом везении, с массой околонаучных допущений, если будут достаточно сильными по накалу и возникнут на нужной волне в строго определённом диапазоне… то есть, при соблюдении массы невыполнимых условий, могут «заклинить миры»… Или же наоборот… Легко рассуждать и демонстрировать высокий интеллект, когда на тебя смотрят широко распахнутыми глазами, полными обожания. Труднее и в самом деле быть умным. Сколько бы Сергей ни пытался, а края стройных теорий никак не сходились на практике. Он мог бы теоретизировать часами, прочитав ещё несколько лекций, но найти реальный выход пока не получалось. Слишком уж фантастичными были любые идеи, а понимание того, что и условия задачи не менее фантастичны, ничем не помогало, скорее, окончательно выбивало из колеи. Однако решение было где-то совсем рядом, оно лежало на поверхности, ехидно поблескивая гладкими боками, ускользало, словно мыло из мокрых рук, стоило лишь попытаться его ухватить. Решение было простым и очевидным, и оттого абсолютно невозможным.

Серый остановился у кухонного стола, присев на его край, и бездумно уставился на крепкую задницу, вертящуюся у плиты. Изначально перемещались лишь мелкие предметы, теперь пространство буквально пересекалось, накладываясь одно на другое. На Серёгином подоконнике скучал Сашкин цветок в зелёном горшочке. Сашкино кресло хранило едва заметное пятно от кофе, пролитого Серым на своё собственное. На невзрачных обоях красовалась рамка от фотографии утреннего Парижа, которая висела в квартире Саши. Серый покусал губу, прикидывая, что, в принципе, можно же хотя бы попытаться хоть что-то предпринять. Отмер и рванул обратно к компьютеру. Посидел. Тупо глядя в экран розового ноутбука, покрутил колёсико мышки со стразиками. Конечно, в Сашкиной машинке не было ни одной из лично Сергеем разработанных под себя программ для расчётов, но, положа руку на сердце, составлять таблицы и вычерчивать диаграммы, не имея даже приблизительных значений и возможности замеров, не было ни малейшего смысла.

Машка пометалась между Серым и Сашей и, рассудив, видимо, что с Сашкой в одном помещении находиться безопаснее, притихла на табуретке в кухне. Её нетерпеливое любопытство ощущалось всей спиной и затылком. Сергей безразлично ждал, когда её прорвёт. Сейчас его волновало совсем другое. Собственная беспомощность, например. Он извлёк из кармана сигареты, нервно закурил. Руки почему-то дрожали. На автомате стряхнул пепел в раскрытую пудреницу, стоявшую у небольшого ногастого зеркала. Саша был, несомненно, прав: если что-то предпринимать, то делать это нужно уже сейчас, пока их миры не разошлись. Неизвестно, когда будет новая сцепка. И будет ли? Теоретически обратный процесс должен бы проходить так же постепенно, но никаких гарантий не было.