Медовый месяц в Париже

Ей хотелось облизнуть губы и непринужденно спросить его, что теперь им делать, но у нее пересохло во рту.

Алекс открыл рот, вздохнул, но не успел он и слова произнести, как в дверь осторожно постучали.

— Входите, — сказал он, совершенно не беспокоясь по поводу того, что их прервали.

Марион просунула голову в дверь и одобрительно им улыбнулась.

— Просто хотела вам сообщить, что в десять тридцать мы все собираемся в столовой на поздний завтрак.

Она выжидающе посмотрела на них.

Дженни и Алекс обменялись взглядами.

— Очень мило, Марион, — произнес Алекс, не сводя взгляда с Дженни, — но мы предпочтем позавтракать в тишине вдвоем.

Улыбка мачехи Дженни стала лучезарной.

— Превосходно! Увидимся позже, я так думаю.

Не попрощавшись, она закрыла дверь.

Алекс снова провел рукой по волосам и вздохнул — первый признак того, что он намного сильнее взбудоражен, чем предполагала Дженни.

— Можешь подождать меня здесь минут десять? — спросил он, мельком взглянув на дверь спальни. — Я приму душ.

Дженни молчаливо кивнула. Внезапно возникший в мозгу образ Алекса, принимающего душ, ничуть не способствовал развитию ее речевых способностей.

Он взял сумку, стоящую рядом с диваном. Должно быть, он принес ее из автомобиля, пока Дженни спала. Но, в конце концов, на то он и Алекс, чтобы подготовиться к любой немыслимой ситуации. А Дженни, напротив, всегда плыла по течению.

Она не заходила в спальню, пока Алекс принимал душ. Некоторое время спустя он вышел в гостиную, выглядя чрезвычайно соблазнительным и отстраненным. Он едва посмотрел в ее сторону, беря часы с серванта и обуваясь.

Дженни украдкой взглянула на свои часы. Почти восемь часов. К счастью, большая часть гостей со свадьбы, остановившихся в отеле, будет маяться от похмелья и не потащится на завтрак в такой час. Ей и Алексу удастся поговорить в относительной тишине. А поговорить они должны. Возможно, Дженни была уставшей и перевозбужденной вчера вечером, но ночью, ворочаясь в кровати, она не могла забыть о том, что Алекс не обо всем ей рассказал.

Ладно, теперь она понимает, почему ему нужно было поехать к Бекки. И, хотя она по-прежнему не была в восторге от произошедшего, она больше не боялась. И не важно, что две недели Дженни доводила себя до бешенства, стараясь выяснить, почему Алекс уехал и так задержался. Но ведь Алекс пребывал в состоянии неопределенности целых четыре года! На его месте Дженни уже давно бы свихнулась. Если Бекки было что сказать Алексу, чтобы облегчить душу перед смертью, значит, ему следовало ее выслушать. В конечном счете это принесло бы пользу недавно заключенному браку между Алексом и Дженни, если бы Алекс отпустил прошлое, но…

И все равно Дженни непонятно, почему он оставался в Лондоне почти неделю.

Вчера он намекнул ей, что ему нужно поведать ей о чем-то очень важном, способном разрушить их брак. Может быть, он просто преувеличивал, а в действительности рассказал ей о самом главном вчера вечером? Или главное его откровение впереди? Дженни знала, во что хочет верить, но неприятное предчувствие ее не покидало.

В настоящее время ей неизвестно, может ли она даже надеяться на планирование совместного будущего. Все зависит от того, что сегодня утром скажет Алекс, — ее жизнь, мечты, достоинство, и ей хотелось поскорее с этим покончить. Дженни и так слишком долго ждала.

Они были на полпути к ресторану, когда все надежды на спокойный разговор с глазу на глаз за кофе и круассанами рассеялись. Как только они повернули на одной из квадратных лестничных площадок, то сразу встретились с тетушкой Барб, которая выглядела жизнерадостнее, чем следовало.

Дженни не успела отступить назад и потянуть за собой Алекса. Ей даже не удалось отклониться от «апельсинового» поцелуя тетушки. Но испытание поцелуем быстро закончилось, ибо тетушка больше интересовалась, что за мужчина находится рядом с Дженни.

Она захлопала ресницами:

— Я не думаю, что мы имели удовольствие встретиться прошлым вечером, мистер… э-э-э…

— Дангерфильд.

Алекс не стал протягивать ей руку, он выглядел почти нетерпеливым.

— Ну, мистер Дангерфильд, мне приятно познакомиться с другом Дженнифер! — внезапно она вспомнила о присутствии племянницы и повернулась к той со слащаво-сахарным выражением лица: — Как ты добра, что предложила свой номер мне, бедненькой, — сказала она, затем наклонилась вперед и тихо прибавила: — Это все мой артрит. Иногда он неожиданно выводит меня из строя.

Дженни сдержала смех.

— Никаких проблем, — спокойно ответила она.

Но тетушка Барб явно не намеревалась от них отвязываться.

— Почему бы нам всем вместе не позавтракать? — Она помолчала, глядя на Алекса. Ее веселая улыбка стала немного хищнической. — Вчера вечером у нас не было возможности поболтать, и вы не рассказали мне о ваших недавних приключениях.

Дженни продолжала улыбаться.

«Вообще-то одно из «приключений» стоит рядом со мной».

— Отличная идея, тетушка Барбара, но я только что вспомнила, что оставила свою… э-э-э… в своем номере. Мне лучше пойти и…

Большим пальцем она указала на верх лестницы.

— Не беспокойся, — ответила тетушка, нисколько не выглядя удрученной. — У нас с мистером Дангерфильдом появится возможность лучше узнать друг друга, пока мы тебя ждем.

Дженни схватила Алекса за руку и почувствовала, как он вздрогнул. Она крепче сжала его ладонь.

— О, но Ал… мистер Дангерфильд должен пойти со мной и помочь мне поискать, — сказала она, резко кивая и желая, чтобы он ей подыграл.

Секунду Алекс выглядел серьезным и раздраженным, затем одарил тетушку Барб одной из своих редких улыбок. Сердце Дженни замерло. Алекс должен предупреждать о своих намерениях. Ведь, когда он улыбается, она едва сдерживается.

— Разве я могу оставить леди в беде? — с сожалением произнес Алекс.

Тетушка Барб лишь понимающе кивнула.

— Может быть, мы встретимся позже, — прибавил он.

И после этих слов Дженни и Алекс рванули вверх по лестнице, держась за руки. А тетушке Барб оставалось только задумчиво бормотать себе под нос:

— О, я действительно на это надеюсь.

Глава 6

Надо отсюда выбраться, — прошептала Дженни, когда вместе с Алексом достигла верхней площадки лестницы.

Она продолжала тянуть его за собой, а он лишь думал о том, чтобы ее обнять и насладиться близостью ее тела.

Дженни казалась необычайно серьезной.

— Если мы спустимся вниз, — сказала она, — все члены моей семьи по очереди будут к нам подходить. Они захотят узнать, кто ты такой, почему они не видели тебя вчера вечером и почему ты здесь сейчас.

Его настроение резко ухудшилось. Вчера вечером Алекс подумал, что судил Дженни слишком резко, но теперь в этом сомневался.

Она пристально смотрела на него, ожидая ответа. Он продолжал молчать, и она слегка нахмурила брови идеальной формы.

— Что? — сказала Дженни, отбрасывая от лица прядь волос, выбившуюся из прически.

— По-прежнему стараешься сохранить свой маленький грязный секрет? — спросил он.

Она потерла лоб кончиками пальцев, но нахмурилась сильнее:

— Какой маленький грязный секрет?

— Меня, — прямо ответил он.

Она покачала головой:

— Все не так!

Он посмотрел на лестницу, дожидаясь, когда она проследит за его взглядом.

— Тогда почему бы нам не спуститься по лестнице держась за руки, чтобы ты познакомила меня со своей семьей? Хватит прятаться, Дженни. Я устал от этого.

Она открыла рот и произнесла.

— Но я… я не могу.

— Конечно можешь. Подумай о том, какой начнется переполох. О тебе будут говорить неделями, может быть, даже месяцами. Что тебе не нравится? Если только… — он наклонился к ней слишком близко, — ты меня не стыдишься.

Она слегка отклонилась от него, прислонившись к стене, и слегка надула пухлые губы.

— Ты несправедлив, Алекс.

Вероятно, он несправедлив. Но Алекса несло, и ему было чертовски хорошо от возможности высказать ей все, что он держал в голове целых две недели.